Удавить он ее всегда успеет. Как только выяснит, что она сумела разглядеть в склепе студию, так и удавит.
Пусть болезная напоследок себя потешит — попьет чайку.
На самом деле Крыласову в этом «Море чая» понравилось. Покойно, уютно, безмятежно. Тихо играет восточная музыка. Шелковые китайские картины по стенам, веера, цветные бумажные фонарики, бамбуковые ширмы, циновки — ненавязчивый, неагрессивный восточный колорит.
Даже канарейки, ординарные желтые канарейки, распевающие в клетке посреди зала, выводят какую-то необычную, неуловимо притягательную восточную мелодию.
Когда же эта бриллиантовая идиотка, то бишь его новая пассия, жеманясь и безбожно кокетничая, попросила китайца провести их в отдельный кабинет для VIP-персон, Крыласов и вовсе успокоился.
Посидят по-тихому, по-семейному, на двоих, без лишних свидетелей, он у этой безмозглой курицы все выспросит и тогда уже решит, что делать с ней дальше.
Кто ж знал, что этот чертов китаец не уйдет, а останется с ними. Разливать чай! Как будто они сами не в состоянии налить себе по чашке чаю.
Сидит теперь здесь, притворяется, а сам следит. Следит и мотает все на свой длинный китайский ус.
Уже за одно это ее следует придушить. Развела его, как мальчишку. Приглашал ведь по-хорошему в загородный ресторанчик на берегу Финского залива.
Тихо, малолюдно, шашлычки, салатик греческий, пиво холодное, все дела! Нет, сделала все по-своему, притащила его сюда. Лишь бы был ее верх! Лишь бы власть свою показать!
Почему все бабы такие?! Так и норовят подавить! Унизить! Вот и маманя у него такая же.
Все! Решено! Он убьет эту бриллиантовую идиотку по-любому. Убьет даже в том случае, если выяснится, что ничего она в склепе не видела. Убьет за то, что она обвела его вокруг пальца, притащив сюда, и за то, что заставляет все время вспоминать про мамашу.
Воспоминания о мамаше его просто бесят. А это никогда еще не доводило его до добра. Того и гляди, опять начнется припадок.
Крыласов изловчился и запустил руку в задний карман брюк. Проверил, взял ли с собой лекарство.
Слава богу, упаковка таблеток «Финлепсина» была на месте.
— Шурчик, дорогой, ты не забыл взять с собой лекарство? — вспомнил Крыласов любимую присказку своей мамочки и передернулся.
Притвора! Снявши голову, по волосам не плачут! Сначала довела его своим поведением до эпилепсии, а теперь о таблетках хлопочет.
Старая ведьма! Это по ее милости он чуть было не лишился своих корней.
Страшно подумать, что бы с ним сталось, не попадись ему тогда на глаза та старая газетная публикация с откровениями бывшего офицера медслужбы СС доктора Алессандро Джовенезе.
Вполне вероятно, он мог прожить всю жизнь, прозябая в монтажной «Леннаучфильма», и так и не узнать никогда о том, что он, Александр Александрович Крыласов, одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, — прямой потомок Адольфа Гитлера.
Приказ о создании на территории Германии сети родильных центров, где должны были рождаться «расово безупречные немецкие дети», был подписан в декабре 1935 года. Через двадцать лет эти новорожденные должны были стать армией в полмиллиона белокурых и голубоглазых арийцев. В основном это были внебрачные дети военнослужащих войск СС и немецких домохозяек. После анонимных родов матери оставляли младенцев в родильных домах, и все они считались «усыновленными Гитлером».
Собственных детей у фюрера не было. Его отношения с Евой Браун были больше платоническими, нежели любовными. Гитлер не был способен на физический секс, он испытывал к нему отвращение.
Впервые об искусственном оплодотворении женщин «арийской расы» «биологическим материалом» лидеры Третьего рейха заговорили в 1940 году. Заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс выступил на секретном заседании в рейхсканцелярии с неожиданным предложением: Гитлер должен иметь своих собственных детей.
«Только те, в чьих жилах течет священная кровь фюрера, вправе наследовать его верховную власть в Германии», — заявил Гесс.
Фюрер, сначала вяло воспринявший эту идею, впоследствии проникся ею. Он всегда завидовал Сталину, что у того есть сыновья, которые могут сменить отца на посту управления государством.
Проблем с искусственным оплодотворением не должно было возникнуть. Опыты в этом направлении велись в Германии с 1927 года, а немецкая медицина считалась одной из лучших.
Долго обсуждался вопрос, как именно взять у фюрера «биологический материал» для оплодотворения. Открытым текстом предложить Гитлеру заняться мастурбацией никто не осмелился, поэтому было решено взять сперму непосредственно из семенников путем хирургической операции.
Планировалось оплодотворить спермой Гитлера около сотни женщин в возрасте от 18 до 27 лет, прошедших расовый отбор.
Женщины, разумеется, в подробности не посвящались — им говорили, что они будут вынашивать потомков «идеальных арийцев». Практически все суррогатные матери были немками, и только две — норвежками. Гитлер хотел, чтобы его кровь обязательно «смешалась с кровью викингов».
После того как ребенок рождался, его под тщательным наблюдением врачей перевозили в секретный комплекс в баварских Альпах, недалеко от австрийской границы. Официально база называлась «Отделение „Лебенсборн“ № 1446», и местные жители были уверены, что там, как и в других подобных отделениях, воспитывают детей, рожденных от эсэсовских офицеров.
Первый ребенок появился на свет в конце осени 1944 года, а незадолго до конца войны в комплексе уже находились не менее двух десятков новорожденных детей, биологическим отцом которых был Адольф Гитлер.
6 мая 1945 года в комплексе получили приказ об эвакуации. Все документы были уничтожены, а сотрудники проекта «Тор», имевшие на руках фальшивые паспорта, благополучно скрылись.
Дети были розданы в руки сердобольных крестьян в баварских и австрийских деревнях. Людям говорили, что это осиротевшие младенцы из крупного роддома, который разбомбила авиация союзников.
Здание основной лаборатории было взорвано.
Куда делись оставшиеся частицы «биологического материала» Гитлера, 94-летний доктор Джовенезе не знает, скорее всего они были уничтожены.
Крыласов прочитал интервью и понял все. Понял сразу и безоговорочно. Да и кто бы, окажись он на месте Крыласова, не понял?
Он достал из шкафа старую кожаную сумочку матери с документами. Вот они, факты, доказывающие его родство с фюрером. С такими фактами не поспоришь.
В свидетельстве о рождении в графе «Отец» черным по белому четко написано: Зоммерфельд Алекс, немец. Не указаны, правда, в этом свидетельстве дата и место рождения отца, но они есть в свидетельстве о браке его родителей: 31 декабря 1944 года, Германия.
Здесь же, в свидетельстве о браке, лежит фотография: старая, черно-белая, плохого качества — свадебная фотография его родителей.
— Единственная осталась, на память, — скорбно поджав губы, со слезами на глазах сокрушалась в который раз маменька. — Ведь целый альбом был свадебных фотографий! Ничего не взяла. Все там оставила, в ГДР.
Идиотка! Оставленные фотографии она, видите ли, жалела! Брак свой разрушила, не пожалела, сына оставила без отца — не пожалела, а фоток жалко!
Уж больно удачные фотографии вышли, считала мамаша. Нравилось ей, как она на них получилась.
— Красавица! Ты что! — умильно вторили ей придурковатые подружки, в очередной раз разглядывая поблекшую фотографию.
«Красавица, — злобно шептал про себя Крыла-сов, — три пуда дерьма сзади таскаются!»
Классика жанра — все бабы чересчур снисходительны к своей бабской внешности!
Он эту фотографию не любил. Его раздражало то, как выглядит мать. Рядом с красивым, стройным отцом слегка беременная маменька смотрелась на редкость безобразно. Напряженное лицо, застывший взгляд, жалкая растерянная улыбка. Под стать лицу и свадебный наряд: куцая, размером с носовой платок, фата, пришпиленная к высокой прическе «Колос», куцее же трапециевидное платьишко из прозрачного нейлона, неприлично обтягивающее округлившийся раньше времени животик, и босоножки. Фантастически уродливые, открытые босоножки, из которых веером торчат пальцы.
Как мог отец, истинный ариец, в чьих жилах текла кровь полубога, увлечься столь вульгарной особой, где были его глаза и разум, когда он делал ей предложение — неведомо!
Этому мезальянсу могло быть только одно объяснение — Алекс Зоммерфельд не знал имени своего настоящего отца, несчастный не знал о своем происхождении.
Объяснение, но не оправдание!
Алекс должен был обо всем догадаться! Просто обязан! Он ведь знал, что его усыновили, когда ему было всего четыре месяца. Знал и то, что приемные родители всю войну прожили в баварской деревне и только потом переехали во Франкфурт-на-Одере.
Знал — и так и не сумел установить истину!
Правду говорят, что на детях природа отдыхает!
