всю долину реки Эльзы.
Ни лучика света не пробивалось и через ставни в доме Фионы. Может, уехал к дочери, или так рано легла спать?
Ну, хотя бы дверь заперта. Саша постучала, но ей никто не открыл. Девушка перешла улицу, вошла в холл замка, но и в замке бывшей домоправительницы не было, она вообще не заглядывала этим вечером, о чем скрывая радость сообщил повар, которому Фиона обычно житья не давала своими придирками.
Саша бросила сумку в холле, взяв в руку мобильный телефон, вернулась на улицу, снова остановилась у двери. Закололо в затылке, тревога все сильнее разливалась внутри. Она подошла поближе к двери. Какие тут запоры, так, слабенькая задвижка, что же они раньше не проверили и не поставили замок!
Саша огляделась, нашла маленькую, но крепкую ветку, сбитую дождем, подцепила запор и дверь легко распахнулась.
— Фиона? — окликнула девушка. Тишина.
На кухне темно. Саша прошла в гостиную, распахнула дверь. Шкафы открыты, их содержимое валяется по всей комнате, диванные подушки валяются на полу, кресло перевернуто.
Сердце дрогнуло. Саша осторожно поднялась в спальню. Кровать разгромлена, белье из шкафа на полу, но Фионы, слава Богу, в спальне не было.
Осталась детская комната, где раньше жила дочь, а потом оставались ночевать внуки. Саша распахнула дверь. От сердца отлегло. Фиона, живая, сидит на стуле и качает головой.
— Фиона!
Домоправительница что-то промычала.
Саша, не понимая, шагнула вперед, и тут что-то обрушилось сверху. В последнюю секунду она случайно наклонила голову, и удар пришелся по плечу, девушка осела на пол, вскрикнув от боли, но хотя бы ничего не сломала.
— Тихо. — Сказал мужской голос. — Сиди тихо.
Саша осторожно повернула голову. Синьор Валерио Андреотти держал пистолет. Рукояткой он и ударил девушку. Фиона тихо захныкала и Александра только теперь разглядела в темноте, что ее рот заклеен скотчем.
— Отпустите Фиону. Она ничего не знает.
— Зато ты знаешь, судя по всему, да?
— Я не знаю.
— Мне придется немного расстроить твою старую подружку, если ты не расскажешь мне, где они. Встань, медленно. Подойди к своей подружке. Она сейчас свяжет тебе руки.
Саша опустила глаза. За углом двери лежал ее телефон. Она не успеет набрать номер. Но успеет нажать последний набранный. Кому она звонила? Луке? Симоне? О, Боже, ей звонил Лапо. Он не услышит ее звонок, а услышит — не ответит, потому что у него вендѐммия. Виноград — самое важное для принца-фермера. Как замок для одного герцога.
Но выбора не было. Саша, делая вид, что с трудом встает, шумела, шуршала, но открыла звонки и нажала на вызов. Насчет звука она не волновалась, по давней дурацкой привычке она всегда ставила телефон на беззвучный режим.
— Быстро вставай, что ты там копаешься!
— Сами сказали — медленно! — Хорошо, что темно. Девушка перевернула телефон, чтобы не светил экран.
Фиона примотана скотчем к стулу, но амплитуды рук хватит, чтобы замотать Сашины руки. Девушка тянула время, не подходила ближе.
Андреотти зашипел, как гиена.
— Где они?
— Фиона не знает. Ты зря привязал ее здесь, в ее доме, — Саша не надеялась, что Лапо слышит их разговор, но на всякий случай повторила, — И зря все разгромил.
— Больше негде. Больше ни у кого нет.
— Снимите скотч, она же может задохнуться, она пожилой человек.
— Она так вопила, что пришлось заклеить рот. Но теперь это не имеет значения. Хочешь жить — говори, где камни.
— Значит, ваш отец знал. Почему он не рассказал остальным?
— Ты дура? Он не хотел делиться.
— Вы убили Джузеппе, Марию и Вито?
— Кому они нужны. Старые кретины. Бабка так обрадовалась увидев бутылку, что ничего больше не замечала. Пила, пока не сдохла. Старик сам окочурился, когда застал меня у себя дома. Трясся, таблетки горстями глотал.
— И Франческо вы увезли в лес?
— Да его жена спасбо должна сказать, хотел избавить от такой обузы.
— Благородные намерения, я вижу. А бывший полицейский?
— Я не убивал его. Мы встретились в городе случайно, он очень удивился. Я как раз нашел наконец адрес твой престарелой подружки, кто же знал, что столкнусь с ним.
— А откуда он вас знал?
— Мы же с ним встречались. После этого ищейка и сунул нос в старое дело. Встретив меня в Кастельмонте он удивился и заподозрил, что мы здесь по одному делу. Мы выпили пива в баре, я предложил найти спокойное место, где никто не потревожит, и пошли на кладбище. Его не надо было убивать, я просто выхватил из его рук ингалятор.
— А приступ от чего случился?
— Он спрашивал в баре, какие травы на кусочках фокаччи, видите ли. он аллергик, особенно на лекарства. А у меня всегда с собой порошки, спина болит. Пока он вышел в туалет, я высыпал порошок в пиво.
— Но зачем?
— Он догадался. Он так самодовольно рассказывал мне, что осталось перепроверить совсем немного, и он нас всех удивит. Хватит болтать. Где камни?
— Вы очень удивитесь, но они у Марии.
— Я все обыскал, ты врешь.
— Ее старая драная сумка с коллекцией «драгоценностей». Мария, как сорока, тащила все, что увидит. И блестящие камушки тоже. И не знала, что это на самом деле, они просто были дороги ей, как и прочие стекляшки и фантики.
— Там не было сумки!
— Потому что Мария беспокоилась о своей коллекции и отдала ее на хранение.
— Ты врешь… — он сказал это уже не так уверенно.
— Нет смысла причинять нам вред. Камней нет ни у меня, ни у Фионы
— Но ты знаешь о них. — Андреотти сказал это как-то устало и даже обреченно. — Где эта сумка?
— Давно на свалке.
Андреотти застонал. Похоже, он не знал, что делать дальше. Сердечного приступа у них не случилось, граппы не обпились. Придется стрелять вот так, глядя в глаза? Да и услышать могут. Теперь уже он тянул время.
— Отпустите нас. На вас хотя бы нет убийств, никто не докажет, что вы убили двоих, а во время смерти Вито у вас есть алиби. Чего вы теперь боитесь? Мы ничем не сможем вам навредить.
— Я не верю. Не верю, что они были у Марии. — Андреотти начал покачиваться, немудрено сойти с ума, узнав, что все бесполезно, камней больше не найти. Он тихо заскулил, даже в темноте показалось, что глаза засверкали. Саше стало страшно.
— Сууукааа!!! — Вдруг крикнул Валерио и поднял пистолет. Саша зажмурилась.
Дверь распахнулась, от неожиданного сильного удара Андреотти шарахнулся в сторону. На пороге стоял Лапо, жмурился, глаза еще не привыкли к темноте.
Андреотти, забыв о Саше, направил
