— По субботам туристский автобус из отелей Копакабаны останавливается в Ботелью. Мэр подумал, что она приехала на этом автобусе. Поэтому позвонил в полицейское управление. Спросил, не разыскиваем ли мы убийцу с такими приметами.
— Убийцу?
— Дело в том, что он не знает, откуда она появилась. Или почему. Ботелью — маленький город. Он — маленький мэр.
Наконец-то в постели, готовый отойти ко сну, Флетч на мгновение задумался.
— Едва ли это Джоан Коллинз Стэнуик, сержант. Действительно, у нее не было при себе ни цента, но она богатая женщина, с чувством собственного достоинства, полностью отвечающая за свои действия. Перед ней открыты все дороги. Все дороги мира. Я даже представить себе не могу, что она поедет на курорт и будет мыть грязную посуду в рыбном ресторанчике. И потом, Джоан Коллинз Стэнуик уже за тридцать.
— Так, по-вашему, это не та дама, которую вы разыскиваете?
— Уверен, что не та.
— Вверх тормашками. Помните, я говорил вам, что во время Карнавала все идет вверх тормашками.
— Еще как помню.
— Все переворачивается с ног на голову. Я служу в полиции Рио двадцать семь лет. Поверьте мне, я видел и не такое.
— Я в этом не сомневаюсь, сержант. Позвольте поблагодарить вас за то, что вы не сочли за труд связаться со мной.
Лаура уже лежала в постели рядом с Флетчем.
— Значит, они не нашли женщину, которую ты разыскиваешь.
— Нет. Какая-то американка или англичанка объявилась в рыбном ресторане в маленьком городке и моет там грязную посуду.
— Полиция хочет, чтобы у тебя создалось впечатление, что они пытаются найти ее, — в темноту сказала Лаура.
Флетч зажег настольную лампу.
— Что ты собираешься делать?
— Позвоню в отель «Жангада». Может, она вернулась.
— Набрать тебе номер?
— С этим я справлюсь сам. Не впервой.
В отеле «Жангада» в номере 912 никто не снял трубку.
Портье сообщил, что миссис Джоан Коллинз Стэнуик не выписывалась из отеля.
Не взяла она и конверт, оставленный мистером Флетчером.
«Флетч!
Я не могла тебя разбудить.
Я пыталась, пыталась. Несколько раз я думала, что ты проснулся, потому что начинал говорить. Но слова твои не имели никакого смысла. Ты знаешь, что разговариваешь во сне?
Ты сказал, что был на большом белом речном пароходе, а в небе полно ягодиц.
Ты сказал, что у тебя был козел или кто-то старался отнять у тебя козла. Ты, вроде бы, боялся брыкающегося козла. Потом ты что-то пробормотал о персонаже бразильской мифологии, танцующем козле.
Как все это объяснить? Иногда ты говорил во сне с открытыми глазами, поэтому, собственно, я и думала, что разбудила тебя. Ты говорил о каком-то мужчине с вывороченными ступнями, также пришедшем из древних мифов. Я спросила тебя: „Флетч, ты имеешь в виду капоэйра?“ А ты лишь невидяще взглянул на меня. И заговорил о других бразильских гоблинах, безголовом муле, старике с волосами вместо рук. О том, что тебя преследовал одноногий мальчик, а когда я спросила: „Флетч, ты имеешь в виду saci-perêrê?“, ты долго смотрел на меня, прежде чем ответить: „Жаниу Баррету. Жаниу Баррету“.
Самое удивительное, ты не знаешь имен этих бразильских чудищ. Словно они привиделись тебе в каком-то кошмарном сне. И ты сильно потел. Меня поразило, что все эти гоблины приснились тебе, как снятся бразильским детям, хотя, насколько мне известно, ты никогда не читал и не слышал о них.
А потом, когда я вновь хотела разбудить тебя, ты пробурчал: „Оставь мертвых в покое“.
Возможно, ты напугал меня. Немного.
Я отменила наш заказ в „Ле Сан-Оноре“. Отдала Марилии наши билеты на бал в „Регимэ“, которая в свою очередь уступила их своим знакомым из Порту-Алегре.
Тело у тебя сплошь в синяках.
Я решила, что тебе нужно отдохнуть.
Я возвращаюсь в Байа. Карнавал практически закончился. Мне нужно готовиться к предстоящим гастролям.
Может, ты сможешь приехать в Байа и посоветовать, какие музыкальные произведения следует включить в программу концертов.
И мой отец, возможно, захочет побеседовать с тобой, узнав, что ты уделил много времени boi-tatá и tutu-marambá.
Чао. Лаура».
Флетч проснулся от яркого солнечного света. Голодный, как волк. Весь в поту. С занемевшими мышцами.
Довольно долго он полагал, что еще понедельник и солнце не успело закатиться за горизонт.
— Лаура? — в номере царила оглушающая тишина. Из ванной не доносилось ни звука. — Лаура?
С кровати он заметил отсутствие многочисленных флакончиков с духами, кремами, лосьонами и прочей косметики на туалетном столике. Одежда Лауры не лежала на стульях. Из-под вешалки исчез ее чемодан.
Флетч взял со столика у кровати часы. Пять минут двенадцатого. Даже в этом, вставшем с ног на голову мире солнце не могло светить столь ярко за пятьдесят пять минут до полуночи.
Постепенно до Флетча дошло, что часы показывают пять минут двенадцатого утра, но не понедельника, а вторника.
Он проспал семнадцать часов.
Заставляя двигаться каждую мышцу, Флетч встал с постели и пересек комнату.
Вместо косметики Лауры на туалетном столике лежало ее письмо.
Флетч перечитал его дважды.
Неужели он так много говорил во сне, сказал все то, о чем упоминала Лаура? Что такое boi-tatá и tutu-marambá? Должно быть, он и вправду перепугал ее.
Смутно помнились снившиеся ему кошмары. Мальчик, Жаниу Баррету, шел следом за ним по темной улочке к трассе Карнавального парада. Флетча закружило в ярком водовороте потных загорелых тел, карие глаза мальчика широко раскрылись, когда на Флетча обрушился шквал пинков. Вновь Флетч оказался под трибунами, вновь к нему подходил мужчина с вывернутыми ступнями…
В ванной он содрал с себя пластырь. Все ссадины и царапины зарубцевались. Красные пятна стали лиловыми, лиловые — черными.
Разве Лаура не видела большой белый речной пароход, величественно плывущий над морем сверкающих карнавальных костюмов? Разве его не было на самом деле?
Осторожно, стараясь не добавлять новых порезов к имеющимся синякам и ссадинам, Флетч побрился.
Почему Лаура так заволновалась, узнав, что Жаниу Баррету следовал за ними от отеля до трассы парада? Он-то не усмотрел в действиях мальчика ничего необычного. Как там она написала в письме? Saci-perêrê. Что такое saci-perêrê?
Под теплой струей душа его тело начало отходить. Он намылился, вновь встал под душ.
Надо отметить, Лаура так и не спросила, что произошло с ним под трибунами. Она-то думала, что каждый может выдумать какую-то байку и отнести ее к прошлому. Даже после того, как он ткнул пальцем в Габриэля Кампуса в фавеле Сантус Лима, она не задала ни единого вопроса о прошлой ночи. Лишь спросила, почему он выбрал именно Габриэля Кампуса.
Выйдя из душа, он не стал вытираться. Лишь обмотал полотенце вокруг талии. Воздух, вливающийся в балконную дверь, приятно холодил влажную кожу.
Флетч вышел на балкон. Около кафе играл маленький оркестр. Мужчина в комнате напротив все еще красил стены.
Лаура сочла забавной шутку чечеточников, оставивших его в закрытом гробу с бумажным пакетом, набитым деньгами. Он видел шагающего Норивала Пасаринью после того, как тот умер. С палками от метел, с коленями, привязанными к коленям Тонинью и Орланду. Потом он вновь увидел шагающего Норивала Пасаринью. Он не только шагал, но и говорил. И все после смерти. На этот раз он, правда, принял за Норивала его брата-близнеца, Адроальду Пасаринью. Что ж, вот это действительно забавно.
Флетч умер сорок семь лет назад. В горном борделе доны Журемы чечеточники пытались, может, ради шутки, подложить к нему в постель труп. Люди верили, что он сможет найти разгадку тому, что случилось задолго до его рождения. Кто убил Жаниу Баррету? Он нашел ответ. Очевидно, он видел мифические фигуры, созданные совсем иной, не имевшей к нему ни малейшего отношения, культурой. Разумеется, он видел обычных людей в карнавальных костюмах. Или нет? Он помогал шагать мертвому Норивалу Пасаринью. Потом поверил, что видел идущего к нему Норивала Пасаринью. Слышал, как тот говорил. Флетч вернулся к жизни. Он побывал в закрытом гробу.
Для Флетча линия, разделяющая жизнь и смерть, совсем сузилась. Стала такой узкой, что происходящее действительно могло показаться кому-то забавным.
В комнате напротив мужчина, красящий стены, посмотрел на Флетча.
Только тут Флетч понял, что давно смотрит на мужчину.
Флетч помахал рукой.
Улыбаясь, мужчина помахал в ответ. Рукой, в которой держал кисть.
Флетч мигнул. Должно быть, на его кисти чертовски мало краски, раз он не боится размахивать ею в комнате, которую красит столько дней.
Флетч рассмеялся.
Мужчина снова помахал кистью.
Теперь уже смеялись и Флетч, и мужчина.
