Он дописал письмо, заклеил его, после чего поднял трубку телефона и набрал номер. Он передал в трубку три ставки своему букмекеру на ипподроме и повернулся к Ханнасайду:
— А теперь я весь к вашим услугам, вместе со своим вниманием. Прежде всего хочу поблагодарить вас за удаление джентльмена в коричневых ботинках и синем костюме — моя нервная система прямо воспряла после этого… Хотя должен вас заверить, что не имею ничего лично против этого достойного джентльмена, напротив, у него доброе простое лицо и, вероятно, такие же намерения при следовании за мной…
— Он был бы очень польщен, если бы высказали это ему лично, — сказал Ханнасайд, пытаясь попасть в тон своему собеседнику. — Сожалею, если он составил вам плохую компанию — он ведь, и правда, несколько простоват…
— Что вы, что вы, — учтиво отвечал Рэндалл.
Ханнасайд убрал с лица улыбку и уже серьезно посмотрел прямо в глаза Рэндаллу.
— Вы, очевидно, гадаете, зачем я к вам пожаловал?
— Ну, об этом нетрудно догадаться. Вы хотели узнать, что я выяснил у нелюбезного джентльмена с полупистолетной фамилией Браун — без «инга»? Так вот, вынужден вас огорчить — ничего стоящего.
— А по моей информации, вы спрашивали его о том, где Джон Гайд держал свои бумаги, — жестко сказал Ханнасайд.
Это был удар прямой и в лоб, но Рэндалла он не отправил в нокдаун.
— А что, по вашей же информации, ответил мне Браун? — холодно поинтересовался Рэндалл.
— Именно это я и хотел от вас услышать, мистер Мэтьюс.
— Мой дорогой суперинтендант, вам не стоит угрожать мне вашей информацией, — с мягким упреком сказал Рэндалл. — Если вы еще не знаете, где бумаги Гайда, то я с удовольствием расскажу вам. Они в депозитном сейфе на его имя. Прошу учесть, что за эту справку я заплатил нелюбезному мистеру с полупистолетной фамилией десять фунтов стерлингов.
— А почему вы не сообщили мне сразу же об этом, мистер Мэтьюс?
— А с какой стати? — холодно поинтересовался Рэндалл. — Раз мне удалось это выяснить, почему это не могли сделать ваши доблестные детективы?
— Нам не разрешается давать взятки, — вздохнул Ханнасайд. — И кроме того, взятку нельзя записать в производственные расходы — ее нам не оплатят на службе… А почему, собственно, вас так заинтересовал этот Гайд? — спросил Ханнасайд. — При нашей последней встрече его имя вызывало у вас только зевоту.
— Вы меня заразили своим бешеным энтузиазмом, — тонко улыбнулся Рэндалл.
— Неужели? И бумаги Гайда вы стали разыскивать тоже из энтузиазма?
— Строго говоря, я не разыскивал этих бумаг, — заметил Рэндалл. — Я по завещанию имею право пустить на ветер дядюшкино наследство. И мне, естественно, хотелось знать, не пустит ли часть его на ветер мистер Гайд. Мне, знаете, самому хочется получить удовольствие от этого.
— Тогда мне непонятно, почему вы отказались сотрудничать с нами.
Рэндалл выразил на лице крайнюю степень изумления.
— Насколько я понимаю, цель вашего визита состояла в том, чтобы узнать содержание нашего разговора с джентльменом с полупистолетной фамилией — как там его… Брауном. Вы получили от меня честный и обстоятельный ответ. Так какого же еще сотрудничества вы от меня ожидаете? Конечно, я мог бы дополнительно, в качестве благотворительной акции прочесть краткую лекцию о цветовых гаммах вашему сотруднику в коричневых ботинках и синем костюме, но…
— Подождите, подождите. Я имел в виду, почему вы решили зайти к Брауну, не уведомив меня?
— По той самой причине, почему я вчера постригся, не уведомив вас! — высокомерно проронил Рэндалл. — И кроме того, я был уверен, что о моем появлении там вы узнаете практически мгновенно — через любезное посредство джентльмена в коричневых…
— Прошу вас, мистер Мэтьюс, вернемся к делу! Но ведь наш человек не мог передать нам содержание вашего разговора! Как же я мог узнать об этом?
— А как угодно, — просто сказал Рэндалл. — Если мне не изменяет память, я не служу в Скотленд-ярде. И если вы сочли, что моя святая обязанность — собирать для вас информацию, то вынужден вас огорчить: у вас сложилось абсолютно извращенное обо мне представление.
— Мистер Мэтьюс, я говорю вам со всей откровенностью, что у меня есть весьма серьезные причины подозревать, что вы почему-то всеми силами пытаетесь помешать найти убийцу своего дяди, — официальным тоном заявил Ханнасайд.
— Напрасно вы поддаетесь предубеждению! — воскликнул Рэндалл. — Ведь я по первому вашему слову рассказал все, что знал о бумагах Гайда!
— Но только слишком поздно, чтобы эту информацию можно было использовать, — проворчал Ханнасайд. — Знаете ли вы, что сегодня утром содержимое сейфа в депозитарии было изъято и увезено в неизвестном направлении?
Рэндалл вздернул брови.
— Нет, этого я не знаю, но так и следовало ожидать, — заметил он. — Он ведь тоже, вероятно, знал о вашем интересе к его персоне.
Ханнасайд вытащил из кармана пиджака сложенную газету и протянул Рэндаллу:
— Взгляните на раздел похоронных объявлений, — предложил он.
Рэндалл посмотрел и кивнул:
— Ага, ну да, понятно. Как печально. А это правда?
— У меня есть все основания думать, что это фальшивка, — заявил Ханнасайд, хмурясь. — Но кого-то это объявление заставило выдать себя за брата Джона Гайда и забрать содержимое его сейфа.
— Я не очень удивляюсь отсутствию у вас чувства юмора, — резвясь, заметил Рэндалл. — Но не могли бы вы последить за этим самым человеком? И почему клерки в депозитарии позволили ему взламывать сейф? Как-то все это странно звучит.
— Взламывать сейф не было особой необходимости, — сказал Ханнасайд. — У этого субъекта имелись ключи от него.
— Ага… — протянул Рэндалл, вставляя в зубы сигарету и шаря по карманам в поисках зажигалки. Он обнаружил ее на столе, прикурил и продолжил: — Можно предположить, что человек, назвавший себя братом Гайда, был самим Гайдом, так? Хотя с равным успехом можно предположить еще много чего.
— Например? — спросил Ханнасайд.
Рэндалл с удовольствием выпустил двойную длинную струю дыма из ноздрей и заметил:
— Ну, например, что он вытащил ключи из кармана некоего другого человека, в ходе ограбления или даже убийства… Я бы на вашем месте затребовал справку о неопознанных трупах. И в конце концов, почему бы не выяснить, кто дал это объявление в газете?
— Именно это я и намерен сделать, — сказал Ханнасайд сухо. — Скажите, мистер Мэтьюс, вы были когда-нибудь в Кавалерийском клубе?
— О да, и весьма часто, — удивленно ответил Рэндалл. — А что?
— А в последнее время вы там бывали?
— Да, я был там на ленче пару дней назад. А вы мне не рекомендуете там появляться?
— Нет, Бог с вами. А вы писали когда-нибудь письма на гербовой бумаге клуба?
— Конечно, нет, — весьма решительно заявил Рэндалл. — Ведь я не член клуба! Да и кому бы пришло в голову писать письма на гербовой бумаге клуба? У вас есть еще какие-нибудь забавные известия для меня, суперинтендант?
— У меня есть желание услышать от вас много забавных вещей! — отрезал Ханнасайд. — Но тем не менее я не рискну и далее отрывать вас от ваших занятий…
Ханнасайд взял со стола газету и сунул ее обратно к себе в карман.
— Мне кажется, что по каким-то, одному вам известным причинам вы считаете меня причастным или к смерти Джона Гайда, или к исчезновению его бумаг, или к тому и другому сразу. Может быть, вы желаете произвести у меня обыск?
Ханнасайд чуть вздрогнул от этого лобового вопроса, но ответил спокойно:
— Нет. У меня нет такого желания. Прежде всего, у меня нет ордера на обыск, а кроме того, я уверен, что в вашей квартире мы ничего не найдем. Я хочу с вами попрощаться — пока…
Рэндалл встал и проводил Ханнасайда до дверей.
— Ну что ж, до свидания… Или до скорого свидания? Впрочем, заходите в любое время — я вам всегда так рад, так рад…
— Вы очень добры, — сказал Ханнасайд.
На лестничной площадке он лицом к лицу столкнулся со Стеллой.
— Бог мой, да это никак моя милая кузина! — воскликнул Рэндалл. — Неужели ты решила нанести мне визит или просто ошиблась домом?
Стелла только пробормотала «здрасте» Ханнасайду и подождала, пока он спустится по лестнице. После того как за ним захлопнулась дверь подъезда, Стелла сказала:
— Я пришла к тебе по делу. Я заглянула к мистеру Каррингтону, но его не оказалось дома. Поэтому я приехала к тебе…
Она прошла в квартиру и, оглядевшись, заметила:
— Однако какая причудливая комната! Можно подумать, ее дизайном занимался мой брат Гай!
— Господи! — воскликнул Рэндалл огорченно. — Неужели ты не видишь разницы между…
— Нет, мне просто не нравятся комнаты, которые обставлены вычурно.
Рэндалл усмехнулся:
