– Сен, вставай, уже девятый час, ты продрыхла все на свете. Вставай, вставай, проклятьем заклейменный!
Еле-еле слезла я с кровати и поволоклась в ванную. Лавр пытался выразить мне свою любовь и преданность, а так же поздравить с началом нового дня, но я отправила его к Тае.
– Не сейчас, миленький, – бормотала я сквозь сон, – иди к Михайловне, зови ее на прогулку.
Лаврентий потопал в комнату, а я открыла холодную воду и подождала, покуда она станет ледяной.
Только в метро я осознала весь ужас своего бедственного положения – я опаздывала как никогда в жизни. А в предбаннике свил гнездо Петюня… неужто и вправду вычтут из зарплаты за опоздание? Ну, у меня и работка, ужас… Эх, в шахтеры я пойду, пусть меня научат.
Приоткрыв дверь с надписью «Редакция газеты „Непознанный мир“», я осторожно просунула в щель голову. Мало того, что Петюня исправно сидел на своем месте, так рядом еще и Конякин стоял. Обернувшись на шорох, он посмотрел на мой бледный лик, затем за свои часы, затем опять на меня. О, в свой взгляд он способен вложить многое…
– Станислав Станиславович, – залепетала я, входя в предбанник, – простите, что опоздала, я же параллельно еще и расследование веду.
– И что ж ты, Сена, на этот раз расследуешь? – он сложил руки на груди и вперил свой взор прямо мне в душу… в мою трясущуюся жалкую душонку.
– Смерть Аиды, – честно призналась я. – На самом деле ее убили.
– Кто?
– Пока не могу ничего рассказать, тайна следствия.
Надо ж было напустить туману, не признаваться же, что я сама еще ничего не знаю.
– Напиши об этом!
– Пока не могу, – гнула я свою линию, – вот закончу, тогда дам полноценный материал.
– Иди, работай!
Ой, глядите, меня отпускали, значит, казни не будет?
– А можно позвонить? – Даже и не знаю, с чего вдруг во мне такая наглость проснулась. – Это по делу.
– Иди, звони.
Конякин склонился у Петюниного монитора, а я проникла в святую святых – кабинет начальства. Рабочий стол с компьютером и двумя телефонными аппаратами был завален бумагами, какими-то открытками, календарями, лишь компьютер окружал относительно чистый островок и там стояла трогательная рамочка под серебро, в рамочке красовалась фотография тощей сиамской кошки. Она смотрела в объектив безумным горящим взором, таким же маниакальным, как и у С. С. Глядя на фото, я подняла трубку и набрала номер Юры.
– Привет, это Сена, – сказала я, когда он ответил.
– Здравствуйте. Сена, вы меня извините, но я не могу сейчас разговаривать, я убегаю, в час назначена кремация.
– У меня только один вопрос. У Светы хорошая квартира? Большая?
– Нет, маленькая, однокомнатная. А что?
– Кому она теперь достанется? У Светы было завещание?
– Нет, она ничего такого не писала.
– А кому теперь отойдет ее жилье?
– Кажется, квартира была записана на ее деда, что теперь с нею будет, я не знаю, похоже, наследников нет.
– Скажи, ее могли убить из-за квартиры?
– Кто? – удивился Юра.
– Почем мне знать? Слушай, а враги у нее были? Может какая-нибудь лютая завистница еще со школьных времен?
– Нет.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Сена, извините меня, нужно ехать.
– Конечно. Позвони, потом после всего, ладно?
– Хорошо.
Мы распрощались, я повесила трубку и, бросив прощальный взор на кошку в рамке, покинула кабинет.
В редакции полным ходом шла работа над четвертым номером нашего безобразия. На мое появление никто кроме Влада не обратил особого внимания. Я сразу уселась за компьютер и принялась шевелить мозгами, в надежде поймать вдохновение и на одном дыхании наваять блестящую статью.
– Привет, Сенчурия, – к моему столу подошел Влад. – Как настроение?
– Жить можно. Будь другом, не мешай, а? Сейчас буду статью рожать.
– Есть идея?
– Пока нет.
– Ладно, не мешаю.
Он отчалил к себе, а я уставилась на чистую электронную страницу. В голове по кругу ходила одна и та же мысль – почему? Кому понадобилось убивать Аиду? Зачем? Зачем? Зачем? Пока мысль наворачивала круги по черепной коробке, пальцы сами по себе зашуршали по клавиатуре, и на экране появился заголовок: «Феномен ушастой девочки». Дальше как-то сама по себе появилась заметка про глухую девочку с четырьмя ушами. Незаметно подошел забросивший работу скучающий Влад, он пробежал глазами мое творение и давай смеяться.
– Чего ты ржешь? – обиделась я за свою бедную девочку. – Пойди лучше скажи художнику, пускай сделает коллаж, да чтобы как настоящий был.
– Ладно, – сквозь смех произнес он, и отчалил.
После ушастой девочки я хотела написать про зубастого мальчика, но мне показалось, что эти темы слишком близки.
Рабочий день прошел незаметно, но продуктивно – я наваляла три статьи и развязалась с четвертым номером, можно было отправляться домой. Но я все сидела за компьютером и смотрела в окно поверх монитора. Мысли о возможных причинах смерти Аиды постепенно превращались в навязчивые. Я прямо думать больше ни о чем другом не могла. Ну, должна же быть какая-то причина! И если ее убили, то как? Сбросили в реку? А она была настолько пьяной, что камнем пошла на дно? Ни следов борьбы, ничего…
– Сенчурия, медитируешь?
Влад снова причалил к моему столу, ему явно не работалось, маялся человек.
– Да так, пытаюсь прозреть.
– Получается?
– Пока что нет.
– Пойдем в буфет кофе пить.
– Не хочу.
– Тогда в курилку курить.
– Нет, – я сбросила на дискету весь написанный за день материал, – домой надо ехать. Будь добр, распечатай это и передай Конякину, ладно?
– Без проблем, – он взял дискету. – Чего ты такая кислая?
– Да так, – вздохнула я. – Жизнь не удалась.
* * *
На Выхино приобрела пакет пельменей, сметаны и с этим скромным до отвращения продуктовым набором поехала домой. Встретил меня только Лаврентий, я уж подумала, было, что Тая куда-то смоталась, оказывается, она сидела на телефоне и обзванивала подмосковные кладбища.
– Фух! – она бросила трубку на аппарат. – Сена, надо жить вечно! Умирать это жутко накладно, с нашими доходами мы не можем позволить себе такого дорогого удовольствия!
– Что, вообще ничего не нашла подходящего?
– Более-менее доступно захоронение в колумбарии кладбища в Зеленограде, но там надо ждать месяца полтора, покуда сделают плиту, огромная, понимаешь ли, очередь.
Она поставила телефон на диван и вытянулась рядом, глядя в потолок.
– И что же теперь делать? – малость растерялась я. – Юра сказал, что сегодня кремация…
– А разве сразу выдадут урну с прахом? – ужаснулась Тая, переводя взгляд на меня. – Куда же мы ее денем?
– Не знаю, – мне только и оставалось, что развести руками. – Хорошо хоть, выдадут урну с прахом, а не гроб с телом, вот это был бы вопрос – куда его девать.
– Да, это была бы реальная проблема, – Тайка поднялась и села. – Горбачеву что ли позвонить?
– А чего ему звонить? Думаешь, у Михаила Сергеевича есть знакомый директор кладбища?
– Слушай, – начала сердиться Тая, – почему это, в конце-концов, должно быть нашей головной болью? Пускай Юра голову ломает, денег мы ему дали…
Зазвонил телефон. Тая подняла трубку и сердито рявкнула:
– Алло?!
Пока она разговаривала, я сходила на кухню и сунула в пустой холодильник пельмени и баночку сметаны.
– Сена, это звонил Юра, – в дверном проеме возникла подруга, – сказал, что все закончилось, но урну он сможет получить только на следующей неделе.
– Уф, значит мы…
– Я уже сказала ему, что кладбище он будет искать сам, – отмахнулась Тая и полезла в навесной шкафчик. – Сам найдет, сам договорится. У нас есть кофе?
– Растворимый только.
– А еда?
– Пельмени.
– Скорей бы суббота! Хоть поедим по-человечески!
И вот настала суббота. Что дарить супруге брата Артура мы не имели ни малейшего понятия, мало того, у нас даже на цветы не осталось денег. Пока Тая наводила красоту, я повесила на грудь диктофон с чистой кассетой и напялила мешковатую клетчатую рубаху. В ней я выглядела как разнорабочий, но зато рубашка отлично скрывала звукозаписывающую технику. Я собиралась в открытую, лоб в лоб поговорить с Артуром и, если повезет, с его дедушкой. И все это записать. На всякий случай.
– Сена, – заметила Тая мои приготовления, – ты что, действительно думаешь…
– Я уже ничего не думаю, – я впрыгнула в свои любимые многокарманные брюки и сунула в один из карманов фотоаппарат. – Просто все вокруг врут и Артур, скорее всего, тоже врет, что не знает Аиду. Пора припереть их к стенке и все выяснить. Куда дальше тянуть? Потеряли уже человека.
– Очень хочется верить, что Артур просто непорядочный мужичонка но никак не убийца, – Тая тщательно красила левый глаз.
– Он тебе все-таки нравится? – Я скромненько зачесала волосы в хвост, не мудрствуя лукаво.
– Нравится – не нравится, а все равно как-то неприятно.
