– Ну что тебе от меня нужно, чудовище! Почему ты не хочешь оставить меня в покое! Что я сделала тебе плохого!
Пу И ничего не отвечал и продолжал свое мучительство.
Лола поняла, что он от нее просто так не отвяжется, и сделала еще один шаг к окончательному пробуждению. Она попыталась вспомнить, что с ней случилось и где она находится.
Одно было ясно: она не у себя дома, не в своей собственной мягкой и удобной постели. Она лежала на полу, причем пол был невероятно грязен. В пределах ее видимости валялись коробки из-под кефира и картофельные очистки. И запах, запах! Пахло так, что тошнота, преследовавшая Лолу с самого момента пробуждения, становилась просто нестерпимой.
Где она? Что это за ужасная, запущенная берлога? Как она сюда попала? Что с ней случилось? И почему, наконец, у нее так мучительно, так невыносимо болит голова?
Она снова напрягла память, при этом головная боль так усилилась, что она громко застонала. Пу И тоже заскулил громче, словно вторя хозяйке.
Где же она?
Лола вспомнила ссору с Ленькой из-за разорванной записной книжки… Вспомнила, что Маркиз ушел, хлопнув дверью… Вспомнила встречу с Анфисой и фотографию, которую та ей отдала…
Прошлое понемногу восстанавливалось в ее памяти, и хотя голова болела нестерпимо, сознание понемногу прояснялось.
Пу И все так же терзал своими острыми мелкими зубами ее ухо, не давая ей передышки. И еще этот запах, этот ужасный, тошнотворный запах…
Лола вспоминала прошедший день минута за минутой.
Она вспомнила, как решила поехать в Ломоносов и самостоятельно найти человека с фотографии, чтобы доказать Маркизу свою самостоятельность, свое умение вести расследование… Она вспомнила, как ехала в пригородной электричке, как шла через парк, мимо полуразрушенного дворца… Вспомнила, как нашла нужный дом, вспомнила, как Михаил Степанович впустил ее в свою ужасную, запущенную квартиру…
Так вот где она находится! Она очнулась именно в этой квартире на улице Сочувствующих, Лола вспомнила эту захламленную кухню…
А что же было дальше?
Лола вспоминала, преодолевая мучительную головную боль и тошноту.
Она вспомнила разговор с Михаилом Степановичем, его рассказ о давних событиях во Владимире… Вспомнила, как хозяин квартиры ушел в комнату искать еще одну фотографию…
Что же случилось потом?
Память мучительно сопротивлялась, не хотела приоткрывать эту последнюю завесу…
Лола напряглась. Пу И особенно больно вцепился в ее ухо…
Боль… Она вспомнила, как отправилась в комнату за бесследно пропавшим хозяином… Она вспомнила, как увидела его, безжизненно распластавшегося на полу, вспомнила страшную рану, рассекавшую его горло от уха до уха…
И вспомнила, как страшный удар обрушился на ее голову, лишив ее сознания, сбросив в глухую безжизненную темноту…
От этого воспоминания боль в голове усилилась, как будто на нее снова обрушился тот удар…
Но позвольте, она вспомнила, что потеряла сознание в комнате, а теперь она лежала на кухне, она узнала этот грязный линолеум в потеках пролитого кофе и остатках еды…
Что же это значит? Неужели она смогла доползти сюда в бессознательном состоянии? Быть этого не может! Она даже сейчас почти не могла пошевелиться, все тело, и особенно голову, пронизывали иглы боли…
Но это значит, что ее кто-то сюда перетащил…
Кто? Странный вопрос: тот же, кто ударил ее по голове… Тот же, кто убил несчастного, безобидного Михаила Степановича… Убийца!
От этой мысли, от этого страшного слова Лолу передернуло, ее тело пронизала короткая мучительная судорога страха.
Но если с этим, первым вопросом все было ясно, если она поняла, кто перетащил ее сюда, на кухню, то оставался второй вопрос: зачем? Зачем он это сделал?
И этот вопрос вызвал у нее тревогу, тревогу и беспокойство…
И еще одно тревожило ее.
Запах. Тошнотворный, душный, отвратительный и при этом очень знакомый ей запах.
Она принюхалась и поняла, что это за запах.
Самый обыкновенный, самый естественный запах на кухне.
Запах бытового кухонного газа.
Но пахло им так сильно, так невыносимо, что почти невозможно было дышать.
И Пу И громко скулил и кашлял. Бедный песик тоже задыхался и теребил хозяйку за ухо, пытаясь заставить ее подняться и сделать хоть что-нибудь, чтобы этот ужасный запах исчез.
– Пуишечка, дорогой! – простонала Лола. – Ты меня спас! Если бы не ты, я так и задохнулась бы, не приходя в сознание!
Но рано было говорить о спасении. Лола попыталась приподняться, но пол предательски закачался, как корабельная палуба в шторм. В голове мучительно били молоты, тело не хотело повиноваться…
Лола несколько раз глубоко, хрипло вдохнула, пытаясь разогнать кроваво-красный туман перед глазами, но то, что она вдыхала, уже почти не было воздухом, этот воздух, смешанный с газом в убийственной пропорции, не вызывал ничего, кроме тошноты…
Лола увидела перед собой ножку стола, ухватилась за нее, как за костыль, и невероятным напряжением всех сил приподнялась.
Навалившись на стол, огляделась по сторонам. До кухонной плиты было два шага, но это были невыносимые, нереальные два шага, ей было их не пройти…
Внизу жалобно скулил Пу И, он уже задыхался.
Лола толкнула вперед стол, придвигая его к плите, и двинулась за ним, опираясь на него всем весом. Еще несколько таких же немыслимых толчков, еще несколько напряжений воли и мышц – и она добралась до плиты…
Она протянула руку и завернула все краны – как она и думала, все они были открыты, и газ непрерывным потоком рвался на волю, наполняя собой тесное помещение.
Ей захотелось расслабиться, навалиться на стол и передохнуть, но она поняла, что все равно умрет, если не откроет окно, которое плотно закрыл тот же человек, который открыл газовые краны. Умрет она сама, умрет Пу И, который уже повалился на пол и закатил глаза.
Началось новое путешествие. Она толкала перед собой стол и медленно, мучительно двигалась к окну. Несколько раз она едва не потеряла сознание, но приходила в себя, услышав позади неровное дыхание несчастной задыхающейся собаки.
Наконец она добралась до окна – ей помогло только то, что кухня была крохотной, большого расстояния ей было бы не одолеть. Вцепившись в шпингалеты, она с невероятным трудом открыла окно. В комнату хлынул упоительный, восхитительный, прекрасный свежий воздух.
Лола дышала им, пила его маленькими глотками, как лучшее французское вино, наслаждалась им, постепенно приходя в себя… И тут она услышала за спиной слабый стон, и ощутила укол стыда: Пу И спас ее, а она забыла о том, что малыш задыхается на полу…
Лола бросилась к нему, едва не упала – голова у нее все еще кружилась, но это было уже несравнимо с прежними ощущениями.
Она подхватила крошечного чихуа-хуа на руки и поднесла к окну.
Песик мучительно застонал, но свежий воздух сделал свое дело, Пу И открыл глаза и благодарно лизнул хозяйку в щеку.
Лола едва не заплакала.
Сознание ее постепенно прояснялось, и вместе с тем в душе у нее росло беспокойство.
Сначала она не могла понять его причину – казалось бы, ей удалось счастливо выкарабкаться, вырваться из самых когтей смерти, так чего еще можно желать!
Но потом, когда дурнота и слабость уже отступили, а в голове понемногу утихла невыносимая боль и стук адских молотов, Лола поняла, что ее так беспокоит, и поняла, что ее несчастья не кончились.
Рядом, в соседней комнате, лежит труп Михаила Степановича, труп с совершенно несомненными следами насильственной смерти. Когда она вошла в комнату, убийца был еще там, он притаился где-то, допустим, за занавеской, и, воспользовавшись удобным моментом, оглушил ее. Затем он оттащил бесчувственное тело на кухню и открыл краны газовой плиты. Если бы не настойчивая самоотверженность Пу И, Лола умерла бы, отравившись газом (при этой мысли она ласково погладила песика). Но ни ее смерть, ни тем более смерть Михаила Степановича нисколько не напоминала бы несчастный случай. Злой умысел был налицо, и обязательно началось бы следствие… Нет, этот убийца явно хитрее, у него было на уме что-то другое…
Лола вспомнила случившиеся за последнее время по всей стране многочисленные взрывы бытового газа, приведшие к катастрофическим последствиям и унесшие многочисленные человеческие жизни. Вот после такого взрыва уже никто не смог бы определить истинную причину смерти ее и хозяина квартиры, да и личность Лолы вряд ли удалось бы установить… Ведь она никому не говорила, куда собирается ехать!
Лола похолодела. Конечно, дышать в помещении уже можно было, концентрация газа была не смертельной, но для взрыва еще вполне достаточной, больше того, Лола помнила, что опасность взрыва тем больше, чем больше в газовой смеси воздуха…
Она заметалась по кухне. Убийца наверняка оставил где-то здесь взрывное устройство. Кухня была маленькой, но настолько захламленной, что здесь можно было спрятать целый арсенал и не найти его без генеральной уборки или служебно-разыскных собак…
