надпись, как бы выложенная из бетонных блоков: «Паршивые псы». Блоки, из которых складывались буквы, пестрели выбоинами от пуль и пятнами крови.
– Миленькая бандочка, – сказала Ирка. – Рок-группа, что ли?
– Она самая. – Архипов увеличил фото и указал на парня справа. – Наш Артур Богданович.
– Ой, волосатый какой! – Подруга подтолкнула меня. – Как твое чудище из «Аленького цветочка»! Не пойму только, это у нашего паршивого песика дреды или афрокосы?
– Афрокосмы, – сострила я, потому что прическа рокера Бабкина не выглядела аккуратной.
Во времена моего пионерского детства подобные куаферы выразительно называли «Я у мамы вместо швабры» или «Я упала с самосвала, тормозила головой». Прическа Бабкина имела вид, будто он упал с «Боинга» и протер головой половину взлетно-посадочной полосы.
– Эх, молодость, молодость, – прокряхтел «дед» Архипов и смахнул фото рокеров, чтобы открыть другой снимок. – Вот тут Артурчик выглядит поприличнее.
«Вот тут» – это тоже на афишке, но уже скромной, без претензий на победу рока над здравым смыслом. На плакате, датированном февралем 2015-го, «наш Артурчик» красовался в гордом одиночестве и в шелковой белой рубахе а-ля гламурный карибский пират, расстегнутой до середины груди. Портрет анфас на фоне морских далей, в левом верхнем углу – дата и время концерта, по нижнему краю – скромно, без затей, печатными буквами: Артур Бабкин, «Личное».
– Ай, молодец, и голову помыл, и с сольниками выступать стал! – одобрила перемены Ирка.
– Вот только недолго музыка играла. – Архипов открыл еще одно фото. – Вот это, похоже, финальная точка в артистической карьере Артура Бабкина.
На снимке полуобнимал фонарный столб лист писчей бумаги с напечатанным на принтере объявлением: «Музыкальное сопровождение семейных праздников, романтических вечеров, детских мероприятий. Профессионально, недорого. Звонить в любое время, Артур» – и вереница цифр на нетронутой бахроме лепестков по нижнему краю бумаги.
– Телефонный номер Артура Бабкина, – объяснил Вадик. – Был актуален еще в прошлом году, потом он его сменил.
– А покажи еще раз Арсения в президиуме, – попросила Ирка. – Теперь снова Артура на фоне моря… Опять Арсения… Еще Артура…
Она заерзала на стуле, подняла голову:
– Вы ничего не заметили?
– Ты не спрашивай, а говори, – сказал Архипов.
– Они похожи, как братья!
– Они и есть братья, только двоюродные, – напомнила я.
– А похожи, как родные! Смотрите, если у одного закрыть лысину, а у другого – космы, то почти одно лицо!
– На этих снимках они одного возраста, молодые еще, чуть за двадцать, – заметил Вадик. – Сейчас уже какое сходство? Одному двадцать девять, другому тридцать восемь… было. Лен, ты чего?
Я массировала виски, болезненно кривясь.
– Что? Голова? Мигрень, да? Это на перепады давления. Я сейчас коньячку тебе в кофе, – засуетилась моя добрая подруга.
– Не надо коньячку, – остановила я ее. – Это не мигрень. Какая-то мысль в голове бьется, бьется, да никак не пробьется.
– А с чем связана? – заинтересовалась Ирка.
Она знает мою давнюю привычку отправлять идеи дозревать в подсознание.
– Знать бы. – Я поморщилась, покосилась на Вадиков мобильный с фото «пирата» Бабкина на экране. – Вроде бы с волосами. С дредами чудища, косами Рапунцель, космами рок-музыкантов…
– Не вижу связи, – признался Архипов.
– А она есть, – уверила я. – Только я тоже ее пока не вижу.
– Ну и ладно, не напрягайся, не присматривайся. – Ирка сунула мне в руку чашку. – Ты пей, пей. А связь сама проявится раньше или позже.
Я понюхала чашку:
– Ты все-таки плеснула мне в кофе коньяка?
– Почему – тебе? Я всем плеснула! Пейте уже, и пойдем по домам – отдыхать. Такая беспокойная жизнь в этой вашей культурной столице…
Разбегались мы в разные стороны: Ирке на Горьковскую было удобнее добираться с метро «Гостиный двор», нам с Архиповым на «Девяткино» – со станции «Площадь Восстания».
Вадик, в отличие от меня, еще не нагулялся и то и дело останавливался, привлеченный очередной достопримечательностью:
– О, смотри, музей Яндекса! Зайдем? Это интересно.
– Интересно, – согласилась я на ходу. – Мы там были. Все экспонаты действующие, так что сын под руководством папы поиграл в допотопные компьютерные игры, а Колян пощелкал клавишами древнего устройства, на котором учился программировать в далеком детстве.
– А ты?
– А я с удовлетворением констатировала, что мой Apple iMac G4, на котором я написала с полсотни романов, уже достойный музейный экспонат. Подержу его еще лет двадцать, до сорока, и ему цены не будет!
– Нормальная инвестиционная стратегия, – одобрил Архипов. – Так что, зайдем?
– Нет смысла, там экскурсии по предварительной записи. – Я увидела зеленый сигнал светофора и зашагала через улицу.
Недалеко ушла: Вадик и на другой стороне нашел, на что отвлечься.
– О, Музей становления демократии! – Мой спутник притормозил у розового здания с атлантами. – Надеюсь, с древнегреческих времен? Атланты вроде как намекают…
– Написано же: «в современной России». – Я указала на табличку. – Атланты вводят в заблуждение.
– Все равно зайдем, – решил Архипов. – Билеты, наверное, недорогие. Демократия должна быть общедоступной.
Не дожидаясь моего согласия, он вошел в здание. Я нехотя последовала за ним.
Оказалось, Музей становления демократии в современной России не пережил ковид. Как прекратил работать в локдаун, так уже и не открылся.
– Какой-то нехороший символизм, – сказал Вадик, но осмотрелся на парадной лестнице (бледно-зеленые стены, лепнина, статуи) и успокоился: – Хотя бы атланты живы-здоровы.
– Отлично, атлантов проведали, можем идти дальше. – Я очень старалась не злиться.
Мы, петербуржцы, должны с пониманием относиться к тому, что наш город вызывает интерес у туристов буквально на каждом шагу.
– Не пойму, это клоны? Или они все-таки разные?
Вадик закачался в простенке между соседствующими атлантами, рассматривая то одного, то другого, то одного, то другого… Точь-в-точь, как Ирка, когда сравнивала фотографии двух разных Бабкиных…
Пф-ф-ф! Шумно, с фонтаном брызг, вынырнула из темных вод рыба-кит – меня наконец озарило!
– Что? Лена! – Испуганный Вадик кинулся поднимать меня с мраморной ступеньки, на которую я обессиленно опустилась. – Что с тобой? Тебе плохо?!
– Тс-с-с, – прошептала я, закрывая глаза. – Не шуми, дай минуточку, чтобы осознать…
Я привалилась боком к стене и через пару секунд услышала:
– Ты далеко ушла? Бегом обратно! Тут Елене плохо!
– Мне хорошо, – возразила я, но кто бы меня слушал!
Архипов встревоженной скороговоркой рассказывал Ирке, что случилось (хотя сам не понял!) и где нас искать. Атлант, у ног которого я вполне удобно устроилась, взирал на меня сверху вниз непроницаемыми белыми глазами и равнодушно помалкивал.
Ж-жах! Тяжелая дверь распахнулась, ударив в стену так, что атланты содрогнулись.
– Спокойно, я в порядке! – Я поспешила встать навстречу взлетающей по ступенькам подруге.
– Точно? – Ирка схватила меня под руки, пытливо заглянула в лицо.
– Точно! – Я осторожно высвободилась.
Подруга оглянулась на Архипова.
– Тогда что это сейчас было? – спросил он с претензией.
– А это
