– Нет, – сказал Ханнасайд. – В обоих случаях убийце удалось скрыть орудие – скажем так – с поразительной изобретательностью.
– О! – Салли бросила на него пренебрежительный взгляд. – И вы думаете, что именно это указывает на мистера Флетчера, так ведь? Суперинтендант, есть разница между изощренным умом и житейской смекалкой. Что касается житейской смекалки, Невила можно смело считать недоумком.
– Очевидно, я должен сказать спасибо, – пробормотал Невил. – Кстати, что было моим орудием убийства? Видите ли, я не имею планов разрушать единственную оставшуюся у вас теорию, но весьма сомневаюсь, что у меня хватило бы выдержки совершить столь отвратительное убийство – не говоря уж о двух.
– Минуточку! – вмешалась Салли. – Показания моей сестры. приобретают теперь первостепенную важность. Пойду-ка и посмотрю, может ли она поговорить с вами, суперинтендант.
– Буду вам чрезвычайно признателен, – сказал Ханнасайд.
– Я это сделаю, но не думаю, что меня встретят с распростертыми объятиями, – сказала Салли, направляясь к двери.
– Скажи ей, жизнь человека под угрозой, – посоветовал Невил, перебрасывая ноги через подоконник и вскакивая в комнату. – Это повлияет на ее чуткую душу.
Салли поднялась в спальню сестры. Она обнаружила, что, придя в чувство, Хелен уютно рыдала на плече мужа, по временам приговаривая:
– Ты этого не делал! Ты этого не делал!
– Нет, милая, конечно, я этого не делал. Если бы ты сразу сказала мне!
Салли помедлила в двери, а потом решительно затворила ее за собой.
– Тонко воспитанная, особа страдает от истерического припадка? – осведомилась она, – Ну-ну, Хелен. Кончай с этим. Ты нужна внизу. – Она зашла в ванную, вынула из аптечки пузырек нюхательной соли, щедро сыпанула ее в стакан с водой и вручила Норту. – Влей это ей в горло, – сказала она.
– Хелен! Выпей-ка! – приказал Норт. Хелен глотнула и поперхнулась.
– Ух, какая гадость! Я в порядке, честное слово! О Джон, скажи, что это правда, что это не во сне. Так в тот жуткий вечер я видела не тебя?
– Конечно, не меня. Так, значит, все время ты думала только об этом?
– Я так боялась! К тому же этот ужасный суперинтендант сказал, что в тот вечер ты не был в своей квартире, и я решила, что я не ошиблась. Я надеялась, ты сбежишь, пока я разговариваю с полицией. Поэтому я и послала Бейкера сказать тебе. Я надеялась, ты поймешь, что это предупреждение.
– И именно поэтому ты сказала суперинтенданту, что убийство совершила ты? – спросил он.
– Конечно. Больше я ничего не могла придумать. Я была слишком несчастна, чтобы думать о себе. Что бы со мной ни случилось, все было не важно.
Он взял ее за обе руки:
– И ты так меня любишь, Хелен?
– Джон, Джон, я всегда любила тебя! Ты думал, я Не любила, а я знаю, я вела себя как скотина, но я никогда не хотела, чтобы между нами была такая страшная бездна!
– Это моя вина. Я не старался тебя понять. Я вел себя так, что, когда у тебя начались неприятности, ты побоялась подойти ко мне. Я не подозревал, что настолько отталкиваю тебя! Да я бы вытащил тебя из любой беды, чего бы это ни стоило!
– Нет-нет-нет, я кругом виновата! О Джон, прости меня!
Салли протерла монокль.
– Не обращайте на меня внимания, – сказала она.
Норт поднял голову:
– Салли, уйди пожайлуста!
– С радостью, но это невозможно. Не думай, что мне доставляет удовольствие смотреть на пару прирожденных идиотов, поливающих друг друга слезами, – с жестокой откровенностью выговорила мисс Дру. – Я пришла по делу. Суперинтендант хочет видеть Хелен. Ты можешь взять себя в руки, сестра?
Не отрывая лица от рук Норта, Хелен вздохнула.
– Мне невыносимо снова видеть суперинтенданта.
– Охотно верю, но вышло так, что ты важный свидетель. Теперь, когда когда ты больше не опасаешься, что Джон – убийца, полиция хочет снова выслушать твои показания. Глотни-ка еще! Скажи мне, Джон, почему ты в такой спешке вернулся из Берлина?
– Теперь это не имеет значения, – сказал он.
Салли поглядела на него с изумлением:
– Звучит мрачно и интригующе! Не получил ли ты анонимное письмо о делишках Хелен?
– Нет. Не анонимное.
Хелен сделала еще несколько глотков.
– Кто? – спросила она, краснея.
– Не важно. И совсем не то, что думает твоя несколько вульгарная сестра. Образно говоря, это был мне хороший подзатыльник. Вот я и вернулся.
– И очень кстати, – сказала Салли. – Ты навел на всех такое уныние, что даже я подумала, что, может, Хелен правильно не рассказывает тебе все.
– Мне было… непросто, – ответил он. – Хелен так нескрываемо перепугалась при моем появлении, она так нескрываемо страшилась, что я узнаю истинный характер ее отношений с Флетчером.
– Это был намек, – сказала Салли, – и ты его не понял. Если бы ты нашел правильный подход, она бы рассказала тебе все от начала до конца.
– Так, – сказал Норт. – Но я не был уверен, что хочу это услышать.
– Страусиная политика? У тебя? Ну, никогда бы не подумала, – сказала Салли.
Хелен приложила его руку к своей щеке.
– И, так обо мне думая, ты… ты хотел взять на себя вину и спасти меня от ареста! О, Джон!
– Прости, Хелен. Мы, кажется, тогда потеряли друг друга.
Салли отобрала у сестры пустой стакан.
– Послушайте, вы не могли бы все это отложить? Тебе необходимо спуститься и рассказать суперинтенданту начистоту, что именно произошло в тот роковой вечер. В настоящее время он как будто собирается забрать за убийство Невила, а мне это не нравится Не знаю, помогут ли ему твои показания, но вдруг помогут. Напудри нос, и пошли!
Хелен устало подошла к туалетному столику.
– Ну, раз это необходимо. Хотя совершенно непонятно, с чего ты о нем заботишься. Я думала, тебе дела нет до Невила.
– Пошлая предвзятость до сих пор никогда не влияла на мои суждения, – несколько невпопад, но с достоинством произнесла мисс Дру. – Более, того, я не ты, я не считаю, что если Джона не посадили за убийство, то пусть посадят кого хотят. Ты готова?
Хелен провела гребнем по волосам, пригладила выбивающиеся пряди, с помощью ручного зеркала осмотрела свой профиль и заявила, что готова.
Ханнасайд ждал их в библиотеке, по-прежнему в обществе Невила. С легкой грустной улыбкой Норт сказал ему:
– Мы должны перед вами извиниться, суперинтендант. Я полагаю, за наше поведение нас можно преследовать по закону.
– Да, вы, как могли, препятствовали правосудию, – сурово сказал Ханнасайд, но глаза его засветились юмором. – А теперь, миссис Норт, пожалуйста, расскажите мне, что произошло, когда вы были в Трейстоунз» 17-го?
– Я же рассказала вам, – сказала она, глядя ему в глаза. – Мой рассказ – чистая правда. Так на самом деле и было.
– Который рассказ? – спросил Невил.
– Рассказ в полицейском участке. Я действительно спряталась за кустом, и я действительно вошла в кабинет и стала искать мои расписки.
– А мужчина, который, как вы видели, вошел в кабинет? Вы уверены, что Флетчер проводил его до 22. 00?
– Да, уверена.
– И прежде чем вы вышли из кабинета, вы слышали, что Флетчер возвращается?
Она кивнула.
– Да, он еще насвистывал. Я слыхала его шаги по гравию. Он шел не спеша, прогуливаясь.
– Ясно. Благодарю вас.
Салли заметила, что он хмурится, и проницательно спросила:
– Вы недовольны показаниями моей сестры, суперинтендант?
– Я бы так не сказал, – ответил он уклончиво.
– Минуточку, – проговорил Невил, который делал какие-то заметки на обороте конверта. – Вы полагаете, что это мог сделать я? 22. 01 – мой дядя жив-здоров; 22. 02 – мужчина уходит по Мейпл-гроуву; 22. 05 – дядя обнаружен убитым. Кто был таинственный второй мужчина? Сделал ли это он? Я – это он? И если да, то зачем? Действия странные и очевидно лишенные смысла. Я буду сопротивляться аресту.
– Никто не говорит об аресте, – заявила Салли. – Против тебя ничего нет. Если ты это сделал, то чем?
Невил указал длинным пальцем на Ханнасайда.
– Ответ в лице суперинтенданта, возлюбленная. Пресс-папье! Тем самым пресс-папье, которое я сам встроил в историю.
Ханнасайд молчал. Салли ответила.
– Да, я это вижу. Но если бы ты убил Эрни, потребовалось бы немало мужества, чтобы подарить полиции орудие убийства.
– Действительно, – согласился он. – Я бы заикался от страха. Кроме того, в этом нет смысла. Чего ради я бы стал это делать?
– А как же чрезмерная самоуверенность убийцы? – сказала Салли. – Это хорошо известная черта преступного сознания, верно, суперинтендант?
– Вы изучали этот предмет, мисс Дру, – уклончиво сказал он.
– Разумеется, изучала. Но на мой взгляд, Невил не страдает такой самоуверенностью. Если угодно, вы можете сказать, что в этом заключена дьявольская хитрость, но и на это есть выражение. Нет причины подозревать пресс-папье больше, чем другие предметы в «Грейстоунз». Зачем бы иначе он выставил его вам на обозрение?
