– Ты не перебивай, – сердито сказал Аристарх, – на куртке будут нашиты разноцветные светящиеся полосы, чтобы представителя власти было видно издалека.
Я засмеялась.
– Что вас развеселило? – сердито вскинулась Марина.
– Постового зимой перепутают с рождественской елкой, – ответила я, – красиво будет выглядеть, стоит, такой разукрашенный.
– А на голове, – повысил тон Рися, – шапочка, типа чалмы, в середине фонарик.
Тут уже я захохотала в голос и еле выдавила из себя:
– Жезл надо сделать в виде ручки от опахала.
Марина пожала плечами:
– Простому человеку не понять художника. Ладно, где у вас тут покурить можно?
Мне вновь стало неудобно перед модельершей, в конце концов, Марина не виновата, что Аристарх противный. Решив быть приветливой, я с готовностью предложила:
– Садитесь на диван возле окошка и дымите за милую душу.
Марина вылезла из-за стола, я со злорадством отметила, что к красивому, умело накрашенному лицу и довольно стройной верхней части прилагался весьма объемистый «нижний» этаж с короткими толстыми ногами.
– Сюда, сюда, – засуетился Рися, – усаживайся поудобней.
Мариночка бухнулась на гобеленовую накидку. Раздался странный треск, словно кто-то сломал сухую палку.
– Ой, – подскочила гостья, – это что?
– Не знаю, – удивился Аристарх.
– У дивана ножка от тяжести треснула, – схамила я.
– Там под пледом что-то колется, – заявила Марина.
Рися сдернул покрывало, перед присутствующими предстали осколки тарелки вперемешку с бело-желто-красной массой.
– Это что? – ошарашенно поинтересовался Рися.
Я быстро накинула на диван голебен и пояснила:
– Ерунда, посуда от завтрака осталась, а твоя дама ее раздавила! Очень красивая тарелочка была, фарфоровая, с нежным узором. Жутко жаль! Она дорогая!
– Мне и в голову прийти не могло, что под покрывалом что-то прячется, – отбивалась Марина.
– Вы в другой раз так не поступайте, – фальшиво заботливо заявила я, – осторожной следует в чужом доме быть, мы хоть и не модельеры, но понимаем, как себя вести надо!
– Рися, проводи меня, – велела гостья.
– Уже уходите? – постаралась изобразить я любезную хозяйку. – Очень жаль.
– Кажется, мое дальнейшее пребывание тут неуместно, – отрезала Марина, – прощайте!
– Скатертью дорога, – фыркнула я, – идите аккуратно, там дождик льет, не ровен час, поскользнетесь, ногу сломаете. Хотя я уже вторую пассию Риси за последние сутки вижу! Одной больше – одной меньше!
Модельерша метнула в меня убийственный взгляд, а Аристарх исподтишка погрозил кулаком.
– Спасибо за заботу, автомобиль у подъезда, – рявкнула Марина и унеслась, мачо бросился за красоткой.
Не успела за противной гостьей захлопнуться дверь, как я подскочила к дивану, сгребла с него испачканную накидку, завернула в нее осколки и сунула довольно большой ком под софу. Сейчас Аристарх устроит мне дикий скандал, а потом, когда буря уляжется, я выброшу куль. Конечно, я была груба, но Марина произвела на меня отвратительное впечатление. Аристарх жутко противный, его бабы мерзкие особы. Но в доме царила тишина, очевидно, мачо уехал с гостьей. Я вынесла мусор, выпила пустой чай и ушла в свою комнату. Спустя полчаса хлопнула дверь. Рися вернулся, и я решила не высовываться, через полчаса створка снова хлопнула о косяк. Аристарх покинул квартиру, не пожелав сказать мне «до свидания».
Ровно в 22.55 я спустилась вниз, через пять минут к подъезду подлетел Гри.
– Ну, как дела? – спросил он.
– Отлично, – ответила я.
– Аристарха не видела?
– Не слежу за ним, – буркнула я, не решаясь сообщить дедусе правду.
– Не нравится он тебе, – констатировал Гри, рыся к лифту.
– Нет.
– А почему?
– Противный очень.
– По-моему, красавец!
– Урод!
– Знаешь, сколько у него женщин! Миллионы! И всем он нравится!
– Следовательно, я та самая, миллион первая, которую от сладкого тошнит.
– Тетеха, – покачал головой Гри, – нет бы пококетничать! Ну чем он не муж тебе! Хорош-то как! Загляденье!
– Ой, ни за что с таким рядом не сяду.
Дедуля открыл дверь.
– Не хотел тебе раньше говорить, но Рися богат.
– И что?
– У него денег холмы, горы, Эвересты.
– Откуда? – удивилась я. – Только не говори, что он великий актер или композитор.
– Наследство получил, теперь живет припеваючи, все себе позволить может, жены только нет. Та, что за него выйдет, в шампанском купаться будет, – зачастил Гри, – Аристарх ко мне прислушивается, хочешь, протекцию тебе составлю?
– Лучше умереть!
– Тетеха! Богатство упустишь!
– Спасибо, мне много не надо, а уж если к деньгам прилагается Аристарх, то и копейки не захочется! Лучше заработать!
– Ты же мечтала об обеспеченной жизни и не испытывала радости от службы, – напомнил Гри.
Я пожала плечами.
– Сейчас я слегка переменила мнение, очень хочется узнать, кто убил Калягина.
– Мне тоже, – кивнул дедуля, – охота и деньги за работу получить, значит, завтра, с утра, двигай в это Лебедево и отыщи Анастасию Глебовну. Эй, ты куда?
– Спать, – пояснила я.
– Прямо так?
– А как надо?
– Даже не спросив, что следует предпринять, дабы отрыть Анастасию Глебовну? Не пожаловавшись на тяжелую долю? Не зарыдав от усталости?
Я усмехнулась.
– Нет повода для слез, доля у меня нормальная, работа интересная, начальник, правда, с прибамбахом, но кто из нас без изъяна. А с заданием справлюсь сама, включу фантазию и вперед.
– Вот такой ты мне нравишься, – потер руки Гри.
– И ты мне тоже перестал быть противен, – отбила я мяч.
Дедуля покачал головой.
– Ну вот! И эта в меня влюбилась! Предупреждал же! Без приставаний! Кстати, я беднее церковной мыши, лучше на Аристарха переключись!
Я хмыкнула и ушла в свою спальню.
Путь до Лебедева занял немного времени, от метро «Тушинская» шло маршрутное такси, которое доставило меня прямо до места. Сегодня моросил дождь, я вышла на мокрое шоссе, раскрыла зонтик и побрела вдоль обочины. Маленькие, покосившиеся черные избенки выглядели уныло. Надо же, отъехала от столицы всего пару километров, а такое ощущение, будто забралась в невероятную глушь. Кажется, тут нет централизованного водоснабжения и канализации, повсюду торчат колонки и дощатые, выкрашенные темно-зеленой краской будки. Впрочем, похоже, и газ сюда забыли подвести, во всяком случае, возле дома, где я остановилась, виднелось два красных, высоких, толстых баллона.
– Чего забор подпираешь? – высунулась из окна молодая бабенка. – Дачу снять хочешь?
Я посмотрела на беспрерывно несущийся по шоссе поток машин. Хорошее место для летнего отдыха! Выхлопных газов наглотаешься больше, чем в городе.
– Тут у вас где-то живет Анастасия Глебовна, – крикнула я в ответ.
Окно захлопнулось, женщина, вытирая о фартук мокрые, красные руки, выскочила на крыльцо.
– У нас? В Лебедеве? Анастасия Глебовна? Может, Анастасия Григорьевна? Библиотекарша?
– Наверное, я отчество перепутала, – улыбнулась я.
– Ерунда, – откликнулась бабенка, – вот ейный домик, некрашеный, аккурат к нашему забору примыкает. Да ты ступай, не бойся, у ней собак злых нету, одни кошки.
Я посмотрела на крохотную, скособоченную сараюшку с маленьким, подслеповатым окошком. На подоконнике буйным цветом пламенели густые герани, короткие занавески колыхались от ветра.
– Нет, мне, похоже, не сюда.
– Сюда, сюда, – подхватила словоохотливая аборигенка, – Анастасия Григорьевна туточки. К ней вход со двора, с шоссе – в библиотеку.
– Мне нужна Анастасия Глебовна.
– А такой нет, поверь, я всех знаю, почту разношу, да наше Лебедево всего тридцать домов.
– Здесь где-то она проживает, – растерянно пробормотала я, – в доме кирпичном, вроде большое здание, оно должно быть в Лебедеве одно.
Бабенка прищурилась и неожиданно стала церемонно «выкать».
– А-а, вон чего, ну, с той я незнакома, имени не слыхивала, идите через поле, угол скосите, до опушки доберетесь, чуток влево заберете, прямо ворота и увидите, она от людей прячется.
– Чего так? – решила я разузнать побольше о неведомой даме.
Но молодая женщина потеряла к прохожей всякий интерес.
– Недосуг болтать, стирки полно корыто, – сообщила она и ушла в избу.
Я пошла к полю, огромный квадрат незасеянной земли расстилался перед глазами, его пересекала узенькая тропка, по бокам которой виднелись комья земли и лужи. Опушка леса была далеко-далеко, я поплелась по тропке, чувствуя, как на ноги налипает глина. Минут через десять устала, через пятнадцать чуть было не легла прямо в грязь, а спустя полчаса, отдуваясь, доползла до края пашни. Перед глазами и впрямь показался забор из высоких бетонных блоков и выкрашенные бордовой краской глухие ворота.
Я приободрилась, вот он – конец пути, сейчас окажусь в теплом, сухом помещении, скину вконец измазанные, промокшие туфли. Может быть, хозяйка окажется милой и предложит кофе. Больше всего мне хотелось чего-нибудь горячего, обжигающего.
