оскорблённый дед ничего понимать не захотел и с обидой затараторил:
– Ишь, пожалела Генку! Да Альбина без него заживет по-человечески, спокойно. Каждый день он пьяный домой являлся и каждый день на Альку орал. Генка – мерзавец, какого поискать! Вот вы не знаете и участковый не знает, а он Альбину бил даже. И мальца своего обижал. Уж я и не удивлюсь, если он на Максимку бросался. Все деньги пропивал.
– Расскажешь тоже, – осадила его Степановна, – а ты сколько раз пьяный приходил? Я ж терпела. Ну, выпьет мужик, ну покричит с пьяных глаз, с кем не бывает.
Непонятная снисходительность жены еще больше подливала масла в огонь и раззадоривала старика. А Степановна краснела, как девица на выданье и прятала глаза. Коваленко догадался, что старуха опасается, как бы следователь не подумал, что Альбина могла вытолкнуть своего непутевого мужа из окна в порыве гнева или защищаясь, а дед этого не понимал и рубил правду-матку. Коваленко попросил их успокоиться и обратился к Степановне:
– Варвара Степановна, я понимаю, что вы стараетесь защитить Альбину, но я тоже ей очень сочувствую и даже хочу помочь. Я вам обещаю, что отнесусь к этому делу совершенно объективно. Я же не монстр и не хочу лишить бедного ребенка еще и матери. Но мне все-таки нужно знать правду. Вы же понимаете, что вы не единственные соседи, которые в курсе отношений Альбины и Геннадия.
Старушка скромно опустила глаза, а дед, до которого дошел смысл поведения жены, застыдился своей недогадливости.
– Спрашивайте, чего уж там, – сказала Степановна.
– Сегодня они шумели или нет?
– Вот сегодня у них на удивление тихо было. Мы их хорошо слышим, у нас в гостиной и на кухне стена общая, а на кухне вентиляция, так что когда они ругаются, мы заснуть не можем, – пожаловалась Степановна.
– Да, – подтвердил дед, – Генка кричит, что деньги ему требуются и Алька ему жизнь испортила. А вообще шумел всегда только Генка, Альбина чего говорила не слышно, она как камыш шумит, все время шепотом разговаривает. А этого горлопана на три этажа в обе стороны слышно.
– А когда он упал, вы не слышали? Может он с криками падал?
– Когда падал, мы не слышали, хотя окна все нараспашку, – уверила бабуля. – Мы только когда Альбина к нам прибежала, узнали, что случилось. На ней, бедной, лица нет, так переживает. Я только слышала минут за пятнадцать до этого, как она крикнула «Не надо» или «Не трогай», что-то в этом роде. Может он грозил ей чем? Ну, непутевый Генка, напился да и вывалился из окна. Что ему Альбина могла сделать. Она ж как тростинка худенькая, слабенькая.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Коваленко, – но все-таки я должен побеспокоить вашу подопечную, как-никак человек погиб.
Следователь прошел в комнату и присел на кресло рядом с Альбиной. Та лежала с прикрытыми глазами.
– Альбина, простите, но мне нужно с вами поговорить. Вы меня слышите? Я следователь Игорь Степанович Коваленко.
Альбина приоткрыла глаза и слабым голосом проговорила:
– Конечно, я все понимаю, у вас работа, я отвечу на все ваши вопросы.
– Что произошло, как ваш муж выпал из окна?
– Он курил у окна и пил пиво. Привычка у него такая. Наверное, покачнулся и выпал, – по её лицу медленно покатилась слеза.
– То есть вас с ним рядом не было и вы не видели, как он упал?
– Я в детской была с сыном, собиралась спать. Вдруг услышала шум, Гена вскрикнул и я побежала в гостиную.
– Что это был за шум? У вас ведь гостей не было?
– Я не знаю как описать, зашуршало что-то, может он пытался удержаться. Я сердцем, наверное, почувствовала, что ему помощь нужна. Но не успела… А гостей у нас не бывает. У нас сын болен, ему нужен режим, уход, тишина, – упомянув сына, она заплакала. – Зачем вы меня мучаете? Мне так плохо.
– Еще один вопрос, последний. Муж вам не угрожал, не бил?
– Что вы! Нет, конечно! Мы с ним дружно жили. Бывало, конечно, ссорились. Но это всё несерьёзно. Мы любили друг друга. Всё! Я не могу больше говорить, мне что-то укололи и у меня мысли путаются.
– Да-да, простите, я уже все узнал. Отдыхайте, – попрощался Коваленко и задумчиво пробормотал, – у меня тоже мысли путаются. Что-то в этом доме Голицинские мрут, как мухи.
ГЛАВА 12. Егор и Женя продолжают расследование
Утром следующего дня, часов около девяти Егор и Женя снова поехали к дому Голицинских для разговора с Геннадием. Как он выглядит, они не выяснили, поэтому решили, что Егор один поднимется к Геннадию в квартиру и будет действовать по обстоятельствам. Утром они надеялись застать его дома. Женя осталась ждать новостей в машине, небезропотно, но добровольно. Несмотря на относительно раннее время во дворе дома было многолюдно. Перед подъездом проходило целое собрание. Пожилые женщины не все помещались на скамеечке, некоторые, наверное, те что помоложе, были вынуждены стоять. Они были оживлены каким-то из ряда вон выходящим событием.
Егор счел неразумным проходить мимо и, увидев свою знакомую старушку в мужской шляпе Элеонору, вежливо обратился сначала к ней, а потом к ее товаркам:
– Доброе утро, Элеонора Петровна. Доброе утро, дамы. Вы мне случаем не подскажите Геннадий Голицинский дома или нет?
Бабули воодушевленно зашумели. Солидный, симпатичный, воспитанный мужчина, да еще знакомый Элеоноры был сразу же принят за своего. А Элеонора интригующе ответила:
– Подсказать-то мы подскажем. Нет его дома. Выбыл!
– Да что ж за невезение такое! Второй раз приезжаю, а дома его застать не могу.
– И не застанешь!
По ее сценарию он должен был удивляться и просить милостиво поделиться информацией. Егор был не против доставить пожилым дамам такое удовольствие.
– Да когда ж он дома-то бывает. Он что переехал?
– Ох, переехал! Далече переехал.
– Нет, не может быть! Мы же с ним договаривались. Что же за безответственность такая?!
– А с него теперь взятки гладки. Что кому должен – всем простил.
– Да что ж такое случилось? – начал терять терпение Егор.
– А помер твой Генка! – снизошла до ответа Элеонора.
Егор округлил глаза, он вполне искренне удивился. Полный сил молодой мужчина и вот так вдруг умер.
– Не может быть. Сердце, что ли? – Егор сочувственно покачал головой, – вот так живет человек…
– Из окна он выпал с пятого этажа и разбился. Это называется – белая горячка. Допился! А сердца у него никакого в помине не было. Этому мы все и вот Степановна лично свидетелями являемся. Степановна, скажи!
