Наступившая тишина обволокла меня, как патока.
Вздохнув, я устроилась на своём импровизированном ложе и принялась аккуратно покрывать тело толстым слоем травы и веток.
— Ай-я-яй-я-яй! — неожиданно разорвал тишину полный тоски напев.
— Ай, сестра моя, сестра!
Почему ты молчишь, моя сестра?
Почему ты не смотришь на меня, моя сестра?
Сестра моя, сестра!
Я вскочила, разметав в стороны ветки.
На фоне ночного неба выделялся силуэт одетого в пончо мужчины. Его голос показался мне знакомым.
— Маута! Это ты? — воскликнула я.
— Я пришёл к тебе, моя сестра! — пропел индеец.
— Но как ты здесь оказался? И где ты научился петь фламенко?
— Ты так грустила по своей потерянной тележке, что тебя и в Лиме было слышно, — усмехнулся Маута.
— А у тебя есть сушёный куй? — с надеждой спросила я. — Я заблудилась и умираю от голода.
— А как насчёт бутербродов с сыром и колбасой?
— Ты это серьёзно?
— Вполне, — сказал индеец, доставая пакет из перекинутой через плечо холщовой сумки. Пакет источал восхитительный запах копчёной колбасы.
— А ты случайно не воплощение бога Виракочи? — восторженно спросила я, с трудом подавив желание заключить Мауту в объятия. Я боялась, что индеец может меня неправильно понять.
— Ты ближе к истине, чем ты думаешь.
В голосе индейца была непривычная торжественность, но, поглощённая мыслью о бутербродах, я не обратила на это внимания.
Маута с какой-то странной улыбкой на обычно невыразительном лице наблюдал, как я энергично уничтожаю его припасы.
— Хочешь, я покажу тебе подземные города инков? — неожиданно спросил он.
Я чуть не подавилась кусочком бутерброда.
— Подземные города инков? Ты имеешь в виду тоннели?
— Тоннели там тоже есть, — улыбнулся индеец.
— А они далеко отсюда? Я думала, что это всего лишь легенда.
— Один из входов находится совсем рядом.
— Эти тоннели ведут к центру земли, и в них спрятаны сокровища инков? — вспомнив предсказание акльи, спросила я.
— В древние времена инки считали, что некоторые пещеры доходят до центра земли, — уклончиво ответил Маута.
Их было тридцать шесть. Завёрнутые в полуистлевшую коричневую ткань мумии сидели в три ряда с лицами, обращённым в одном и том же направлении. Я догадалась, что их высохшие полузакрытые глаза смотрели на восток. Тусклый свет зажжённых Маутой факелов отбрасывал красноватые блики на их тёмно-коричневые, на удивление хорошо сохранившиеся лица с длинными чёрными волосами, зачёсанными назад.
— Это просто невероятно! — воскликнула я. — Значит, подземные тоннели инков действительно существуют! Но ведь это грандиозное научное открытие!
— Не будет никакого открытия, — сказал Маута. — Люди из внешнего мира никогда не узнают о существовании этих подземелий!
У меня по спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.
— Но зачем тогда ты привёл меня сюда? Ты не боишься, что я могу рассказать о том, что видела?
— Ты никому не расскажешь об этом, — сказал индеец.
Мне стало совсем нехорошо. То ли в Перу все были ненормальными, то ли мне снился затянувшийся кошмар. Я больно ущипнула себя за предплечье, но, к сожалению, не проснулась.
— Ты что, собираешься меня убить?
— Конечно, нет. Наоборот, я тебя спасаю.
— Так же, как этих девушек? — я кивнула на мумии. — Ты имеешь в виду, что до тех пор, пока тело окончательно не разрушилось, человек продолжает жить?
Маута поморщился.
— Я уже говорил тебе, что не верю во всю эту индейскую чушь.
— Да-да, я помню, — кивнула я. — Ты веришь только в деву Марию и в технический прогресс. Надеюсь, это означает, что ты не собираешься меня мумифицировать.
— Не собираюсь, — подтвердил индеец.
Я вздохнула.
— Дай мне коки. Сегодня у меня был тяжёлый день.
Маута протянул мне мешочек с листьями, выдолбленную тыкву с известью и чупадеро.
Пока я разжёвывала коку и, добавляя в неё известь, формировала за щекой плотный упругий шар, индеец молча наблюдал за мной. Я тоже молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что ему от меня надо, и какой линии поведения я должна придерживаться.
Действие коки проявилось почти сразу. Исчезли усталость и боль в мышцах, а мысли стали ясными и прозрачными. Казалось, я могла потрогать их рукой, как чистую прохладную воду ручья. Лицо сидящего передо мной на корточках индейца меняло свою форму. Его контуры становились чётче и резче, как изображение, проявляющееся на фотобумаге.
Маута больше не казался мне безобразным. За резкими угловатыми чертами его широкоскулого лица угадывались ум и железная воля. Я ошиблась, приняв его за обычного туземного обитателя перуанских плоскогорий. Он мог быть кем угодно — маньяком, колдуном, фанатиком, идущим к известной одному ему цели, — но только не простым примитивным индейцем.
— Кто ты? — тихо спросила я.
Казалось, он ждал этого вопроса.
— Я — тукуй рикок, "тот, кто всё видит".
— Ты что, шаман?
— Нет, шаман на языке кечуа называется ятирис, а тукуй рикок — это нечто вроде внутренней полиции правительства инков. "Тот, кто видит" наблюдает за тем, как ведут себя кураки — вожди, уму — жрецы и ятирис — шаманы, и, в случае необходимости, принимают соответствующие меры.
Я вздохнула.
— Иначе говоря, ты — секретный агент.
— Можно сказать и так, — кивнул Маута.
Секретные агенты у меня уже просто в печёнках сидели. Я стиснула зубы и произнесла по-русски нечто совсем непристойное.
— Не надо материться, — попросил меня по-русски индеец. — Это тебе не идёт.
Сказать, что я оторопела — это ничего не сказать. Некоторое время я тупо созерцала Мауту.
— Ты говоришь по-русски? — выдавила я, когда дар речи вернулся ко мне.
— Я закончил химический факультет и аспирантуру Университета Дружбы народов, — пояснил индеец.
— Мир тесен, — заметила я. — Адела тоже там училась, но продержалась только два курса.
— Надо же, какое совпадение! — удивился Маута.
В моих прочищенных кокой мозгах забрезжила совершенно невероятная догадка. Аспирантура химического факультета, неизвестный гений, синтезировавший новый наркотик из листьев коки и какого-то неизвестного перуанского растения, почта в Ольянтайтамбо, откуда посылка с "Золотом Атауальпы" была отправлена колумбийскому наркобарону, подземные города инков, где можно запросто разместить огромную химическую лабораторию — всё это слишком хорошо укладывалось в одну простую схему. Неужели я разгадала загадку, над которой уже более полугода бьются ЦРУ, секретные службы Южной Америки и детективы наркомафии?
Индеец внимательно наблюдал за выражением моего лица. Казалось, он читает мои мысли.
— Думаю, ты уже догадалась, — сказал он, снова переходя на испанский. — Это я изобрёл "Золото Атауальпы" и спровоцировал войну перуанских и колумбийских наркодельцов.
— Ничего не желаю об этом знать, — решительно заявила я. — Твои дела мне глубоко безразличны. Я хочу домой.
— Ты уже знаешь, — мягко заметил Маута. — Хочешь посмотреть мою лабораторию?
— Нет, — твёрдо сказала я.
— Не ври. Женщины от природы любопытны. Наверняка тебе интересно взглянуть на "Золото Атауальпы".
— Любопытство сгубило кошку, — вздохнула я.
— Пойдём, — попросил Маута.
— Пойдём, — согласилась я.
Подземелья инков напоминали тоннели метро, с той лишь разницей, что здесь не было ни проводов, ни рельсов, ни поездов.
Маута освещал фонариком путь, уверенно сворачивая в каменные коридоры. Я старательно запоминала маршрут, но не была уверена, что смогу, не заблудившись, вернуться к залу с мумиями.
Очередной поворот закончился тупиком. Уайна прикоснулся к стене, и неожиданно скала раздвинулась. Вспыхнувший электрический свет на мгновение ослепил меня.
— Ну как тебе это? — гордо спросил Маута.
— Вот это да! — восхитилась я. — Это даже роскошнее, чем пещерный замок на Лансароте[14]. Неужели ты сам всё это сделал?
— Это построено по моему проекту.
— Но это просто невероятно, — сказала я. — Как тебе это удалось? Я, конечно, не разбираюсь в химии и электронике, но, похоже, здесь самое современное оборудование. Подобная лаборатория должна была обойтись тебе по меньшей мере в миллион долларов.
— Пять с половиной миллионов, — уточнил Маута. — Ты ещё не всё видела.
— И давно ты это построил?
— Два года назад.
— Невероятно, — покачала головой я. — Меня мучают только два вопроса: где ты взял деньги, и как ты ухитрился при таком размахе сохранить секрет подземных городов инков?
