Ознакомительная версия.
– Пошли в баню, – наметила я следующий пункт наших поисков.
Баня была еще недостроена, там пахло досками, лаком и вениками.
Солька плюхнулась на скамейку и сказала:
– Я устала, давайте хоть немного передохнем.
Мы сели рядком и стали разглядывать гладкие ровненькие бревна, развешанные веники, огромный бак с водой и кучу красивых больших камней.
– Здесь искать-то негде, – сказала Альжбетка.
– Может, тут есть какое-нибудь дупло? – предположила Солька.
Я вздохнула:
– Похоже, мы зря сюда приехали. Давайте посмотрим под камнями и уж тогда двинемся в обратный путь.
Альжбетка, у которой физическая подготовка была куда лучше нашей, бодро встала и подошла к наваленным булыжникам. Она начала поднимать по одному камню и откладывать их в сторону.
– Фу, все руки испачкала, их теперь не отмоешь… – недовольно сказала она.
Меня просто потащило по спирали памяти куда-то… обратно: я бежала, отмеряя круги, пока не уткнулась в не так давно случившийся разговор с Селезневым.
«…просто потянуло к земле, и теперь я с удовольствием сажаю, поливаю и окучиваю, вот, посмотри…
Валентин Петрович протянул вперед руки, и я увидела почерневшие ладони.
– Картошку вчера копал! Кому рассказать – не поверят… Мой первый урожай картошки! Приятно пожинать результаты своего труда».
– Картошка! – вскричала я и вскочила со скамейки.
– Ты что? – вздрогнула Солька.
Я выбежала из бани и направилась к сараю. Девчонки семенили за мной, что-то опять скользнуло мимо… что-то темное… где-то за облепихой… Но я даже не обернулась: сейчас я была уверена в том, что наши усилия будут вознаграждены.
– Разгребайте картошку! – распорядилась я.
То ли мой тон был пропитан стопроцентной уверенностью, то ли мое лицо озаряла повышенная решимость, то ли еще что, но девчонки тут же забыли про свою усталость, про накладные ногти, да и про все на свете они забыли перед кучей молодого шелушащегося картофеля.
Солька, словно мышка, рыла нору в уголочке, Альжбетка, работая двумя руками, напоминала скорее красивую охотничью собаку, которая присыпа?ла песком свой неуместный в чистом поле поход в туалет.
Увидев кусочек коричневой мешковины, я сказала:
– Здесь… разгребаем здесь!
Мы улыбались: вот оно, везенье!
Мешок был довольно-таки объемный. Аккуратно вынув из него черный кожаный чемодан и посмотрев на довольных девчонок, я сказала:
– Трудности не только закаляют, но и приносят свои плоды!
– Открывай же! – взмолилась Солька.
Да, мы нашли то, что искали! Из чемодана на нас смотрели ровные стопочки денег, и ощущение победы переполняло нас радостью и ликованием.
В тот самый миг, когда Солька уже протянула руку, чтобы дотронуться до наших сокровищ, раздался легкий хлопок входной двери в главном доме. Мы переглянулись.
Я быстро закрыла чемодан и посадила на него Альжбетку.
– Сиди здесь, – сказала я. – Солька, мы – на разведку.
– Ты же говорила, что со мной нельзя ходить на разведку, я ненадежная, – нервно поглядывая в сторону дома, ответила Солька.
Мне некогда было разбираться с ее страхами, и, схватив подругу за руку, я потащила Сольку мимо кустов смородины.
Мы подошли к дому, встали на цыпочки и заглянули внутрь. Потугины, размахивая руками и что-то бубня себе под нос, бесцеремонно лазили по шкафам. Собственно, мы тоже все делали бесцеремонно, но мы, по крайней мере, заботились о том, чтобы после нас здесь все осталось так, как и было. Как говорится – порядок гарантируем, исключением пока служил только замок. Потугины же просто выкидывали из ящиков на пол одежду, перетрясали диван и переворачивали тумбочки…
– Смотри, что творят, – прошептала Солька.
Взгляд Веры Павловны упал на вход в подпол. Она, возликовав, что-то сказала своему ненаглядному Тусику, схватилась за ручки и открыла дверцу.
– Идем быстро в дом, – сказала я.
– Ты что, с ума сошла?!
– Это наш единственный выход.
– В чем выход-то?
Я потащила Сольку в дом. Осторожно ступая по дощатому полу, мы зашли в комнату. В подполе явно был устроен серьезный обыск: до нас донесся звук разбиваемых банок.
– Да осторожнее ты, осел, – услышали мы голос Веры Павловны.
– Ставить их уже некуда, – в ответ проворчал Макар Семенович.
Мой взгляд привлек плоский, но прочный железный карниз, который не то сняли, не то только собирались повесить. Я показала в его сторону, и Солька, поняв мою мысль, кивнула. Она тихонько взяла карниз и протянула его мне, потом подошла к дверце, захлопнула ее, и мы дружненько продернули карниз сквозь ручки.
Потугины засуетились, мягко говоря, заругались и попытались открыть дверь. Я схватилась за край буфета, и мы с Солькой для большей уверенности придвинули его и установили на крышку подпола. Потугины оказались в ловушке. Мы с Солькой пожали друг другу руки и бросились к Альжбетке.
Подруга наша была в плачевном состоянии: она дрожала от страха, озиралась и явно боялась встать с чемодана, набитого долларами.
– Мы их захлопнули, – радостно сообщила Солька.
– Кого? – пискнула Альжбетка.
Пока Солька в красках рассказывала подруге о наших героических подвигах, я взяла холщовый мешок, лежавший в сторонке, и методично переложила в него деньги. Затем вложила это все в тот мешок, в котором хранился чемодан, и засыпала сверху картошкой.
– Все, хватит болтать, пошли, – распорядилась я, указывая девчонкам на мешок.
– А как же Потугины? – спросила Альжбетка.
– Я так полагаю, – сказала я, – что это – частная собственность, и проникновение на данную территорию без разрешения владельцев карается законом, так что наш долг, как сознательных граждан, сдать эту парочку в милицию. Вопросы есть?
– Вопросов нет, – ответила Солька, хватаясь за край мешка.
Мы выполняем долг перед обществом, а также навещаем мою маму
До забора мы мешок дотащили без всяких приключений, теперь же надо было переправить его на другую сторону.
– Кто-то обещал перегрызть проволоку, – напомнила я Сольке, оценивая слишком маленькое расстояние от земли до сетки.
Солька молча и хладнокровно достала из своего рюкзачка какой-то невообразимый инструмент и начала щелкать им по сетке. Мы с Альжбеткой стояли, раскрыв рты. Теперь перед нами зияла огромная дыра в заборе, и все это Солька сделала за минуту
– Ты где это взяла? – спросила я, указывая на железяку в Солькиных руках. – Это что – космическая пушка, меч-кладенец или первосортный лазер?
– Не помню, как называется, но Славка говорил, что ими даже зубы у дракона выдирать можно.
– Так ты что же раньше-то молчала? – возмутилась я, хватаясь за свой угол мешка.
– Забыла совсем, – постучала себе по голове Солька, – с вами тут совсем сдуреешь.
– Мы-то тут при чем? – изумилась Альжбетка.
– Учись, – сказала я, – вовремя спихнуть свою вину на другого – это все равно что сдать половину экзаменов в юридический.
Мы быстренько залезли в машину, мешок положили между сиденьями сзади и стали медленно выезжать из леса.
– А это что за машина? – спросила Солька, показывая на дорогу.
– Это синий «Фольксваген» Потугиных, – сказала Альжбетка, – у которого ты должна была изничтожить все четыре колеса.
Солька помолчала, а потом жалобно проговорила:
– Вы знаете, девочки, я думала, что «Фольксвагены»… они другие, такие длинные…
Альжбетка издала стон, а я, посмотрев на Сольку, сказала:
– Ты нам лучше этого не рассказывай. Кому ты там продырявила шины – уже не имеет значения.
В Москву мы приехали рано утром, зашли в круглосуточную забегаловку и перекусили. Сольку невозможно было отодрать от окна: она все боялась, что наш мешок с картошкой утащат нехорошие люди. В восемь ноль-ноль я залпом выпила остатки чая и сказала девчонкам:
– Пойду позвоню в милицию.
– А может, не надо? – занервничала Альжбетка.
– Ты хочешь, чтобы Потугины там съели все огурцы, и у них потом пучило бы живот, и они на всю жизнь приобрели бы огуречную зависимость? – поинтересовалась я.
– Их же посадят, – занервничала Альжбетка.
– Ненадолго, – успокоила я, – они скажут, что бомжевали, кушать захотелось, вот и зашли на огонек…
– А вдруг они там все расскажут, вообще – все? – спросила Солька.
– Не расскажут, – уверенно сказала я, – так им полгодика дадут, а вот за труп, который они по всей Москве возили, – лет пять. И то, если они докажут, что не они покойного до инфаркта довели: он же им родня, а бытовуха сейчас сплошь и рядом.
Ознакомительная версия.
