тех, кто прибегает на поезд в последний момент и заскакивает в отъезжающий вагон, верно? — со смехом спросила я.
— Вообще не из тех, — серьезно сказал Лев Марсович. Мы поднялись, он подхватил одной рукой свой чемодан, а другой ловко закинул себе на спину мой рюкзак.
— Эй! — запротестовала я. — Мне привычней самой носить свои вещи!
Морошин, не слушая, двинулся в сторону выхода на платформу.
— Я не так воспитан, — бросил он через плечо.
— Ты невыносим! Я тебе говорила?
— Да. Два дня назад.
* * *
Два дня назад Морошин привез меня из дома Южного, и я пригласила его подняться в квартиру.
— Надо переосмыслить увиденное.
Мы вышли из машины, когда по листьям, крышам и дороге заколотил холодный дождь. Морошин помог мне добраться до лифта — моя спина все еще горела от боли. Войдя в гостиную, я проковыляла к креслу и повалилась в него как куль с мукой.
— Господи! Я, кажется, больше никогда не смогу нормально двигаться.
— Дать подушку?
Морошин сунул мне под поясницу две диванные подушки и большого игрушечного кролика.
— Сделать тебе чай?
— Перестань быть таким хорошим, — улыбнулась я сквозь боль, — сядь напротив, давай подумаем, что делать дальше.
— Может, тебе лучше отдохнуть? — с сомнением спросил следователь, но послушно опустился в кресло напротив. Мне кажется, ему было очень неловко находиться рядом с моей кроватью. В прошлый раз мы сидели на кухне, и ее пространство не было таким уж личным. Я быстро окинула комнату взглядом, надеясь, что нигде не валяется какой-нибудь забытый бюстгальтер.
— Времени отдыхать у нас нет, Лев Марсович. Что мы имеем? Очевидно, Регина затеяла убийство собственного брата. А перед этим убила Полину Усольцеву.
— Ну вряд ли сама — скорее всего, воспользовалась помощью Иртеньева. Или Чехова, который должен все «уладить».
— Не факт. Дело в том, с кем мы, по сути, имеем дело. Вернее, в том, кем по сути является Регина.
— И кто она, по твоему мнению? — не понял Морошин.
— Серийный отравитель.
Морошин усмехнулся, но ничего не сказал. Очевидно, он не отнесся к моим словам серьезно.
— Я тут суммировала все факты, которые у нас сейчас есть, и поняла, что во всех случаях, с которыми мы сталкивались, имело место отравление. Полину отравили скополамином. Южного травят парами формальдегида или еще какой-то химией.
— Это все. Два случая — не система.
— Да. Но я тут вспомнила, что отец Южных погиб в начале этого года, отравившись грибами. Об этом мне сообщила Мария, коллега Полины. Это уже три случая, которые имеют отношение к одной семье. Думаю, есть и больше примеров.
— Хочешь сказать, Регина отравила собственного отца? — Брови Морошина удивленно поползли вверх.
— А чему ты так удивляешься? Брата же она травит. Думаю, семья для нее не имеет такого уж большого значения.
— Какой в этом смысл? Какой мотив?
— Психопатам не нужен мотив. На то они и психопаты. Вспомни, что Полине подмешали в еду или напиток скополамин. Это слишком изощренный способ для банального убийцы, который просто хочет избавиться от неудобного свидетеля. Меня с самого начала настораживало то, какой способ выбрал злоумышленник. Что-то во всем этом было нездоровое. Зато если представить себе, что речь идет о маньячке, все становится на свои места. Таким индивидам всегда интересно посмотреть на эффект незнакомого яда, попробовать на практике что-то новенькое. Они воспринимают свою болезнь как искусство, хотя являются банальными отравителями.
— У тебя нет доказательств, что она психопат и отравитель, — вздохнул следователь.
— У меня есть кое-что получше. Интуиция.
— Твою интуицию суд не примет.
— Тогда надо найти то, что суд примет. Надо привязать ее ко всем убийствам, чего бы это ни стоило. Сейчас у нас есть только разговор, подслушанный незаконным образом и Южный в больнице.
— Есть еще два моих коллеги, — напомнил Морошин. — Если они повязаны с Иртеньевым, это можно легко установить. Во всяком случае, пока они ни о чем не догадываются.
— Да, это хорошая зацепка. Но с Региной, как я поняла, они не связаны. А мне охота вытащить из воды самую жирную рыбину.
— Что ты предлагаешь? Я же вижу, у тебя есть план. — В первый раз я увидела, как лицо следователя тронула благодушная улыбка, отчего оно чудесным образом преобразилось.
— Я думаю о том билете, который купила Полина. Помнишь? До станции Уварово. Как я понимаю, она первой догадалась о черной стороне личности Регины и искала доказательства. На днях я сверилась с картой. Уварово — это станция, которая находится в нескольких километрах от деревни, в которой родились и выросли дети семейства Южных. Они уехали оттуда после смерти матери. Я хочу выяснить обстоятельства этой смерти. Мне кажется, там не все так просто.
— Подозреваешь, что Регина убила собственную мать? Ей тогда сколько лет было?
— Она была подростком. Но если мои предположения относительно характера ее болезни верны, возраст значения не имеет. В общем, надо съездить в командировку и хорошенечко поводить жалом. — Я приподнялась на локтях, пытаясь устроиться поудобнее, и охнула, ощутив прострел в спине.
— Я тоже поеду, — кивнул Морошин.
— Исключено. В отделе что-то могут заподозрить.
Морошин посмотрел на меня с легкой снисходительной усмешкой.
— Что-нибудь придумаю, не беспокойся. Кроме того, мне кажется, что эти подозрения только у тебя в голове. Мы пока себя ничем не выдали, и ни одна живая душа в отделе не догадывается о расследовании обстоятельств смерти Усольцевой. А тебе явно нужна помощь, учитывая боли в спине. Кроме того, я не спрашиваю у тебя разрешения. Будешь возражать — арестую за оскорбление лица при исполнении.
Я вопросительно на него посмотрела.
— Ты назвала меня Упертой Задницей.
— Господином Упертой Задницей.
— Это все равно оскорбление.
Я вздохнула:
— Ты невыносим!
* * *
Мы с Морошиным находились в пути уже восемь часов. За окном в вечерних сумерках пролетали полуоблетевшие леса. Лев Марсович заснул, накрывшись книжкой, на второй полке, а я сидела на нижней, рассматривая пассажиров вагона и размышляя о своем. Поскольку билеты мы брали в последний момент, удалось найти места только в плацкарте. Моя натура, привыкшая к более комфортным путешествиям, протестовала против этого, но Морошин отказался от других, более дорогих вариантов, которые я предлагала. В конце концов, напившись вдоволь своего любимого кофе, заваренного дома в термосе, я сочла, что все не так уж плохо.
Теперь у меня наконец было время подумать. Было очевидно, что Полина каким-то образом догадалась о намерениях Регины. Возможно, она поймала сестру своего парня на какой-то лжи, или просто, как и я, сопоставила факты. Так или иначе, она начала
