– Какие вопросы? Я с ума схожу от беспокойства! Мы ищем тебя повсюду, и мы, и полиция, и частный детектив. Где ты?
– Не волнуйся, мамочка, все нормально. Я поэтому и звоню. Не волнуйтесь и не тратьте понапрасну время и деньги на поиски. Я скоро буду дома.
– Когда?
– Скоро.
– Но когда именно?
– Очень скоро, мамуля. И знаешь что?
– Что?
– Было бы здорово завести собаку.
– Собаку?
– Да, большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?
– Ну конечно, мы купим тебе собаку, только скажи, когда…
– Мне пора, мам. Я тебя люблю».
Щелк.
Берни поглядел на Синтию, потом на меня. Он стоял, совершенно не шевелясь, я прямо шкурой чувствовал его неподвижность. Партнер о чем-то напряженно думал; о чем – понятия не имею. Меня самого мучила мысль: неужели уши разного цвета – это непременно плохо?
Берни подошел к телефону, нажал кнопку, затем другую. Застрекотали забавные звуки человеческой речи в ускоренном темпе, затем скорость замедлилась, и я опять услышал: «Большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?»
– Мы никогда не запрещали ей заводить собаку, если вы об этом… – растерянно проговорила Синтия.
– Нет, не об этом, – сказал Берни.
Синтия его словно бы не слышала:
– Она попросила купить ей попугая, и я сразу же согласилась.
Вы допустили серьезную ошибку, мадам.
Капитан Кранч расправил крылья на манер графа Дракулы и прокаркал:
– Двойную порцию!
– Вы считаете, собака могла бы послужить заменой, да? То есть утешительным призом после развода родителей?
Я не совсем точно уловил мысль Синтии, но фраза «утешительный приз» показалась мне оскорбительной. И еще: «смешной пес». Почему смешной?
– Я совсем не имел этого в виду, – сказал Берни. Его лицо приобрело обычный цвет, он более-менее пришел в норму. Вот и хорошо, а то я уже начал тревожиться.
– Тогда объясните.
– Ваша дочь – очень умная девушка.
– Да, – кивнула Синтия, – но какое отношение это имеет к звонку?
Берни некоторое время молчал, храня непроницаемое выражение.
– Она ведь говорит правду? – не дождавшись ответа, спросила Синтия.
– Насчет чего?
– Насчет того, что скоро вернется домой? Вы верите в это? Сержант Торрес верит.
– Он тоже прослушивал запись?
– Да, сержант приходил пару часов назад. Он считает, что Мэдди не обманывает.
Берни кивнул. Синтия, вероятно, сочла это знаком согласия, но я-то знал: этот короткий кивок – часть мастерского умения Берни общаться с людьми, он может означать что угодно.
– Вот и славно, – обрадовалась Синтия. – А иначе зачем бы она стала звонить? Мэдди не хочет, чтобы я беспокоилась, хотя я все равно сама не своя от волнений. – Ее глаза наполнились влагой, слезы перелились через край и потекли по щекам.
– Гм… – смущенно произнес Берни и похлопал себя по карманам – интересно, что он там собирался найти?
Синтия торопливо вышла из кухни. Берни обернулся ко мне:
– Ты видел Мэдисон, верно, дружище? В одиночку раскрыл дело, а я и не подозревал.
Я завилял хвостом. А что еще мне оставалось? Постойте. Дело-то я не раскрыл, нет, не раскрыл, потому что девушка до сих пор не дома. Стало быть, наоборот, я все испортил? Мой хвост замер.
– Отличная работа, старик, – сказал Берни. – Просто отличная. Только что это ты замышляешь? Оставь бедную птичку в покое.
Вот черт! Как прикажете понимать эти слова? Ну да, расстояние между мной и клеткой чуточку сократилось, мерзкая птица уже практически находилась в пределах досягаемости – конечно, если бы я вдруг решил что-нибудь такое сделать, а я вовсе и не собирался, клянусь. Надо оно мне!
– Чет!
Я бочком отошел от стола и уселся спиной к попугаю. Синтия вернулась на кухню, промокая глаза платком.
– Прошу прощения.
– Вам не за что извиняться, – сказал Берни. – Полагаю, Дэймон знает о звонке?
– Разумеется, я сразу ему сообщила.
– И он приехал прослушать пленку?
– Нет. Я пересказала ему разговор с Мэдди. У нас не слишком гладкие отношения даже для бывших супругов, но в этой сфере мы полностью доверяем друг другу.
– В какой именно сфере?
– В том, что касается Мэдди и ее благополучия. Дочь – лучшее из всего, что мы оба создали в жизни.
Бездетным людям этого не понять. Простите, я забыла, у вас есть дети?
Выражение лица Берни опять стало жестким. Что, Синтия слегка испугалась? Иногда таким образом мой напарник производит суровое впечатление на клиентов.
– У вас… ммм… кажется, порез, – сказала Синтия.
– Тупая бритва. – Берни стер кровь рукавом.
Тупая бритва? Вообще-то моему партнеру часто случается порезаться во время бритья, но порез на лбу – это что-то новенькое. Видать, он специально не распространяется о наших приключениях на горной дороге в Сьерра-Верде. А почему? Кто его знает. Я на полшажка придвинулся к клетке. Капитан Кранч нервно заерзал на жердочке.
– Я бы хотел восстановить хронологию, – сказал Берни.
– В каком смысле?
– Первое: точное время звонка Мэдисон; второе: во сколько вы позвонили Дэймону; третье: во сколько вы позвонили мне; четвертое: когда Дэймон сообщил вам о моей предположительной гибели.
Охо-хо. В те моменты (вот как сейчас), когда Берни оперирует числами, будто выдает короткие очереди из автомата, я совершенно не могу сосредоточиться. Синтия что-то ответила, он задал еще кучу вопросов, на этот раз загибая пальцы. Слова слились в монотонный гул, отчасти даже приятный. Выяснилось, что я потихоньку подкрадываюсь к Капитану Кранчу и уже близок к территории, в пределах которой можно опрокинуть клетку. Н-да, кухонная стойка у Синтии расположена высоковато. Если мне удастся…
– Отвали! – проскрипел Капитан Кранч, вытянув шею и опять по-дракульи расправляя крылья.
Отвали? Я думал, он умеет каркать только «двойную порцию», «зажги мой огонь» и «Мэдисон круче всех». Надо же, «отвали». Возмутительно. Сейчас я ему…
– Чет!
Я состроил невинную мину – непростая штука, учитывая, что одна лапа уже оперлась на стойку. Пришлось незаметно ее опустить. Берни потрепал меня по холке; по крайней мере я так думал, пока не сообразил, что он крепко держит меня за ошейник.
– И последнее, – проговорил он. – С чего Дэймон взял, будто я погиб в автокатастрофе?
– Вроде бы слышал от кого-то.
– От кого же?
– Он не сказал.
– Сделайте мне маленькое одолжение, – попросил Берни. – Пусть ваш бывший муж и дальше считает, что это так.
– Поздно, – вздохнула Синтия. – Я уже сообщила ему, что вы живы. Наверное, не надо было?
– Ничего страшного.
– А почему вы не хотите, чтобы Дэймон знал правду? Что происходит?
– Объясню позже, – сказал Берни. – Нам пора.
– Не понимаю… – недоуменно проговорила Синтия.
Я, кстати, тоже ничего не понимал, но меня это не волнует. Я давно привык к методам работы напарника.
– Что это у тебя? – спросил Рик Торрес.
– Порезался бритвой.
– А-а…
Наш пикап и машина Рика стояли на площадке перед «Пирожковым раем», припаркованные на полицейский манер: водительскими дверями друг к другу. Берни угощался пышкой в шоколадной глазури, а мы с Риком уминали восхитительные пончики, обсыпанные сахарной пудрой.
– Прослушивал звонок Мэдисон? – осведомился Берни.
– Угу.
– Синтия молодец, что догадалась записать разговор.
– И что?
– Доказала присутствие духа.
– И что?
– И ничего.
– Эй, Чет, – обратился Рик ко мне. – На-ка вот, съешь еще пончик.
Премного благодарен. В последнее время кормежка перестала быть регулярной, я, можно сказать, сижу на голодном пайке.
– Пустые калории, – строго произнес Берни и погрозил пальцем. Добавочный пончик остался в патрульной машине. Мой напарник размешал кофе карандашом.
