так выходит, Коля — богатый жених? — заволновалась Люська, а Гришка недобро на нее поглядел, из-за чего я сделала вывод, что их отношения значительно продвинулись вперед.
— Даже если так, к нам это не особо имеет отношение…
— Как посмотреть. Фото нам прислали, а требований пока никаких. Может, Колю не просто так пытались убить, замаскировав это дело под банальное ограбление?
— А че? Может, и правда, намекают: мол, не суйтесь, куда не надо, а то сами сядете. А нам че — абы тихо было, — радостно хрюкнул Гриша.
Я выдвинула дельную мысль, что не худо бы пообщаться с Палной, но Людка категорически отказалась звонить ей по надуманному поводу, стыдясь порочной связи с Колей и опасаясь разоблачения.
Вася предложил заехать к нему на работу, чтобы узнать что-то на месте. Я поехала с ним, а Людка с Гришей остались ждать звонка шантажиста.
На ловца и зверь бежал, как раз у входа мы столкнулись с заплаканной Палной: та терла красные глаза и шмыгала носом. Вася стал настойчиво расспрашивать ее о сыне, раз уж на работе все знали о случившемся. Мы уселись на лавочку, Вася сбегал за водой для начальницы. А я, не выдержав, спросила, жива ли кровиночка. Та всплеснула руками:
— Господи, ну конечно живой! Не было бы счастья, да несчастье помогло. Накануне Коленька поскользнулся в душе и сломал два ребра. У меня знакомая в поликлинике, женщина старой закалки. Не то, что сейчас. Словом, она наложила Коленьке гипсовый корсет на грудь, велела отдыхать и не двигаться без нужды. Светочка, невестка, в санатории, как на грех… Я уж думала на дачу и не ехать, но рассада… Коленька сказал, чтобы я ехала, он чувствовал себя неплохо. И тут такое горе…
— Но что произошло?
— Говорит, ему позвонили, сказали, что у меня из квартиры тянет газом. Каким газом, если плита электрическая? Чего он меня не набрал? Говорит, не хотел волновать. Он поехал проверить, а там… Алкашня проклятая, небось, поживиться хотели. У меня же не соседи, а форменный кошмар. Я из-за них квартиру продаю. Вызвали его, чтобы он дверь открыл, а сами огрели по голове. Дальше он не помнит. Стреляли в руку и в область груди… Если бы не корсет…
Пална беззвучно заплакала, подоспевший Вася протянул ей бумажные салфетки, а я налила воды.
— И все-таки странно, алкаши обычно орудуют монтировкой, но не огнестрельным оружием. Думаете, это была кража?
— А что еще? Пропали документы, шкатулка с украшениями, конверт с моими сбережениями. Там немного, остальное в банке… Да черт с ними, главное, Коленька жив. Он теперь в больнице надолго, хотя жизнь вне опасности. Я забежала отпуск оформить, черт знает, что теперь будет. Через два дня заседание суда, а документы пропали. Папка такая толстенная была, в шифоньер не вмещалась…
— Что за документы? — насторожился Вася, а Пална, видимо, поняв, что сболтнула лишнее, быстро распрощалась с нами и устремилась к некстати подъехавшему такси. Мы переглянулись, а Вася заявил:
— В версию про алкашей я не верю, а вот нежелательный наследник — дело очень перспективное.
Пару часов мы провели на второй работе Васи, изучая материалы дела про Гирзояна, доступ к которым он легко получил по роду своей деятельности. Оказалось, что отец Крышкина, Арсен, сына не забывал, хотя и скрывал от законной жены. Пална устала ждать развода и отреклась от любви, но не от алиментов. Но закавыка была в следующем: все годы алименты платил Герзоян, а умер Гирзоян. Одна ошибка, допущенная при переводе армянских документов, затянула разбирательства. К тому же, пока Пална узнала о смерти бывшего возлюбленного от общих знакомых, наследственное дело закрыли — год уже прошел. В интересах сына Пална обратилась в суд для восстановления пропущенного срока принятия наследства. Жена почившего, якобы ничего не знавшая о сыне, всячески затягивала дело, а потом и вовсе через адвоката подала протест об исправлении описки в фамилии.
— Дело должны были направить на новое рассмотрение. Если протест удовлетворят, Пална снова отправляется в суд первой инстанции для установления отцовства. А так как Гирзоян покойник, дело будет подлежать прекращению. Если нет — жене придется делиться наследством с законным сыном. Адвокат, который ведет это дело, вроде как считает, что шансов у жены Гирзояна мало. Хотел с ним побеседовать лично, но он пока на больничном.
— Бред какой-то, — мне казалось, мы зря теряем время, копаясь в чужом грязном белье.
— Даже в юриспруденции есть термин «абсурдность», — развел руками Вася, терпеливо вводя меня в курс дела. — Кстати, судя по документам, жена эта живет в Слободке, тут неподалеку. Они в наш город переехали лет семь назад и купили коттедж в живописном месте. Видимо, тогда Пална и узнала, что Гирзоян не так уж и беден.
Неизвестно зачем мы решили отправиться посмотреть на коттедж, к тому времени Люська и Гриша, устав томиться в квартире, приехали за нами на машине Люсьены. Дом вдовицы стоял чуть в отдалении от других, прямо у реки. Оставив транспортное средство в другом конце улицы и направившись к высокому забору, мы смогли лицезреть только крышу из черепицы и туи, скрывавшие само шикарное строение от глаз любопытных.
Пока Гришка чмокал и прикидывал, сколько стоит домина, а Люська караулила парадный вход, мы с Васей обошли строение по периметру. Со стороны реки забора не было, только живая изгородь из туй. Дальше шла лужайка и обрыв. Сделав мне знак ждать, Вася осторожно полез по склону, достигнув лужайки и замер там, что-то высматривая. Я отправилась к машине, где мы и томились, потому что было жарко и любопытно.
Вася вернулся через двадцать минут, сообщив, что у пожилой мадам Гирзоян имеется молодой любовник, с которым она мило проводит время на лужайке у дома. Видел он их издалека, но то, что они держались за руки, играя в гольф, и обнимались, не оставляло сомнений в характере их отношений. Я вступилась за армянскую вдову: в конце концов, муж умер, а с кем она проводит свое свободное время — не наше дело.
— Ясен перец: послала любовника, чтобы тот
