потолку и пожал плечами:
— Я мало что понял. Мы с Петром Палычем пришли к тому дому…
— Самому маленькому в Петербурге, — пояснила я для тетушки.
— Петр Палыч откуда-то уже знал код замка в подворотне, так что мы сразу прошли за калитку, попетляли по дворам и поднялись по каким-то жутким ступенькам. Петр Палыч сказал: «Вряд ли кто-то дома, хотя, может, они вернулись уже» — и всего разочек стукнул в дверь. Сразу открыл какой-то хмурый мужик…
— Нам открывал не хмурый, — припомнила я.
— Вам другой открывал. — Боря помотал головой. — Не полицейский.
— Откуда взялся полицейский? — не поняла я.
— Из полиции, откуда же еще?
Все (кроме кота, который благополучно уснул) посмотрели на меня, как на тупицу.
Я ощутила раздражение — сами, можно подумать, умники! — и ядовито поинтересовалась:
— То есть вы с Палычем вломились в хату, где работала полиция, как к себе домой, да? Еще и ляпнули, наверное, что-нибудь подозрительное и настораживающее?
— Это не я! — Боря вскинул руки. — Палыч очень вежливо сказал: «Здрасьте, а можно нам, я тут недавно сегодня был уже и…»
— И? — поторопила я рассказчика, потому что он замолчал.
— И все. Нас впустили, и это… Палыча уже не выпустили. — Боря поник головой.
— Теперь давайте я. — Ирка спешно прожевала кусок пирога и подхватила нить повествования: — Когда наш мальчик позвонил, а Лена, Катя, Джуля и ее мама сорвались по тревоге в отделение, я прогулялась к тому желтому домику.
Я покивала: так и знала, что подруга не просто так отказалась утрамбовываться в вызванное нами такси пятой. Поспешила без помех оглядеться на месте происшествия! У нее с некоторых пор это идея фикс: нельзя без такого осмотра начинать расследование.
— У желтого домика стояли два фургона, белые с синими буквами — райотдела полиции и криминалистической лаборатории, но в них никого не было, — с сожалением сказала подруга, но тут же справедливо добавила: — А если бы и были, наверняка не стали бы мне ничего говорить. Но в соседней подворотне отиралась бабка…
— Что еще за бабка! — Тетя Ида поморщилась.
Думаю, она хотела дать понять рассказчице, что «бабка» — не то слово, которым стоит называть петербурженку, даже если та всего втрое моложе Северной столицы, но Ирка восприняла прозвучавшую реплику как конкретный вопрос:
— Классическая такая бабка, в вязаной кофте и платке из искусственного шелка. Лицо как печеное яблоко, коричневое и сморщенное, а глазки живенькие, так и стреляют туда-сюда. Типичная Арина Родионовна, дуба с котом не хватает.
Все посмотрели на кота, невозмутимо дрыхнущего не на дубе, а на высокой и крутой деревянной лестнице. Кот открыл один глаз, поднял голову, сладко зевнул и снова растянулся ковриком. Тетя Ида раздраженно цокнула языком, и только тут Ирка провела параллель и, осознав свою бестактность, поспешила сказать:
— В общем, то была очень симпатичная и общительная пожилая дама.
Тетушка фыркнула. Я похлопала ее по руке и глянула на подругу:
— И что же поведала тебе симпатичная и общительная Арина Родионовна?
— Она сказала: «Опять чевой-то там у Федоткиных стряслось. Кажись, теперича покража». А я спросила: «И чевой-то там у них покрали?» — Подруга щедро добавила в голос акцента, который я определила бы как псевдовологодский. — А она чуток подумала, головой покачала и постановила: «Ну, точно не медали и ордена. Те на подушке унесли».
— Миль пардон! — Тетушка встрепенулась. — Как ты сказала, кого обокрали? Федоткиных, точно? Может, Федоскиных?
— Может, и Федоскиных, — кивнула Ирка. — У Родионовны зубы не в комплекте, она сипит и шепелявит. А какая разница — Федоткины, Федоскины?
— А такая, деточка, разница, что генерал Федоскин — фигура в прошлом значительная. И да, слыхала я, что ему сильно нездоровится…
Тетушка встала, вышла из-за стола, просеменила к буфету, открыла створки, взяла с полки пухлую записную книжку и заглянула в нее.
Мы терпеливо ждали продолжения.
Тетя Ида с книжкой в руках проследовала к стационарному телефону, сверяясь с записью, набрала номер и, дождавшись ответа, с детским интересом спросила:
— Витюш, а Фердинант-то… ты в курсе?
С минуту она слушала этого своего Витюшу, размеренно кивая и притопывая мягкой тапкой так, словно готовилась пуститься в пляс, потом сказала:
— Согласна! — и аккуратно положила трубку на рычаг.
— С чем ты согласна? — спросила я ее.
— С тем, что желать новопреставившемуся царствия небесного не имеет смысла. У него нет шансов. — Она проплыла обратно к буфету, положила на место записную книжку, вернулась к нам и, опускаясь на стул, непринужденно договорила: — Все верно, Федоскина сегодня похоронили. Побрал-таки его черт. Наконец-то.
— Так. — Я отмерла и моргнула. — Интригующие подробности о жизни и смерти Федоскина ты нам поведаешь чуть позже. Ирусь, сначала закончи свой рассказ. Что еще ты узнала от Арины Родионовны?
— Квартира Федоскиных занимает половину второго этажа в одном из тех больших серых домов, между которыми зажат маленький желтый. — Она открыла фото в смартфоне. — И живут они… жили то есть… вдвоем: муж и жена.
— Федор Наумович и Галина Андреевна, — подсказала тетушка.
— Вы знакомы?
— К сожалению.
— Так, ладно, это тоже позже… — Я потерла лоб.
А Боря, Фаберженок наш, бесцеремонно развернул смартфон с фотографией к себе, посмотрел и кивнул:
— Ну, все ясно. Значит, это к Федоскиным залез настоящий вор, вместо которого задержали нашего Палыча. Я видел, полицейские осматривали чердак и говорили, что там дыра в стене.
— То есть из чердачного помещения единственной квартиры желтого домика кто-то пробился в соседнее строение? Через две капитальных стены? — недоверчиво уточнила Ирка.
Она по первому образованию инженер-строитель, в конструкциях разбирается.
— Да не ломали они капитальные стены! — сообразила я. — Исторически квартирка в желтом доме соединялась с соседним зданием переходом. Потом его, видимо, заложили чем-то не слишком прочным…
— Досками, — подсказал Боря. — Я слышал, полицейские упоминали штукатурку и трухлявые доски.
— Ушам своим не верю! — всплеснула руками тетушка. — Чтоб Фердинанд так опростоволосился — допустил, чтобы у его дома-крепости была трухлявая деревянная стена!
— Он мог не знать об этом, — вступилась за неведомого нам Фердинанда Ирка. — Если эта перегородка на вид была крепкой и стояла там всегда…
— С двадцатых годов девятнадцатого века, — подсказала я, поскольку интересовалась историей желтого домика.
— Да, Федоскины гораздо позже вселились, — кивнула тетушка. И тут же подняла красиво очерченные брови. — Но можно ли было не услышать, как кто-то ломал стену, пусть всего лишь дощатую?
— Там в соседних зданиях ремонт идет, — напомнила я. — Наверняка с утра до вечера соответствующие звуки раздаются. К тому же, если я правильно понимаю, в квартире в тот момент никого не было. Самого Федоскина как раз везли вперед ногами с медалями на подушке, а вдова провожала его в последний путь.
— Что же у них украли, интересно? — вслух задумалась Ирка. — Это ж
