стрессе. Я сейчас, вот возьмите эти успокаивающие таблетки, принимайте по одной два раза в день.
— Спасибо. Но я не такая сильная, как вам кажется. Я хотела доверить вам, исключительно как врачу, свою тайну, — огляделась по сторонам Яна, словно боясь, что их могут подслушивать.
— Конечно, Яночка. В память, кхе-кхе, вернее в дань уважения Мартину Романовичу я всегда к вашим услугам, как к самой дорогой гостье нашего арендодателя, который и плату с нас не берет, — опустил глаза Аркадий Михайлович, снял очки и начал их протирать, словно эта мелкая моторика его успокаивала.
— Сеанс! Сеанс! Сеанс психотерапии! — обрадовалась Яна. — Я хочу вам признаться, что во мне живут два человека. У меня определенно раздвоение личности, — совсем понизила голос Яна и слегка придвинулась к нему для большей доверительности беседы.
— Ой, Яночка, это сидит в любой женщине, — рассмеялся Аркадий Михайлович, усиленно протирая стекла очков. — Вот вы взрослая, умная женщина — мать, берущая на себя ответственность, любящая своих деток, переживающая за их обучение, будущее, за то, что не сохранила брак, и желающая, чтобы дети знали своих отцов, чтобы было общение с ними. — Аркадий Михайлович надел на свой большой нос очки и посмотрел на Яну все с той же странной улыбочкой. — Но вот вдруг — бах, гормональный взрыв! И вы внезапно чувствуете себя львицей, шальной императрицей, наложницей, жаждущей секса, очень привлекательной женщиной и пускаетесь во все тяжкие, раз у вас нет мужа. Потом вы себя вините, упрекаете, что порядочные женщины так себя не ведут, что вы позабыли о детях, что вы развратны…
У Яны за время его пламенной речи глаза расширились до огромного размера.
— Вы серьезно? Это все от гормонального взрыва? А я-то думала, чего со мной такое происходит? От добропорядочной матери — в развратницу! Да вы гений! — глаза Яны, светящиеся восторгом, внезапно погасли, и взгляд стал абсолютно тусклым и пустым. Яна вздрогнула, выходя из секундной задумчивости, и обратила внимание на Аркадия Михайловича так, словно впервые его увидела. — У меня, видимо, другие гормоны шалят, доктор. Благочестивой мамочкой я никогда не была. В основном, во мне живет сексуально озабоченная стерва. Это точно! Но иногда вдруг я вижу себя маленьким мальчиком, у которого очень деспотичная, требовательная мать, которая командовала мною всю мою жизнь.
Наверное, чтобы самому с ума не сойти, я выучился на психотерапевта, но от зависимости от матери так и не избавился. Жениться она мне тоже не давала. А чтобы сбить мой порыв уйти от нее и построить личную жизнь с другой женщиной, мать все время унижала моих избранниц, говоря что-то вроде: «Да они все проститутки, да они будут тебе изменять и смеяться над тобой! Сильнее матери никто тебя любить не будет и заботиться о тебе тоже. А бабы все по натуре продажны, будут только требовать, пилить и шантажировать». Но мать шла дальше. Она оскорбляла и меня. Что я никчемный, что я толстый, что ничего из себя не представляю, что женщинам я буду не интересен. Что в сексе я буду слаб, что нет во мне никакой харизмы и мужской силы. Что все мне будут изменять. И уж не знаю, что из всего вышеперечисленного тут сработало, но что-то в жизни у меня пошло не так. Нет, я стал неплохим психотерапевтом, я с удовольствием ковырялся в чужой психике и чужих мозгах, а вот сам… Личная жизнь у меня так и не сложилась. Властные женщины пугали, напоминали мать, покорные были не интересны. Так вот и болтался я по жизни. Несколько раз пытался жить с женщинами, один раз даже женился на невзрачной и неинтересной особе. Но ничего не получилось. И вдруг в мою жизнь ворвалась яркая, улыбчивая, идущая на контакт, очень легкая и красивая женщина. Она намного моложе, но проявляет интерес, и ее, кажется, не смущает, что я и старше, и внешне не Ален Делон. И вот тут-то во мне и взорвался весь фонтан чувств и эмоций, которые копились все эти годы. Сердце словно оторвалось и полетело на крыльях любви и страсти. И мне было так хорошо с этой девушкой! Забылись все тревоги и комплексы. Я впервые испытал настоящую любовь и счастье. И ей тоже было хорошо со мной. Нет, это не обман! Я чутко вглядывался в ее реакцию, она была довольна и счастлива. Конечно, я жил не в вакууме, я слышал, как обсуждали мою избранницу окружающие. Одни деликатно говорили о ее слабости к мужскому полу, другие открытым текстом называли ее шлюхой. Но для меня это не имело никакого значения. Главное, я чувствовал в ее присутствии, я терял голову от ее улыбки, а желал ее всю. И да, я поверил в ее искренность, я заслужил это счастье, я выстрадал его сполна. Я впервые поверил, что все может быть! Что я всю жизнь ошибался!
Яна перевела дух и снова заулыбалась.
— Вот иногда такое во мне живет. Правда, странно? Мне кажется, я обратилась к вам по адресу? Это что-то глубинное и живущее внутри меня. Вот опять накатывает. Я старалась не ревновать мою любовь, не думать, что она делает, когда работает в другом месте. Наверное, я боялся узнать что-то лишнее. Не хотел знать. Но не верить своим глазам я не мог. Как моя любимая точно так же восторженно, с любовью и страстью смотрит на другого мужчину. Та же улыбка, те же жесты. Легла к нему в постель в заведении, где я главный. Это стало страшным ударом. У меня в глазах все потемнело, ушла почва из-под ног. И передо мной вновь встала смеющаяся мать, которая бросала мне в лицо: «Ну что, неудачник? Ты думал, что обманешь меня и судьбу? Несносный мальчишка! Ты не послушал мать?! Я же говорила тебе, что все бабы шлюхи и никто не достоин твоего внимания. А ты как был ничтожеством, так им и остался». Ну, и тогда я сделал очень решительный поступок и убил эту тварь, которая всколыхнула такие светлые чувства во мне, а потом сама же их и растоптала. Вот только не знаю точно: я ее сначала накачал наркотиками или снотворными, а потом зарезал, или наоборот? Это, может, вы мне сейчас объясните? Впрочем, патологоанатом уже сделал свое заявление: жертва была одурманена, а затем зарезана.
Яна сидела в кабинете главного врача психушки, закинув ногу на ногу, и требовала от него ответа. Лицо Аркадия Михайловича сначала побледнело, затем покраснело. Он сидел в своем кресле, словно
