меня! Я все скажу! Я объяснюсь!
Антон осмотрел ее с ног до головы тяжелым взглядом.
— А имя-то скажешь?
— Яна… Честно! Яна меня зовут. Яна Карловна Цветкова. Я — стоматолог, тоже медик, твоя коллега, если так можно сказать, — прижала она худые руки к груди.
— Иди на кухню, — кивнул ей Антон и сам пошел в пищеблок, налил себе стакан холодной воды из-под крана и залпом его выпил.
Яна вытащила свою косу из-под воротника робы и ослабила ворот.
— Как ты меня узнал? Я в совершенстве владею профессиональным макияжем, никто никогда не рассекречивал, — хлюпнула носом Яна.
— Воды будешь? — спросил ее Антон.
— Из-под крана? Нет уж. Спасибо. Имей в виду, есть люди, которые знают, что я сюда пришла, — предупредила его Цветкова.
— Наверное, твои гримеры? — усмехнулся Антон. — Ладно. Кофе поставлю, — щелкнул он кнопкой электрочайника. — Две ошибки ты допустила. Во-первых, я патологоанатом. Я любого человека по косточкам и форме черепа вижу и запоминаю.
— А зовут тебя, случайно, не Гитлер? Борец за чистоту расы?
— Нет. Я не с этой целью интересуюсь формой черепа, это чисто профессиональное.
— А вторая ошибка? — заинтересовалась Яна.
— Я смог тебя очень хорошо запомнить и разглядеть в первом образе, и потом уже только понял, что это тоже ты. Очень яркая и очень красивая. Если бы я впервые увидел тебя Зиной — любительницей игры на желания, а уже потом в образе Яны, я мог бы и не сопоставить. Тетю Зину, извини, не очень хочется рассматривать и запоминать.
— Да… все смеются и плачут над игрой характерных актеров, а запоминают героев, потому что они красивые, — задумалась Яна, соглашаясь с ним.
— Ты точно не мошенница и не актриса? Такие познания.
— У меня мать актриса, я все детство провела в театре, за кулисами, — пояснила Яна.
— Ну, а теперь твоя очередь. Что тебе от меня надо?
— В версию, что воспылала страстью к тебе, не поверишь?
— Нет уж. Уволь.
И Яна честно рассказала ему, для чего она здесь появилась.
— Весь этот цирк для того, чтобы взять у меня анализ слюны?! — удивился Антон, ставя перед своей незваной гостьей чашку с заваренным кофе. — Да у полиции что, крыша поехала?
Он взял чистую чашку, плюнул в нее и передал Яне.
— На. Приятного аппетита. Напрямую, что ли, обратиться нельзя было?
— Мы не из полиции. Действуем частным образом. Пока дождешься от них… Одну завтра кремируют, другой в тюрьме сидит без вины… Откуда мы могли знать, что ты сразу же согласишься сдать анализ?
— Вы серьезно решили, что я мог убить Глорию? — спросил Антон. — Я любил ее, страдал…
— Отец ее ребенка мог приревновать и…
— Я не могу быть отцом этой внематочной беременности, — прервал ее Антон. — Если ваш патологоанатом не ошибся по срокам беременности, у нас с Глорией в тот период уже не было близости, так что это исключено, и генетический анализ подтвердит мои слова. Но версия неплохая. Если кто-то был с ней близок, а она обратила внимание на другого мужчину, то ревность могла стать пусковым механизмом преступления, — сказал Антон. — Я буду только рад, если вы найдете того, кто убил Глорию, и он признается в этом.
— Что-то ты сам не очень в этом помогал. Ничего не обнаружил на вскрытии: ни беременности, ни наркотиков, ни снотворного.
— Я был уверен, что ее зарезали. И потом, как можно вскрывать и исследовать любимого человека? В глазах туман стоял. Я ничего особо и не исследовал, моя вина, признаю…
— Почему не сказал, что не можешь работать? Тело отправили бы в город.
— Я в шоке был. Да и что говорить? Кто знал о нас с ней? Кому это интересно? Можете меня хоть арестовать, мне все равно. Я неудачник, — закурил Антон, скрестив ноги.
Яна внимательно посмотрела на него.
— Наверное, человек неудачник, когда он позволяет думать про себя так, прежде всего, самому себе… Сейчас тебе надо собраться и помочь найти убийцу, чтобы отомстить за смерть девушки.
— Мне это Глорию не вернет, — флегматично проронил Антон.
— Она бы с тобой не согласилась, — возразила Цветкова.
Патологоанатом криво усмехнулся:
— Ой, только не говори мне, что ее душа мается, что она смотрит сейчас на нас сверху и недоумевает: «Почему не ищут моего убийцу?» Ой-ой-ой! Не смеши меня, Яна Карловна! Я всю жизнь работаю в морге и лично я в бога не верю. Ей лично уже все равно. Но если я накосячил, то я готов ответить.
— Я не обвинять пришла. Ты дал мне то, ради чего я пришла. Я ухожу.
— Желаю удачи, — вяло сказал Антон на прощание.
— Яночка, вы очень плохо выглядите, — сказал Аркадий Михайлович, главный психотерапевт, работающий в крыле санатория Вейкиных. — Только поймите меня правильно. Я вам это не как мужчина говорю. Боже упаси! Вы одна из самых милейших женщин, которых я видел в своей жизни! Я вам говорю это как врач. Вы бледны, темные круги под глазами. Еще бы! Вас преследует один стресс за другим. Да и любимый мужчина арестован! — качал головой психотерапевт.
— Вы такой внимательный! — с восторгом отметила Яна. — Такой все понимающий.
— Профессия у меня такая, — вздохнул Аркадий Михайлович.
— Вот и я чувствую, что мне лучше будет, если вам доверюсь. Можно меня записать на сеанс психотерапии?
— Яночка, я, конечно, польщен такой просьбой и, главное, таким доверием. Но зачем вам это? Да, вы в стрессе, но вы очень сильная женщина. Я уверен, что вы способны выдержать все. Просто отдохните, расслабьтесь, отвлекитесь от грустных мыслей о Мартине Романовиче. Что сделаешь… Ошибка это была или осознанный шаг? Ничего не изменить. У вас дети, подумайте о них. Черпайте силы там. А у меня, видимо, такая судьба — находить слова утешения, поддерживать дух в женщинах Мартина! У него карма, что ли, такая? Вроде умный, веселый, добрый человек, а обращает внимание на женщину и словно ставит на ней черную метку. Роковой мужчина. Не стремится специально, но фактически разбивает им сердца. Страдающая его первая жена Настенька тоже лечилась у меня. Теперь вот вы. И ведь интересно получается. Его любит такая интересная и красивая женщина, как вы, он вас тоже обожает. Он думает, что вы могли погибнуть, от усталости впадает в ступор и… не находит ничего лучшего, как прыгнуть в постель к молоденькой медсестричке. Очень по-мужски. И вот еще одно разбитое сердце.
— Мне нечем дышать, я не могу спокойно жить, у меня бессонница, — всхлипнула Яна.
— Смиритесь, Яночка. Вы находитесь в
