по своим длинным волосам, затянутым на затылке в «хвост».
— Думаю, если бы Мартина посадили, многим стало бы плохо. И кто меня до такой степени ненавидит, чтобы и своей жизнью рисковать?
— На горной дороге в вас стрелял пилот самолета. Он же мог и в воздухе пытаться вас убить.
— Там еще были я и Витольд, — вступил в диалог Иван Демидович, видя замешательство Яны.
— Ну уж ты-то кому нужен? — ахнула Валентина.
— Обижаешь. Моя жизнь кипела страстями. Какая-нибудь юная дева, которой я разбил сердце и которую бросил, возможно, решила мне отомстить, — задумался Иван, сразу же представляя у себя в голове целый художественный фильм с таким сюжетом.
— Ага, и умереть с тобой в одной агонии. А ты такой коварный, даже не вспомнил ее! — засмеялась Валентина.
Иван Демидович почесал затылок.
— Жаль, хорошая версия была.
— Меня только одно радует: я тоже всегда был в этой компании, но никто не думает, что я — причина столь пристального внимания киллеров, — подал голос Витольд Леонидович, чем сразу же привлек к себе всеобщее внимание.
— А вот это ты зря. Ты у нас — темная лошадка. Как говорится, в тихом омуте… — задумчиво проговорил Иван.
— Мой омут давно затянулся тиной, и никакой бурной жизни у меня не было, — возразил патологоанатом.
— А может это связано с твоей профессиональной деятельностью, а вовсе не с личной? Как вариант: выдал неверное заключение о смерти? Или еще что?
Витольд даже покраснел от возмущения.
— Это голословное обвинение! Я никогда не мухлевал с заключениями, со смертью не шутят. Я профессионал своего дела!
— А я не обвиняю. Пошутил я! Чего ты так напрягся?
— Яна, ты говорила, что обыскали твой номер. Чего они могли искать? — Вспомнила Валентина, и снова круг подозрений сомкнулся на Яне.
— Если бы я знала, сразу бы вам сказала. Ничего я не брала и ничего у меня нет, — ответила Яна.
Частный сыщик Лавр взял ее за руку.
— А мне кажется, что ты должна что-то вспомнить.
— И ты туда же! — воскликнула она.
— Оставьте мою дочь в покое! Давайте отдохнем! Выпьем, друзья! — поднял рюмку Иван Демидович.
Народ горячо поддержал это предложение.
Яна подняла фужер с шампанским и посмотрела на него на просвет. Когда-то ее этому научила Валентина. Однажды, еще в детстве, мама сказала, что, если долго смотреть на эти вечно стремящиеся вверх пузырьки, то можно увидеть сказку. Наверное, Валентина просто хотела отвлечь маленькую девочку на что-то волшебное. А уж застолья в театре с шампанским и другими горячительным напитками устраивались часто, должно быть, мать хотела, чтобы ребенок тихо сидел и никому не мешал. Яна выросла, уже все поняла, но привычка осталась. Она смотрела на эту солнечно-прозрачную жидкость, словно кипящую от ожидания чуда у нее в руке, и вдруг видела настоящую сказку. Высокого красивого принца с темными кудрявыми волосами, пронзительным взглядом и самой красивой улыбкой на свете. Рука ее дрогнула и поползла вниз.
— Впервые сбылось, — прошептала Яна.
— Мартин! Мартин, привет! Тебя выпустили! — раздались возгласы, со всех сторон к нему кинулись обниматься и поздравлять.
Мартин со всеми тепло здоровался, но смотрел только на Яну. А она уже снова ощущала это непривычное, неконтролируемое чувство.
Слабость в ногах, тремор в руках, бешеное сердцебиение, разливающееся тепло по всему телу и особенно жар в щеках.
«Сколько мне лет? Господи, ну почему такая реакция? И лучше не становится. Когда он ко мне приблизится, меня хватит удар… Инфаркт или инсульт… На выбор», — подумала Яна, дрожащей рукой ставя бокал на стол.
— Здравствуй, — подошел к ней Мартин, заполняя собой все пространство и, как показалось Яне, вытесняя весь воздух. Ну, по крайней мере, в ее легких воздуха не оставалось, а последние остатки выколачивало затрепетавшее сердце.
У нее подвернулась нога, и Яна осела бы на пол, если бы Мартин не подхватил ее под локти и не заключил в объятия.
— Что ты… Тише…
Мир вокруг словно исчез. На всей земле они были вдвоем и смотрели глаза в глаза.
— Так неожиданно… Я рада, что тебя выпустили.
— А я рад тебя видеть.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила Яна.
— Со мной все хорошо. А твое здоровье? — Мартин держал ее лицо в своих теплых ладонях.
— Да что мне будет? Я прочная, даже авиакатастрофу выдержала.
— Не напоминай. Я, как представлю, что мог тебя потерять, так кровь в жилах стынет.
— А ты не вспоминай. Что о плохом-то думать? — вздохнула Цветкова.
— А я и все хорошие моменты помню. Ничего не забыл, — Мартин притянул Яну к себе.
— Ребята, — прокашлялся Иван Демидович, — а мы вам не мешаем?
Яна с Мартином посмотрели на весьма смущенные лица так, словно их вырвали из другой реальности и вернули на грешную землю.
— Извините… Присаживайся. — Мартин помог присесть Яне и сел рядом, не отпуская ее руки.
— Ты голодный? — спросила у Мартина Стефания Сергеевна.
— Он голодный, но не в гастрономическом плане! — хохотнул Иван Демидович, которого уже очень сильно развезло.
— Юмор у тебя, — ткнула его локтем Валентина.
— За удачное возвращение! За встречу! Чин-чин!
Яна чувствовала пульсацию в горячей руке Мартина и понимала, что, как бы она хорошо ни относилась к окружающим людям, сейчас они точно были лишними.
А Ивана просто понесло по просторам своей памяти. Он сел на своего любимого конька, вошел в образ «душа компании» и пытался веселить присутствующих.
— И вы не представляете, как я разоделся, уложил волосы и шел весь таким гоголем. Важным и надменным. Ведь именно так приходит слава и популярность, предчувствовал я. Меня же пригласили на телевидение! Реклама! А значит, меня скоро все будут узнавать и понимать, что я известный артист. И всего-то мне надо было сделать удивленное, а затем восторженное лицо и многозначительно посмотреть в камеру. Но мне обещали крупный план. А что мне в состояние моего юного подпития надо было?! Крупный план — мечта всего потока, а выпало мне такое счастье! Уж я старался и так, и так… Все выражения на лице просто от бога! Радуга эмоций! Еще спрашиваю, когда будет эфир. Его величество — эфир! Мне сказали, что сообщат, и сообщили. Я сказал всем друзьям, знакомым девчонкам, что было самое важное, родственникам начало эфира и моего триумфа. Чтобы все увидели становление известного артиста и поняли, с кем живут! Со звездой! И все мы там сели, друзья по городскому тогда еще телефону отзвонились. Мол, ждем. И дальше! У меня в глазах потемнело. Мое лицо, о да! Крупный план! И эмоции просто все на лице от брезгливости
