Я журналистка.
— Под прикрытием? — улыбнулся он.
— Если бы. Прикрытия мое — я сама.
— Статью пишете?
— Пишу. — Она перемешала сок в бокале и потянула через трубочку.
— Я так понимаю, осуществили детскую мечту — писать истории.
Рита медленно и проникновенно взглянула ему в глаза, но промолчала. Ее взгляд говорил без слов. То, о чем он интересовался, — было лишним. Он смог прочитать в ее глазах ответ. Глубина ее глаз запустила в душу, а там… там было все. Все, что он, казалось, потерял. Сначала он специально заставлял себя забыть. Требовал выкинуть из головы. Замораживал в сердце. Выкорчевывал из души. И когда у него это получилось, он понял, что все потерял. Нельзя было отказываться от воспоминаний. Даже если они разбавлены кровью.
Ответ знал, но хотел услышать ее голос.
Он все же спросил:
— Маргарита, вы меня не помните?
Никто не знал, где захватит ее прошлое. Оказалось, что далеко от дома и детства.
— Помню, Сергей.
— А я вас узнал сразу. Ваше лицо, оно со мной всегда.
— А я боялась вам напоминать.
— Зря, — честно признался он. — Все то, что с нами было…
— …было прекрасно, — помогла Рита.
— Я рад, что вы меня вспомнили.
— Раз уж мы знакомы сто лет, то давайте перейдем на «ты».
— Отлично. Как поживает Надежда Семеновна?
— Ты помнишь, как ее зовут? — удивилась Рита. — Приятно. Бабуля жива-здорова, а дед умер пять лет назад.
— Жаль. А твои одноклассники? Ромка и Виталька?
— Так и живут в Зерновой. Мы вспоминали тебя.
— Родители продали дом, чтоб я не вернулся в деревню. Спалили все мосты.
— Думаю, они из благих побуждений.
Сергей понял, что нельзя было выкорчевывать, замораживать и выкидывать детские воспоминания. Ведь они не все окрашены кровью.
Нужно было оставить приятные чувства и ухаживать за ними, как садовод — за нежным ростком молодого деревца. Поливает его, удобряет, опрыскивает. Умиляется и гордится насыщенно зелеными листьями, нежными цветами, новыми побегами и приростами. А Сергей искоренил, выкорчевал, и безобидные воспоминания остались глубоко в памяти. Самое страшное, что он не хотел их оттуда доставать. И считал это правильным решением. Самое грустное, что думал, что никогда не захочет их оживить, окрасить яркими эмоциями. А самое смешное — можно даже сказать, что без жестокой иронии судьбы не обошлось, — когда-то давно он мечтал жениться на лучшей подруге Рите Белозеровой.
Сергей заподозрил, что судьба решила издеваться до упада, потому что подкинула новый повод для смеха — он понял, что жалеет, что не встретил Риту раньше, лет так на пять, и желание жениться на лучшей подруге не пропало. Эти мысли показались подлыми и унылыми по отношению к Лере.
В глубине сознания пульсировала мысль, что первая любовь не ржавеет.
Убедив себя, что это последствия дневной трагедии, разыгравшейся на его глазах, он перекрыл поток ветреных, несерьезных мыслей.
— Я много думал после трагедии с дедом и бабушкой и понял, что если бы ты не пригласила меня на речку, то я тоже бы погиб. Спасибо тебе.
Рита знала, что не способна на банальный ответ, а другого она не нашла, поэтому только кивнула. Его непозволительно долгий взгляд — как будто ощупывающий лицо, глаза, щеки, губы — вогнал в краску. Ей показалось или это произошло на самом деле? А может, это галлюцинации, вызванные трудностями дня? Рита не поняла. Но она явно почувствовала, что Сергей приблизился. На секунду она потеряла самообладание, не понимая, куда она сейчас упадет. На пол или в объятия? Но вовремя вспомнила, что в объятиях солнца можно сгореть. И принципы — не влюбляться в женатых мужчин, и трезвый ум — не разрушать семьи, и правила — не делать несчастной жену — святая троица, на которую молится ее совесть.
Она резко откинулась на спинку барного стула, рискуя свалиться с него.
Сергей все понял и предложил угостить коктейлем.
Она отказалась:
— Не хочется терять связь с действительностью. Особенно в этом отеле.
— Не в отеле дело, — глядя мимо нее, возразил Сергей.
— Кто его знает. Может, здесь стены пропитаны желанием убивать? Извини, это была глупая шутка.
Сергей не успел оценить шутку. В кармане прозвенел телефон.
Он ответил. С каждым словом его лицо мрачнело, хоть он и до этого не отличался веселостью. Рита вообще обратила внимание, что некогда веселый, жизнерадостный мальчишка Сережка, приезжающий в деревню Зерновую на лето к дедушке и бабушке, стал мрачным, серьезным, неразговорчивым мужчиной. Обладателем тяжелого взгляда.
Что могло произойти в жизни человека, что глаза потускнели, но взгляд прожигал душу насквозь?
* * *
Бледные холодные стены больничной палаты придавили сознание и раздавили морально.
Аню затошнило. Она прикрыла глаза, пытаясь спрятаться от геометрического узора белых кафельных плиток. Но тут же всплыла картинка: отель, коридор, мягкая дорожка нежно-персикового цвета, создает домашний уют и приглушает шаги… И только любимая музыка из динамика наушника.
Тишина послеобеденного отеля не предвещала беды. Наоборот. Отель отдыхал, дышал мирно.
Аня почувствовала движение воздуха за своей спиной. Оглянуться не успела. Но почувствовала, как отель всколыхнулся, проснулся, испугался. К лицу приклеилась влажная тряпка. И сильная рука придавила ее, крепко закрывая нос и рот. Чистый воздух пропал. Закончился в одно мгновение. Отель поплыл. Коридор вилял, как змея персикового цвета, растягиваясь вдаль и сжимаясь по обе стороны. Глаза медленно закрылись. Кто-то без зазрения совести, с умыслом на членовредительство (а может, даже на убийство!) усыпил ее какой-то дрянной смесью. В носу защекотало, и появилось воспоминание приторно-резкого аромата. Его привкус не покидал ее.
Аня испугалась, что сейчас снова потеряет сознание, и резко открыла глаза. Настолько резко, что сознание закружилось в голове. Она непроизвольно застонала. В приоткрытую дверь заглянул молодой человек.
— Все хорошо? — поинтересовался Владимир, прекрасно понимая, что в больницу не попадают, если «все хорошо». Вопрос оказался угловатым, но уместным. Он смущенно улыбнулся. — Может, врача позвать?
— Не надо врача. Я хорошо себя чувствую, — соврала Аня и удивилась: — А вы в коридоре будете сидеть?
— Конечно. Мне приказали за вами наблюдать.
— Так ведь там неудобно.
— Да мне как-то выбирать не приходится.
Аня не любила попадать в неловкие ситуации. Боялась создать другим людям неудобство. Очень переживала по этому поводу. Поэтому предложила:
— Так проходите сюда. Тут и кровать свободная есть. И ночь на дворе. Что ж вы в коридоре в кресле сидеть будете?
— На стуле, — поправил Волков.
— Тем более. Это неудобно.
— А вы как себя чувствуете? — Он прошел в палату и сел на свободную кровать возле двери. Действительно удобнее, чем на твердом стуле в коридоре.
— Голова
