Оба мужчины уже довольно прочно стояли на ногах. Кроме порезов и сильных ушибов, серьезных ран и переломов ни у одного из них не было, передвигаться оба телохранителя могли самостоятельно. А вот у Ёлки, похоже, были сломаны ребра — в пылу побега и нападения на местного главаря она этого не заметила, но сейчас, когда нервяк чуть-чуть отпустил, бока вдруг стали нестерпимо болеть. Ладно, говорят, это не очень страшно. Заживет. Главное, свалить отсюда побыстрее.
— Э-э-л! Я тебя спрашиваю, как ты сюда попала? — не имея возможности говорить громко, Сашка попытался привлечь к себе внимание девушки не свойственным человеку шипением.
— Блин, больно… — невпопад ответила ему Ёлка, держась за бок. И тут же опомнилась: — А? Чего? Да меня это, меня Машка развязала.
Оба парня застыли памятниками изумленным конкистадорам:
— Она тут? Она живая? Где она сейчас?
— Ага, как мы и предполагали, этот моджахед ее сюда приволок и использовал по своему усмотрению. Как только она меня развязала, я тут же к вам рванула.
Мужики переглянулись:
— А сейчас она где? Кстати, а ты где переводчика потеряла? — все так же одновременно задали вопросы мужики.
— Яман спит… хотя, наверное, уже проснулся и переживает, куда я делась. А Машка бегает по деревне, внимание на себя отвлекает. Если ее, конечно, до сих пор не поймали, — самостоятельно определив степень важности вопросов, ответила Элка.
— Ладно, потом разберемся, — сказал Женя. — Валить отсюда надо.
Он взял со стола кинжал, покрутил его в руках и восхищенно присвистнул:
— Вот это вещь! Надо брать.
Он подошел к курду и тихонечко, не нажимая, провел острием по широкому ремню, к которому были присобачены ножны. Кожа расползлась под клинком, как бумага.
— Держи, Айвенго! — Евгений чуть ли не торжественно передал трофейные ножны Элке. — Кинжал потом получишь. Пока у меня побудет. Я с ним лучше управляюсь…
— Йе-е! — Коротким ударом ноги Шурик зарядил в лицо курду на полу.
— Зашевелился, с-сука, — пояснил Александр. — Вроде бы…
— Качественно попал. Надеюсь, что сдох. — Ни один мускул не дрогнул на лице Жени. — Все, ребят, пошли отсюда. Жалко, оружия никакого нету…
— Угу, — расстроенно согласилась с ним Ёлка. — Нам что, придется у моджахедов оружие отнимать?
— Похоже, что других вариантов нету! — развел руками Женька.
Первым из здания выбрался Саня: он приник глазом к щели между досками двери, не заметил ничего опасного, тихонько приоткрыл дверь, показал он жестом «Чисто!» и юркнул в узкую щель между дверью и косяком. Женька просочился за ним. Через несколько секунд раздался условный сигнал — тихий одиночный стук в дверь. Значит, можно выходить.
Стараясь не издавать никаких звуков, Элка выбралась на улицу. Ага, еще полчаса — и станет совсем темно. Вот в потемках и свалим. А пока надо Машку искать — зря они, что ли, сюда приперлись?
— Ну, и где ее тут искать? — совершенно справедливо поинтересовался Саня.
Выбравшись из хибары, ребята бесшумно нырнули за ближайший угол. Там наблюдалось нечто вроде темного проулка, где, по идее, народ не должен шоркаться. Зато там можно было шикарно спрятаться и устроить засаду на беспечных автоматчиков.
— Понятия не имею, где эта… — начала было раздражаться Ёлка, но тут же исправилась: — Вон она. — И ткнула пальцем перед собой.
Опа, а и вправду!
Практически в паре метров от них возвышалась глиняная стена одного их здешних домов. А в стене этой имелось узкое окошко. И в нем просматривался женский силуэт. Вот только рядом с этим силуэтом маячили двое бородатых упырей. Причем даже в полумраке и через окно было понятно, что маячили эти люди далеко с не самыми добрыми намерениями. Один из них держал девушку за руки, а второй… Хрен его знает, что делал второй, — он только мелькнул в окне и куда-то пропал.
Не размышляя ни минуты, Женька сорвался с места и быстрой тенью метнулся за угол — ко входу в дом. Шурик, показав Ёлке кулак, ринулся за ним.
Расценив демонстрацию разбитых костяшек как угрозу, мол, не вздумай шевелиться, Ёлка решила не дергаться. Но на месте все-таки остаться не смогла. Женское любопытство перевесит любые доводы, любые разбитые вдрызг костяшки. И она метнулась к окну, чтобы все увидеть и ничего не пропустить.
Увидела. Ворвавшись в дом, мужики с порога налетели на не готовых к внезапному нападению курдов. Жека в прыжке, с ноги вырубил того, кто держал Машку за руки, а Саня очень обстоятельно и даже где-то вдумчиво звезданул своим пудовым кулачищем по макушке второго преступника.
Операция по освобождению жертвы насильников заняла не больше десяти секунд — дыц-дыц и все! Красавица свободна, публика рыдает от умиления!
— Ну, мальчики, выходите уже, — нетерпеливо пробурчала себя под нос Ёлка. — Потом порадуемся…
И, словно услышав ее, раздался скрип открываемой двери — ребята выходили. Решив, что время действия приказа «Не высовываться!» закончилось, Элка рванула туда, на этот скрип. Заскочила в дом…
Мрачное Женькино «Ахтунг» прозвучало в тот момент, когда дуло автомата нацелилось ей в живот.
Точно. Ахтунг. Допрыгались.
Картина, открывшаяся ее взору, оптимизма не вселяла. Прямо за дверью к стене жались телохранители, пряча за своими спинами трясущуюся от ужаса Машку. А на них, наставив автоматы, надвигались четверо бородатых мужиков. Пятый, стоящий чуть в стороне, целился в Элку.
Смертельный холод сжал тело стальными оковами. Все. Это конец. Совсем все. Вот так выглядит смерть.
И нет ни единого шанса. В лучшем случае их пристрелят прямо тут, на месте. В худшем поведут пытать.
Нелепая в данный момент мысль посетила Ёлку. О том, что для этих темноглазых, совершенно диких бородатых людей человеческая жизнь не представляет никакой ценности. А жизнь — это высшая ценность на земле.
А потом пришла мысль более разумная. Если она сейчас повернется к двери и бросится на выход, то ее обязательно пристрелят, чтобы не сбежала. Выпустят очередь в спину. И тогда она точно избежит пыток. Может быть, и стоит так сделать? Только набраться бы решимости. И набираться ее надо как можно скорее, пока не втолкнули от порога в дом, пока не связали…
Что-то шоркнуло за спиной, и тут же Элка получила могучий, унизительный донельзя пинок под зад.
Летя вперед, она увидела, как оседает на пол, сотрясаясь всем телом, тот душман, что держал ее под прицелом.
Ёлка рухнула на пол и оттуда увидела, как падают на пол ее телохранители. Те четверо, что стояли к ней спиной, тоже не поняли, что произошло: они разом попытались развернуться на звук — всем корпусом, вместе с автоматами и рвущимися из них очередями…
Этот жуткий, страшный металлический клекот оглушил падающие сумерки, разорвал воздух сполохами огня, рождающегося в металлических смертельных трубках…
И опять пули не достигли своей цели — стволы вздернулись в небо… Хрипя, хватаясь за шеи, убийцы начали заваливаться друг на друга. Они валились, как мешки, как тяжелые большие кегли, сбитые невидимым игроком…
— Извините, мужики, что задержались! — раздалось радостно-бодрое над лежащей лицом в пыль Элкой. — Блин, мы эту деревню уже два месяца ищем! Ну, здорово, раздолбаи!
А вот это точно ангелы. Потому что больше быть некому.
Занавес опустился с приятным, чуть пыльным шорохом.
Аплодисменты.
А на самом деле это были не ангелы.
Российский отряд бойцов специального назначения базировался в этой местности уже несколько месяцев. Официально целью их пребывания на турецкой земле были совместные учения. Неофициально же…
Этот предгорный район давно стал жуткой головной болью для правительств нескольких стран. За последний год поток чистейшего героина, переправляемого через эту местность, достиг таких размеров, что не обращать внимания на промышленные масштабы дури было уже невозможно. Не ручейками, не разовыми поставками, а регулярными партиями в десятки килограммов белая смерть попадала на территорию Турции, оттуда в Россию, Украину, Польшу, расползаясь дальше по всей Европе.
Все действия, предпринимаемые местными властями, не приносили никаких результатов — вычислить эту брешь в границе между Ираном и Турцией никак не получалось. Доходила информация, что основным перевалочным пунктом служила некая горная деревня, заселенная агрессивно настроенным курдским кланом, — именно они наладили поставки наркотиков, обеспечивали расфасовку, дальнейший транзит «товара», но где обитали эти люди, как их накрыть — вычислить не удавалось.
Любые попытки «прочесать» горную местность не приносили никаких результатов. Отряды полицейских натыкались на заброшенные поселения — полуразрушенные хибары, следы недавнего пребывания в них людей — и никого. Ни одной живой души.
