– Будет что вспомнить, Элли, старушка! – Фредди скрестил ноги и сунул руки в карманы, изучая голые щиколотки, торчащие из ботинок.
– Да! – согласилась я. – Ты был великолепен! Но и я недурно справилась с ролью изумленной простушки. Надеюсь, полиция поверила. Я даже старалась не моргать. Ничего удивительного: стоило прикрыть глаза, как мне тут же мерещилась Алиса…
Все согласно закивали.
Бен, проводив последнего полицейского до ворот, вернулся в дом.
– Только не надо меня благодарить! – воскликнул Фредди. – Не вздумай уверять, будто все твое – мое! Невзирая на пошлые сплетни, я вовсе не вожделел твоего Бена. Прости, дорогая Элли, – Фредди тряхнул косицей, – но твой муженек вовсе не кажется мне таким уж красавчиком. К тому же сегодня восемнадцатое мая – мой день рождения! Джилл обещала в этот день возобновить со мной отношения. Так что прошвырнусь, пожалуй, в Лондон, посмотрю, не одумалась ли она. Приглядевшись к твоей семейной жизни поближе, Элли, я начал кое-что кумекать в этом деле. Брачные узы вовсе не означают смертную скуку. Риска хоть отбавляй!
– Никто не гарантирует тебе регулярных развлечений в виде убийств и похищений, – предостерегла я, но кузен уже исчез.
Со двора донесся рев мотоцикла.
– Отправился на поиски своей истинной любви! – сентиментально вздохнула Примула. – А теперь, моя дорогая Элли, мы с Гиацинтой тоже должны попрощаться. Мы почли за честь работать с вами, и это доставило нам огромную радость. Будем надеяться, что такая возможность представится нам снова. – Она поплотнее закуталась в шаль и взглянула на часики с Микки-Маусом.
Гиацинта подхватила ковровую сумку и поднялась.
– Да-да, Элли, вы уж не забывайте нас и при случае замолвите словечко перед друзьями, которые, возможно, нуждаются в профессиональной помощи «Цветов-Детективов». До свидания, мистер и миссис Хаскелл. Я рада, что вы можете с миром вернуться в свою лавку. – Она тепло пожала руки Папуле и Мамуле, а, поравнявшись со мной, шепнула: – Дай-то бог, чтобы они поняли намек.
* * *
К моему великому огорчению, намек был-таки понят. Пока я закрывала за гостями парадную дверь, Мамуля принялась собирать статуэтки святых.
– Ну-с, Жизель, похоже, вы с Беном наконец-то останетесь одни в собственном доме.
– Не говорите глупостей, – возразила я, – не можете же вы умчаться прямо сейчас. Нам есть что отметить: все мы остались живы, а Папуля снова разговаривает с Беном.
– Мы с Исааком и собираемся это отметить. – Щеки Мамули окрасились румянцем. – В отличие от людей вашего поколения, мы предпочитаем сделать это без свидетелей, наедине.
Я подхватила святого Франциска, выпавшего из рук свекрови.
– Неужели мы ведем речь о втором медовом месяце? Она покосилась на меня, продолжая собирать статуэтки.
– У нас с Исааком никогда не было медового месяца, это было нам не по карману. Но я вовсе не жалела об этом, поскольку отнюдь не претендовала на всякие излишества, не то что некоторые.
– Вы уверены, что не хотите переночевать здесь?
– Жизель… – тяжкий вздох, – не думаю, что ты поймешь. Исаак – человек своенравный, но ведь покладистого мужчину любить легко. Только великая любовь… редкая и пылкая страсть годится в отношениях с человеком, который часто бывает невыносим. Я прочла это в одной из твоих книжек – «Кратком курсе супружества».
Я уже не слушала ее. Взлетела наверх, в спальню, и через несколько минут вернулась в холл со свертком в шелковистой бумаге. Магдалина неохотно свалила статуэтки на телефонный столик и развернула сверток.
– Розовая ночная рубашка! – выдохнула она.
– Жемчужно-розовая! – поправила я. – Сотканная из крылышек тысячи и одной стрекозы. Гарантия полной неотразимости, если только вы воздержитесь от бигуди и шерстяных носков.
Магдалина одной рукой приложила рубашку к себе, другой взбила жидкие волосики.
– Должна признаться, Жизель… Ты оказалась совсем не такой, какой мне хотелось бы видеть свою невестку. Дело не в религии и не в том, что ты приняла меня за домработницу. Просто ты такая высокая, худая… и независимая. Я всегда надеялась, что Бен женится на пухленькой и простодушной девушке… Но ведь первое впечатление не всегда бывает верным, правда? Надеюсь, мы очень сблизились в эти последние трудные дни.
– Вы хотите сказать, что я начала вам нравиться после того, как вы поняли, что я не избалованное дитя фортуны?
– Что-то вроде того, хотя и не совсем так. – Она про – вела рукой по ночной рубашке. – Вот уж не думала, что мы с Исааком осложним жизнь нашему мальчику или тебе…
– Так уж вышло, – ответила я, – к моей большой радости. Я вас полюбила… Ладно, идите наверх укладывать вещи, а я приготовлю чай. И еще одно… Взамен ночной рубашки не подарите ли мне святого Франциска?
– Если ты так хочешь… Элли.
– Спасибо, Мамуля!
* * *
Дом казался голым без статуэток, салфеточек, ковриков и вязаных чехольчиков на банках с мукой и сахаром. Наверное, Бену их тоже не хватало, потому что он предложил лечь пораньше. Мы уже собирались подняться в спальню, когда в холле зазвонил телефон. Я боялась снять трубку – а вдруг это какая-нибудь разъяренная вдова? – но, к моему ликованию, это оказалась Доркас.
– Элли? На семейном фронте все в ажуре?
– Уже да, – справившись с восторженным визгом, ответила я. – А что такое?
– Меня сегодня весь день преследовало дурацкое чувство, будто у вас что-то случилось. Утром получила письмо от одной учительницы из Академии Мириам, где я когда-то работала. Я написала ей о девочке, твоей знакомой, Алисе Спендер. Так вот Эвелин, моя подруга, утверждает, что у них такой ученицы никогда не было. Наверное, этому есть простое объяснение, но я почему-то встревожилась.
– Доркас, все в порядке! С Алисой и в самом деле случилась небольшая заварушка, я все расскажу, когда вы вернетесь. Надеюсь, ждать осталось недолго. Я ужасно скучаю. Если вы уехали, только чтобы оставить нас с Беном наедине, то выкиньте из головы эти глупости и немедленно возвращайтесь!
В трубке послышалось шушуканье, потом раздался хрип Джонаса:
– Будем дома в субботу! Подогрей микстуру от кашля!
* * *
Сумерки дышали безмятежным покоем и ароматом цветущих яблонь. Я лежала в постели в очаровательной зеленой ночной рубашке, когда Бен вошел с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Он коснулся моего плеча и включил радио. Я принялась рассказывать ему о возвращении наших странников, но радио меня отвлекло.
– Бен, что это за музыка? Как ножом по стеклу… Шампанское с шипением вырвалось из бутылки, завиток черных волос упал на лоб Бена. Он прислушался.
– Дорогая, это соло на скрипке. Разве тебе не нравятся скрипки?
– Вообще-то ничего, – пробормотала я, – но лучше, когда они теряются в толпе тромбонов, флейт и прочих не столь визгливых инструментов. – Я взяла бокал.
– Почему ты улыбаешься?
– Просто от счастья…
Наши пальцы переплелись, и изумрудный огонь его глаз зажег мою душу.
Я взглянула на свое обручальное кольцо и с грустью вспомнила бриллиантовое кольцо, подаренное Беном на нашу помолвку.
– О чем ты думаешь? – Он губами коснулся моей шеи, и противные скрипки затихли в отдалении.
– О Тедди и Эдвине Дигби. Надеюсь, они наконец-то обретут счастье. И надеюсь, что после того, как в «Эдеме» закончится расследование, о бедной Сильвании и старой нянюшке кто-нибудь позаботится. А еще я очень рассчитываю, что твои родители воздадут должное моей жемчужно-розовой рубашке. И нашу «Абигайль» непременно ждет успех, долгий и заслуженный!
– Что ж, за Долгую Счастливую Жизнь, родная!
Мы чокнулись и, глядя друг другу в глаза, выпили шампанское, точь-в-точь как любовники из мелодрамы со счастливым концом.
Я любовалась золотистыми пузырьками и насмешливо вспоминала наивную дурочку, которой некогда была. Это ж надо возомнить, будто брак и диета одно и то же, и если ограничивать себя во всем, то впереди ждет награда… Какая глупость! Я потянулась к Бену. Может, стоит предупредить его, что толстуха внутри меня цела и невредима? И поведать, что я поумнела и впредь не собираюсь давать пустых обещаний. Семейная жизнь открыла мне великую истину. На свете нет Вечно Счастливого Брака, но в этом и заключается великолепие, печаль и волшебство настоящей любви.
Из протоколов Вдовьего Клуба
Памятная записка
Миссис Киттис Порридж, секретарю.
Ввиду того что весь членский состав клуба покидает данный район, рекомендую сжечь все архивы Клуба, дабы они не попали в недостойные руки.
Остаюсь искренне Ваша, в надежде на наше возрождение
Амелия Джоппинс, Президент.
Смерть скорее друг, чем враг (лат.).
«Кентерберийские рассказы» Джефри Чосера (1340 – 1400) – памятник английской литературы, сборник новелл в стихах. – Здесь и далее прим. перев.
