— Роскошное место.
— Приносит много денег.
— Мы можем вместе позавтракать. В вашем отеле.
— Хорошо, — кивнула Джоан. — Приходите с деньгами прямо в мой номер. Девятьсот двенадцатый.
— Договорились, — ему уже приходилось бывать в ее спальне.
Флетч проводил ее до прохода в кустах.
— Я бы поймал вам такси, — хохотнул он, — но, к сожалению, босиком.
— Я лучше пройдусь, — ответила Джоан.
На стук в дверь с табличкой «912» никто не отозвался.
Он постучал громче.
Дверь не открылась.
Флетч постучал еще раз, прижался ухом к двери. И не уловил ни звука.
У себя в номере в «Желтом попугае» Флетч принял душ, надел чистые шорты, рубашку, носки и теннисные туфли. Лаура все еще спала. Он оставил ей записку: «Ушел в отель „Жангада“ позавтракать со знакомым».
До отеля «Жангада» он доехал на «МР».
Недостучавшись в дверь номера Джоан Коллинз Стэнуик, Флетч спустился в холл и позвонил ей по внутреннему телефону.
Трубку не сняли.
— Скажите, пожалуйста, в каком номере остановилась Джоан Коллинз Стэнуик? — спросил он портье. — Миссис Алан Стэнуик?
— В девятьсот двенадцатом.
— Она еще не выписалась?
Портье вновь заглянул в книгу.
— Нет, сэр.
— Благодарю. А где у вас зал для завтрака?
В зале, где уже завтракали человек пятнадцать, Джоан Коллинз Стэнуик не было. Так же, как и в баре.
На террасе отеля «Жангада» было два бассейна. Один освещали лучи утреннего солнца, другой — полуденного. Кто-то уже загорал. Двое толстых белокожих мужчин что-то неспешно обсуждали, держа в руках по бокалу «Кровавой Мэри».
Не обнаружил он Джоан Коллинз Стэнуик и на террасе.
Флетч опять поднялся на девятый этаж, постучал в ее дверь.
Снова позвонил из холла.
Оставил портье записку: «Приходил на завтрак, как договорились. Не смог вас найти. Вы крепко заснули? Пожалуйста, позвоните мне в „Желтый попугай“. Если меня не будет, попросите, чтобы мне сказали о вашем звонке. Оставляю деньги на такси. Флетч».
— Вас не затруднит передать этот конверт миссис Стэнуик? Номер девятьсот двенадцать.
— Обязательно передам, сэр.
Под взглядом Флетча портье положил запечатанный конверт в ячейку с номером 912.
— Теу? Доброе утро, — Флетч звонил из холла отеля «Жангада».
— Доброе утро, Флетч. Как вы?
— Мне очень понравились ваши новые картины. От них светлеет на душе.
— Полностью с вами согласен.
— Когда вы хотите встретиться со мной? — три нефтяника-североамериканца вышли из кабины лифта и прямиком направились в бар.
— В любое время. Хоть сейчас.
— Так я могу приехать?
— Конечно. Мы выпьем кофе.
— Вы будете кофе, не так ли?
— Мне он просто необходим.
Лакей, встретивший Флетча у дверей дома Теу да Коста, проводил его вниз, в маленькую семейную гостиную. Хозяин дома, в пижаме, легком халате и шлепанцах, сидел в удобном кресле и читал «У Глобу».
— Веселая ночь? — Теу сложил газету.
— Мы ездили в «Семь-ноль-шесть». С чечеточниками.
— Значит, вы совсем не спали.
— Не спал.
Теу кивнул лакею и тот удалился.
— А выглядите вы свеженьким. Словно после пробежки по берегу.
— Я успел побегать.
Озабоченное выражение пробежало по лицу Теу.
— Мне не хочется спать, — успокоил его Флетч.
— Присядьте, — Теу указал на соседнее кресло. — Вас что-то тревожит?
Флетч сел.
— Видите ли, я договорился позавтракать с одной моей знакомой, из Калифорнии. Когда я пришел к ней в отель, ее там не оказалось.
— Наверное, она пошла на пляж.
— Мы договорились о встрече за час до того, как я пришел в отель. Она, конечно, могла заснуть.
— Да, конечно. В Рио легко перепутать день с ночью. Особенно в преддверие карнавала.
Лакей принес две чашечки кофе.
Теу пригубил свою стоя.
— Мало кто знает, что Бразилия — второй в мире экспортер чая.
— Вы хотели поговорить со мной, Теу, — заметил Флетч после ухода лакея. — Как вы сказали, наедине.
— О том, что вы делаете.
— А что я делаю?
— Что вы собираетесь делать?
— Я вас не понимаю.
— Бразилия не является вашей родиной.
— Но мне здесь очень покойно.
— И что бы вы более всего хотели делать в этом мире?
— Сидеть на авениде Атлантика в Копакабана, есть шурраску, пить карану, смотреть на гуляющих бразильянок всех возрастов. Слушать, как играет на пианино Лаура. Изредка ездить в Байа. Бегать, плавать. Танцевать под барабаны. Любить людей. Я уже выучил несколько португальских слов.
— То есть вы намерены остаться в Бразилии?
— Я еще не думал об этом.
— Как давно вы здесь? Шесть недель?
— Около того.
— Вы купили машину. Встретили Лауру, — Теу отпил из чашки. — Разве у вас нет никаких планов?
— В общем-то нет.
Теу поставил чашку и блюдце на стол.
— Молодой человек должен иметь планы на жизнь. Вы — молодой человек. Насколько я понимаю, очень богатый. Привлекательный. Умный. Мы ведем общие дела, поэтому я знаю, сколько у вас денег. Мне не известно, где вы их взяли, но я уверен, что вы — не преступник.
— Благодарю.
— Я завел этот разговор, Флетч, потому что мне — шестьдесят, а вам еще нет и тридцати. Ваш отец живет не в Бразилии…
— Я ценю ваше участие.
— Нехорошо, когда молодой человек живет, не ставя перед собой какой-либо цели.
— Вы хотите сказать, что мне надо уехать из Бразилии, Теу?
— В Бразилии нелегко даже бразильцам, — Теу почесал затылок и рассмеялся. — Особенно бразильцам.
— Дело в Лауре, Теу? — Флетч смотрел ему прямо в глаза. — Отавью Кавальканти попросил вас переговорить со мной?
Теу насупился.
— В Бразилии такого не бывает. Мы очень терпимы.
— Отавью — нет.
Теу вновь рассмеялся.
— Отавью Кавальканти — один из самых больших либералов. Он столь либерален, что не может поехать в Нью-Йорк и прочесть там свои стихи.
— В чем-то он либерал. Когда же речь заходит о его дочери…
— А каково ваше мнение об Отавью?
— Он — великий ученый и поэт, который не отвечает на мои вопросы.
— Бразилию трудно понять.
— Отавью говорил с вами вчера вечером, Теу?
— Да, — признал Теу. — Говорил. Но меня заботит другое.
— Лаура положила лягушку под нашу кровать.
— Да, — кивнул Теу. — Отавью сказал мне. Вы знаете, что это значит?
— Теперь знаю.
— Видите ли, вы не понимаете Бразилии. Может, и не сможете понять. Так много пришло в нашу жизнь из древности. От наго и банту, еще больше от жоруба.[3] Это надо чувствовать… — Теу помолчал. — Что вы делали до того, как приехали сюда? Были журналистом?
— Я работал в газете.
— Тогда вы должны подумать о том, чтобы снова начать работать в газете. Купите собственную маленькую газету, там, где вам хочется. Освойте современный коммуникационный уровень. Растите вместе с вашей газетой.
Флетч помолчал. Затем допил кофе.
— Теу, вы слышали эту странную историю о Жаниу Баррету? О том, что я был каким-то человеком, которого убили здесь сорок семь лет назад?
— Да, мне сказали вчера вечером. Я встревожился.
— Почему?
— Я встревожился, потому что вы можете не понять.
— Разумеется, я не понимаю. Может, вы мне поможете?
— Я уверен, что женщина… Как ее зовут?
— Идалина. Идалина Баррету.
— Я уверен, что эта женщина искренне верит в то, что говорит. Это не обман, не мошенничество. Никто не собирается посмеяться над вами, как вы предположили вечером.
Наверху загудел пылесос.
— Теу, вы сами можете в такое поверить? — спросил Флетч.
— Думаю ли я, что в вас переселилась душа Жаниу Баррету? — переспросил, улыбнувшись, Теу. — Нет.
— Фу! — шумно выдохнул Флетч.
— Дело, однако, в том, что вы не знаете, как вести себя в такой ситуации.
— А как я должен себя вести?
Теу надолго замолчал.
— Я тоже не знаю. Бразилия — одна из самых развитых стран мира… — он замолчал, не докончив фразы.
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, Теу, — Флетч встал. — Я обещаю подумать.
— Просто вашего отца здесь нет, и я…
— Я подумаю, как жить дальше.
Теу долго жал руку Флетчу.
— Эти чечеточники. Ваш отец огорчится, если вы так и останетесь чечеточником.
— Лаура?
Занавеси отдернуты. Комната прибрана. Флетч распахнул дверь в ванную.
— Лаура?
Лишь записка на комоде.
«Флетч!
Позвонил Отавью. Он слишком устал, чтобы остаться на Карнавал в Рио. Хочет вернуться в Байа. Сказал, что плохо себя чувствует и не хотел бы путешествовать один. Поэтому я провожу его в Байа.
