— Отличная работа, — похвалил Дортмундер, окончательно смешавшись.
— А знаешь, что у меня получается лучше всего? — спросил псих.
— Что же?
— Стрельба. — Старый маньяк ухмыльнулся, при этом его щека коснулась холодной стали винтовки. — Я много лет кряду постреливал по кастрюле.
— И она осталась цела? — удивился Дортмундер.
Его замечание почему-то привело старика в неописуемую ярость.
— Я стрелял, чтобы наполнить ее! — рявкнул он. — Пищу добывал, понятно? Койотов, кроликов, змей да крыс! Потом варил их в кастрюле! И жрал!
— Простите меня, — сказал Дортмундер. — Я горожанин и совершенно не разбираюсь в таких вещах.
— А я разбираюсь, — ответил обидчивый селянин. — И вот что я тебе скажу, мистер. Я очень хорошо стреляю.
— Я не сомневаюсь в этом, — донельзя уважительным тоном ответил Дортмундер.
— Возьмем, к примеру, белку, — продолжал старик. — Белка непрерывно движется, не то что ты сейчас. Она не замирает ни на миг, и прицелиться в нее не так-то просто. И тем не менее я без промаха сбиваю белок, попадаю точно туда, куда хочу, чтобы не испортить мясо.
— Отличная работа, — снова похвалил Дортмундер.
— Великолепная!
— Да-да! Вы правы!
— Так вот, — продолжал старик, немного успокоившись. — Представь себе, что я решил отстрелить тебе левое ухо. Как ты думаешь, я попаду или промахнусь?
— Э-э... — пробормотал Дортмундер. Его левое ухо страшно зачесалось, а левая рука вздрогнула, испытывая непреодолимое желание взяться за ухо и хорошенько его поскрести. — Э-ээ... — сказал он, — мне кажется, не стоит этого делать.
— Почему?
— Э-э... соседи услышат шум и...
— Я немало знаю о Нью-Йорке, — сообщил псих. — Говорят, что в этом городе при звуке выстрела люди прибавляют громкости в телевизоре и прикидываются, будто это не их дело. Так мне говорили.
— Пустые сплетни, которые распускают провинциалы! — заявил Дортмундер. — На самом деле жители нашего города — люди заботливые и добросердечные. Например, вы можете забыть бумажник в такси, и вам его обязательно вернут.
— Я не оставляю бумажников в такси, — сказал псих. — И говорю то, что слышал. Может, проверим?
— Минутку! — воскликнул Дортмундер. — Зачем, зачем вам это?
— Для тренировки, — сказал псих. — И для того, чтобы ты воспринимал мои слова всерьез.
— Я и так воспринимаю их всерьез!
— Вот и хорошо. — Старик кивнул, по-прежнему целясь в ухо Дортмундера. — Так где же сейчас Тим Джепсон?
— Э-ээ... — пробормотал человек, сидевший в постели.
— Что «э-ээ»? — спросил Гаффи, нахмурившись.
— Я не знаю!
— Очень жаль, — искренне заявил Гаффи. — Если ты и впрямь не знаешь, придется тебе распрощаться с ухом.
— Подождите минуту! — воскликнул человек по имени Джон Дортмундер, размахивая руками и суча ногами под одеялом. — Я знаю, но подождите минуту!
Его слова так удивили Гаффи, что он чуть было не опустил винтовку.
— Ты знаешь, где находится Джепсон, но просишь подождать еще минуту? — спросил он.
— Послушайте, — с жаром заговорил Дортмундер. — Ведь вы знаете Тома Джимсона... или Тима Джепсона, называйте его как хотите!
— Еще бы, — отозвался Гаффи и так крепко стиснул пальцами винтовку, что едва и впрямь не отстрелил Дортмундеру ухо.
— Подумайте сами, — продолжал тот. — Неужели во всем мире найдется хотя бы один человек, который пожелал бы защитить Тома Джимсона? Неужели кто-то рискнул бы ради него своим ухом?
Гаффи задумался.
— Как бы то ни было, — сказал он, — Тим Джепсон живет здесь, в одной квартире с тобой, ты знаешь, где он находится, но не желаешь его выдавать. Значит, ты ненормальный и нуждаешься в шоковой терапии. Я начну с уха, потом отстрелю тебе пару пальцев, затем...
— Нет, не надо! — крикнул Дортмундер, подпрыгивая на кровати. — Позвольте объяснить! Я целиком на вашей стороне, поверьте! Я знаю, что с вами сделал Том Джимсон, он мне рассказал!
— Что рассказал? — проворчал Гаффи.
— О том, как запер вас в лифте, и все остальное. — Дортмундер сочувственно покачал головой и добавил: — Он еще потешался над вами. Мне было противно его слушать.
Гаффи потерял терпение.
— Чего же ты цацкаешься с этим уродом? Чего ради его защищаешь? — воскликнул он.
— Я вовсе не защищаю Тома, — ответил Дортмундер. — Я беспокоюсь о других людях, которые участвуют в этом деле.
— Меня интересует только Тим Джепсон.
— Знаю. И ни капли не сомневаюсь в этом. — Дортмундер рассудительно развел руками. — Вы ждали столько лет, подождите еще день-другой.
— Чтобы ты его предупредил? Дортмундер, за кого ты меня принимаешь?
Дортмундер оглядел комнату, хмуря брови и размышляя.
— Вот что я вам скажу, — заявил он. — Оставайтесь здесь.
— Здесь?
— Пока мне не позвонят.
— Кто?
— Мои друзья. Как только они позвонят и сообщат, что дело сделано, вы...
— Какое дело? — спросил Гаффи, немного растерявшись. — Кто? Какое дело?
— Этого я вам не скажу.
— Ну все, — сказал Гаффи, прицеливаясь. — Поцелуй свое ухо на прощание.
— Боюсь, этого я сделать не смогу, — ответил Дортмундер. — Рассказать вам о том, кто мои друзья, где и что они делают, я тоже не могу. И если вы отстрелите мне ухо, то я не сумею ответить на телефонный звонок, а вы потеряете последнюю возможность отыскать Тома Джимсона.
Гаффи кивнул и сказал:
— Что может помешать мне выпустить тебе в лоб всю обойму и самому ответить на звонок?
— С вами не станут разговаривать, — ответил Дортмундер. — И кстати, неужели вам будет приятно сидеть здесь рядом с трупом?
— Они ответят мне, — заявил Гаффи. — Я скажу им, что я твой дядюшка, и они мне поверят. А что касается трупа, то, если я оставлю тебя в живых, я не смогу спать целых два-три дня, что остались до телефонного звонка. Я не смогу даже повернуться к тебе спиной, если мне захочется пойти в туалет или куда-нибудь еще. Короче говоря, я так и сделаю, — добавил Гаффи, убедив себя собственными доводами. Во исполнение нового плана он и сказал: — Прощай, Дортмундер.
— Подождите!
— Перестань орать, — раздраженно потребовал Гаффи. — Ты мешаешь мне целиться, и я могу промазать. Послушай, я предлагаю тебе быструю безболезненную смерть, и вместо того чтобы поблагодарить меня, ты...
— Вам нет никакой необходимости меня убивать!
Гаффи понимал, что издеваться над человеком, которого ты собираешься пристрелить, по меньшей мере грешно, и тем не менее он не смог удержаться.
— А что ты сделаешь? Дашь мне честное благородное слово?
— У меня есть наручники!
Гаффи опустил винтовку, невольно заинтригованный словами Дортмундера.
— Наручники? Откуда?
— Достал по случаю, — ответил Дортмундер, слегка пожимая плечами.
— Ты хочешь, чтобы я приковал тебя к кровати?
— Или к дивану в гостиной, — подхватил Дортмундер. — Там удобнее, к тому же я мог бы смотреть телевизор.
Может, это ловушка? Жизненный опыт Гаффи говорил ему, что ловушкой может оказаться все что угодно.
— Где ты их держишь? — спросил он.
Дортмундер ткнул пальцем в сторону комода, стоявшего у стены слева от Гаффи.
— Верхний левый ящик, — сказал он.
Гаффи встал у шкафа спиной к стене и, продолжая следить за Дортмундером, открыл ящик и несколько раз быстро заглянул в него. Чего там только не было! Беззубые расчески соседствовали с непарными запонками, темными очками со сломанными дужками и пустыми тюбиками из-под кремов. Еще здесь валялись медные кастеты, красная маска-домино, маска Микки Мауса, три резиновые перчатки на правую руку, фальшивые усы в пластиковой коробочке, наклеенные на белую картонку, куча жетонов для метро и, как было обещано, хромированные наручники с ключом в замке.
Гаффи одной рукой вытащил наручники — второй рукой он продолжал целиться в Дортмундера — и, положив их на крышку комода, вытащил ключ и спрятал его в карман. Затем он швырнул наручники Дортмундеру и сказал:
— Надевай.
— Послушайте, я только что проснулся. Позвольте мне одеться и сходить в туалет, — попросил тот.
— Минутку, — сказал Гаффи. — Не двигайся.
Дортмундер замер. Гаффи шагнул к двери, вышел за порог, двигаясь спиной вперед, посмотрел налево, на входную дверь, затем направо, в сторону кухни. Оттуда, где он стоял, была видна кухонная плита.
— Хорошо, мистер Дортмундер, — сказал наконец Гаффи. — Я пойду на кухню сварить себе кофе. Но буду за тобой приглядывать. И не дай Бог твоя голова высунется из этой двери раньше, чем я разрешу тебе выйти. Стреляю без предупреждения. Усек?
— Да, конечно, — сказал Дортмундер. — Я сижу здесь и жду ваших указаний.
— Вот и хорошо, — отозвался Гаффи и, пятясь, пошел на кухню. Затем он остановился и нехотя спросил:
— Тебе сварить кофе?
— Да, спасибо.
— Ладно. — Гаффи пошел было дальше, но в этот миг Дортмундер поднял руку, словно школьник, желающий ответить учителю. Гаффи опять остановился. — Чего тебе?
