Мы с Рябовым достали из чемоданов камуфляжные алые рубашки, вдели в петлицы красные гвоздики, пристроились в хвост колонны.
— Заводной апельсин! — крикнул Мирзоев.
— Заводной апельсин! Заводной апельсин!.. — дружно заскандировала вышколенная колонна.
Я лишь таращил очи.
— Спокойствие, мой друг, только спокойствие, — урезонил Рябов. — Сейчас все увидим.
Колонна демонстрантов подошла к прибрежному памятнику Петру Первому: огромный каменный болван, намертво вцепившись в штурвал брига, осатанело всматривался в сторону Кремля.
Колонна замерла.
Валентин Мирзоев достал из кармана вельветовых брюк какой-то предмет, напоминающий оранжевый шар.
Потом метнул его в памятник.
— Ложись! — крикнул Валя.
Колонна послушно легла.
Раздался оглушительный взрыв.
Памятник Петру Первому разнесло вдребезги.
Лишь перед скособоченным штурвалом остались стоять бетонные сапоги.
Стряхивая со своей седеющей шевелюры осколки и пыль изваянья, Рябов заиграл желвакам:
— Каков подонок!
— А что за оранжевый предмет метнул Валентин? — спросил я, выплевывая маленькие камешки.
— Этот оранжевый предмет, Петя, — устало усмехнулся Рябов, — и есть заводной апельсин — вакуумная бомба. Она безжалостно уничтожает железобетонные строения, оставляя в живых людей.
Рябов снял алую рубашку и сквозь зубы приказал мне:
— Вперед! К Газпрому! Лишь там нам станет все окончательно ясно.
6.
Здание Газпрома на Калужской поразило буйством озорной иллюминации в вымершей, обесточенной Москве.
Пиарщики, блин…
Курил и пускал клубы дыма неоновый курильщик. Опустошал и вновь наливал себе стопарь дорогущего виски неоновый ковбой. Рядом с Газпромом, в бассейне с могучей подсветкой, плавали мириады золотых рыбок.
— Прямо, как у турецкого султана! — насторожился я.
Тут над нами пролетели два дирижабля.
На одном из них был портрет президента РФ.
На другом — председателя Газпрома, Сэма Миллера.
— Петя, знаете, как расшифровывается имя Сэм? — сощурился Рябов.
Я пожал плечами.
— Социализм. Энгельс. Маркс… — твердым голосом произнес сыщик.
И тут на нас, весь в каменной крошке, выскочил Валентин Мирзоев.
Рябов дикой кошкой подскочил к нему, схватил за шиворот.
7.
— Ну?! — заиграв желваками, вопросил детектив, слегка ударил кулаком в солнечное сплетение супостата.
Мирзоев согнулся пополам и сказал, выплевывая, кровь:
— Большевики не сдаются!
— И так все ясно… — посуровел Рябов.
Мирзоев оторопело посмотрел на сыщика.
— Что?
— В памятнике Петру Первому, а именно в указательном пальце Петра, была тайная вечеря опальных нефтегазовых баронов. Сегодня же ты разнес ее вдребезги. Смутьяны повержены. Россия или скатится к хаосу, энтропии, запредельному мраку. Или же, как птица Феникс, возродится из пепла.
Мирзоев заплакал.
— Это тайное задание самого президента…
Рябов приобнял Мирзоева.
— Знаете, Валя, обещайте мне больше не ездить на Берег Слоновой Кости и не бить горемычных крокодилов. А я вам слово даю не предать наш разговор гласности.
— Больше ни одно земноводное не погибнет, — поклялся Валя и на всякий случай перекрестился на здание Газпрома.
— Идите… пока… — разрешил Рябов.
Пошатываясь, Мирзоев удалился прочь.
— Почему вы отпустили его? — поразился я.
— Петя, — печально глянул сыскарь, — война опальным баронам только объявлена. Ситуация неясна. Давайте подождем денек-другой, а потом уж, засучив рукава, возьмемся за дело.
Напоследок мы Рябовым взглянули на инфернально иллюминированное здание Газпрома, стремительно свернули в глухой московский проулок.
1.
Москва. Чистые Пруды. 23.55.
В Москве, как гром среди ясного неба, разразилась чудовищная весть. Директор Центробанка России в пух и прах обыгран в карты двумя известными шулерами с Брайтон Бич, братьями Карамазовыми, Митей и Алешей.
— Акушер Кусков, — спросил меня сыщик Рябов, — вам известно, сколько поставил на кон директор Центробанка Иван Ильич Баобабов?
— Сколько? — сурово сдвинул я брови.
— Все деньги пенсионного фонда России! Эти денежки скоро уплывут на Брайтон Бич, и заморские жулики всех мастей будут на них уминать тихоокеанских крабов, креветок и черную икру.
— А что будут уминать пенсионеры?
Рябов помрачнел и резко передернул затвор именного браунинга.
Я стремительно надел пятнистые походные штаны и выскочил с великим детективом в московскую ночь, ветреную и промозглую.
На всякий случай я положил во внутренний карман своей пятнистой куртки новехонькую колоду игральных карт.
2.
США. Брайтон Бич. Улица Достоевского. 14.05.
Люси, любовница двух братьев Карамазовых, Мити и Алеши, плескалась в ванне, грациозно выполненной в виде огромной жемчужной ракушки.
В ароматизированной воде плавали лепестки чайной розы.
Люси была молода, 19 лет, красива, у нее было отменное пищеварение и белые, острые зубки.
Люси нежилась. Ей было хорошо.
— Митька, — крикнула одному из братьев Карамазовых, — когда этот Баобабов переведет нам денежки, ты купишь мне золотое биде?
Попыхивая гаванской сигарой, в ванную комнату, а точнее залу, если исходить из российских стандартов, вошел Митя.
Он почесал свою курчавую грудь и пальцами ковырнул в расщелине платиновых зубов.
— О биде — базара нет, Люси, — густым тенором сказал он, и отправился на кухню намазывать себе бутерброд с астраханской икрой.
3.
Москва. Метро «Марксистская». Казино «Кристалл». 02.00.
Мы стояли с сыщиком за карточным столом.
Напротив нас крепко расположился на кривых мускулистых ногах директор Центробанка г-н Баобабов. Он то и дело доставал из атласной жилетки шелковый платок с монограммой Центробанка и протирал свою сократовской лепки лысину. Поясная борода Баобабова, отпущенная в духе Домостроя, благородно переливалась сединой.
— Ваши ставки? — спросил я банкира.
— Иду ва-банк! — выдохнул Баобабов. — У меня крестовый валет.
— А у меня козырная дама бубен, — чуть улыбнулся Рябов и добавил: — Господин Баобабов, можно вас на пару слов.
4.
США. Округ Нью-Йорк. Район Брайтон Бич. Ул. Достоевского. 19.13.
Алеша и Митя Карамазовы лично несли по роскошному маршу лестницы золотое биде.
Люси встретила их радостным восклицанием:
— Мальчишки, никак Баобабов денежки перевел?!
— Переведет, куда он денется, — цвикнул через расщелину зубов младший из братьев, Алеша.
— Если не переведет, мы ему башочку продырявим, — осклабился старший брат, Митя Карамазов, напевно артикулируя на гласных.
— Зачем же тогда в расходы вошли? — всплеснула белой лебедкой руками Люси.
— Да, у нас денег, как грязи, — захохотали братья и, дружно топая тупоносыми сапогами по паркету из пихты, прошли в ванную комнату, а точнее, по российским стандартам, залу и бережно поставили золотое биде.
— Конфетка, а не биде! — усмехнулся младшенький, Алешка.
5.
Москва. Вход в казино «Кристалл». 04.10.
— Ты зачем же, морда, деньги пенсионеров проиграл? — грозно вопросил Баобабова Рябов, схватив его за грудки.
— Мудозвон поганый! — истошно крикнул я и на всякий случай ударил Баобабова в пах ногой.
Рябов укоризненно взглянул на меня.
Я потупился.
— Пощадите! — грудным голосом крикнул Баобабов и рухнул перед нами на колени. Прямо в осеннюю лужу.
— Срочно вызывай по мобильнику братьев Карамазовых, — приказал Рябов банкиру. — Либо они к нам. Либо мы к ним. Скажи, что у тебя есть деньги на отыгрыш.
— Господа сыщики, — поджал полные губы Баобабов. — У меня нет бабок.
— Они не понадобятся, — сурово обронил Рябов.
6.
США. Нью-Йорк. Казино «Золотой глаз». 01.53.
Мы отыграли все деньги пенсионного фонда.
Братья Карамазовы хотели пристрелить нас, однако крестный пахан нью-йоркской мафии строго посмотрел на них, и они передумали.
Люси, подружка братьев Карамазовых, буквально рвала на себе свои прекрасные, отлично промытые элитным шампунем волосы.
— Плакало мое золотое биде! — не стесняясь публики, стонала она.
— Молчи, дура, — приказал старший Карамазов, Митя.
— А вот золотой писсуар — точно плакал, — иронично заметил сыщик.
Алеша Карамазов до крови закусил губу.
Баобабов же сиял, как новый рубль.
— Ура! — восклицал он. — Отечественные пенсионеры спасены. Виват, Россия!
Рябов стальной хваткой сжал запястье г-на Баобабова.
— Мы срочно вылетаем в Москву, — жестко произнес он, складывая груду ассигнаций в безмерный пластиковый мешок.
