– Дэвид, почему ты не работаешь с мамочкой и папочкой?
– Потому что я хочу от жизни другого.
– Почему?
– Ну, мне интересны законы.
– А законы – это весело?
– Весело – не совсем то слово. Я бы сказал – здорово.
– А разве не лучше делать то, что весело?
Дэвид не мог прямо объяснить сестре, почему он бросил семейный бизнес – это обидело бы родителей. Он сменил тактику.
– Рэй, ты знаешь, сколько я зарабатываю?
– Нет, – безучастно ответила сестра.
– Триста долларов в час.
Рэй смутилась и задала вполне логичный вопрос:
– Кто ж тебе столько платит?
– Многие.
– Кто? – настаивала Рэй. Видно, ей захотелось промышлять тем же.
– Такие сведения считаются конфиденциальными, – ответил Дэвид.
Сестра переварила новую информацию и осторожно спросила:
– И что ты делаешь?
Дэвид немного помедлил.
– Я… договариваюсь с людьми. – На лице Рэй по-прежнему царило недоумение. – Ты знаешь, что это такое?
– Нет.
– Мы все каждый день с кем-нибудь договариваемся. Некоторые переговоры подразумеваются сами собой. Например, когда ты приходишь в магазин и даешь продавцу доллар, чтобы купить шоколадку, обе стороны соглашаются на этот обмен. Но ты всегда можешь сказать: «Я заплачу за нее пятьдесят центов», а продавец всегда может ответить «да» или «нет». Это называется переговоры, процесс поиска соглашения. Понимаешь?
– Кажется.
– Давай договоримся о чем-нибудь?
– Давай.
Дэвид подумал над темой переговоров.
– О'кей, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты постриглась.
Поскольку Рэй больше года не была в парикмахерской, это предложение поступало уже не раз. Сестрица неизменно отвечала, что пострижется сама. В результате нам мозолили глаза ее секущиеся кончики и кривая челка. Для Дэвида – прирожденного денди – такое зрелище было просто оскорбительно.
Рэй порядком надоели его настойчивые просьбы, и она резко ответила:
– Мне. Не. Нужна. Стрижка!
– А если я дам тебе доллар?
– Я дам тебе два, чтобы ты заткнулся.
– Пять.
– Нет.
– Десять.
– Нет.
– Дэвид, по-моему, это неправильно, – вмешалась мама.
Но Дэвид не мог остановиться:
– Пятнадцать.
На этот раз перед тем, как Рэй сказала «нет», возникла недолгая тишина.
Дэвид, почуяв, что она сдается, нанес решающий удар:
– Двадцать. И можешь не менять прическу, просто подровняйся.
Рэй, сообразительная не по годам, спросила:
– Кто платит за стрижку? Это как минимум пятнадцать долларов.
Дэвид посмотрел на маму.
– Договаривайся сам, – сказала та.
– Хорошо. Двадцать долларов тебе и пятнадцать за стрижку. Решено? – Дэвид протянул сестре руку.
Рэй требовалось мое одобрение.
– А как же чаевые? – спросила я.
Она отдернула руку.
– Чаевые?
– Ну да. Для парикмахера.
– А… Точно. Как же чаевые?
Дэвид бросил на меня раздраженный взгляд и из старшего брата превратился в безжалостного юриста.
– Сорок баксов. Забирай, или предложение снято.
Рэй опять посмотрела на меня. Терпение Дэвида подходило к концу, поэтому я уступила:
– Бери, а то откажется.
Они пожали друг другу руки, и Рэй перевернула свою ладошкой вверх. Дэвид с довольным видом протянул ей сорок баксов: он сумел объяснить сестренке, в чем состоит его работа.
Урок о переговорах запомнился Рэй. Ой как запомнился. Она поняла, что даже простое соблюдение гигиены может приносить ей деньги. Примерно полгода она чистила зубы, мыла голову или принимала душ только тогда, когда доллары покидали наши руки и попадали в ее. Однажды после короткого семейного разговора мы с родителями решили, что пора положить этому конец. Через три недели Рэй наконец осознала, что на мытье собственной головы карьеры не сделаешь.
Рэй, 12 лет
Зимой, когда сестра училась в седьмом классе, у нее завелся враг. Его звали Брэндон Уиллер. О начале их войны мало что известно: Рэй ценит свою личную жизнь не меньше меня. Брэндон перевелся в их школу осенью того же года и уже через пару недель стал чуть ли не самым популярным мальчиком в классе. У него была чистая кожа, он успевал по всем предметам и занимался спортом.
Рэй не имела ничего против новичка до тех пор, пока на уроке литературы Джереми Шуман не прочитал вслух отрывок из «Гекльберри Финна». Брэндон тут же блестяще спародировал его заикание. Класс просто ревел от смеха, а Брэндон добавил пародию на Шумана в свой излюбленный список воспроизведения. Прежде Рэй не особо жалела его жертв (рыжего шепелявого мальчика, хромую девочку в очках с роговой оправой и косоглазую учительницу). Да и с Шуманом она не дружила. Но по какой-то неясной причине эта выходка задела ее за живое, и Рэй решила покончить с уиллеровскими издевательствами.
Сперва она атаковала его анонимно. Брэндон получил записку, в которой говорилось следующее: «Отстань от Джереми или очень, очень пожалеешь». На следующий день Рэй увидела, как Уиллер подкарауливает Шумана за углом, видимо, подумав, что тот сам ему написал. Тогда моя сестра призналась, что аноним – она. Уиллер разболтал всей школе, будто Рэй и Джереми – парочка. И хотя это взбесило Рэй, она держала себя в руках и продумывала месть. Бог весть откуда ей стало известно, что Брэндону не двенадцать лет, а четырнадцать и он второгодник. Как только парнишку в очередной раз прилюдно похвалили за отличную учебу, Рэй распространила по классу слух, что его «пятерки» – дело практики, а вовсе не ума или таланта.
Последовало несколько коротких перебранок между сестрой и четырнадцатилетним семиклассником. Брэндон вскоре понял, что словесно Рэй не одолеть, и прибегнул к единственному оружию, которое знал. Сестренка всегда больше смахивала на маму, чем на папу: тогда, в двенадцать, в ней не было и пяти футов роста. Она умела быстро бегать, однако порой, сами понимаете, далеко не убежишь. Увидев на ее руке след от «крапивы», я предложила помощь. Рэй отказалась. А на следующий день пришла домой с фингалом – «играли в вышибалы». Я снова предложила свои услуги. Сестренка заверила меня, что все в порядке. Но у меня возникло чувство, что постоянные издевательства в школе скоро ее сломают.
Однажды мы с Петрой собирались в кино – я заехала за ней, – как вдруг зазвонил мой мобильник. Трубку взяла Петра.
– Алло. Нет, Рэй, это не Иззи. Она рядом сидит. Что-что с твоим велосипедом? Да, мы недалеко. Конечно, приедем. Пока… Надо забрать ее из школы.
– А что с великом?
– Сломался, говорит.
Рэй сидела на траве, а перед ней лежал разломанный на части велосипед – горный, за пятьсот баксов, подарок Дэвида. В стороне стояла группа мальчишек, все смеялись. Рэй попросила открыть багажник, и Петра загрузила внутрь обломки. Потом сестренка села на заднее сиденье и достала учебник, притворяясь, что читает. Невероятно: у нее были мокрые глаза. Последний раз Рэй плакала в восемь лет, когда разодрала руку о забор с колючей проволокой – кровищи было столько, что я боялась даже смотреть на рану.
– Рэй, пожалуйста. Давай я с ними поговорю, – предложила я. Мне не терпелось проучить этих негодяев. Мы немного посидели в тишине, потом она подняла голову и увидела, как из толпы мальчишек ей весело машет Брэндон. Тут Рэй не выдержала.
– Хорошо, – прошептала она.
Я выскочила из машины.
Раздумывая, насколько все серьезно, я с самодовольной улыбкой двинулась к стайке хулиганов. У меня есть дар – выглядеть угрожающе (по крайней мере для женщины), поэтому я шла медленно и решительно, в глубине души надеясь, что часть толпы разбежится. Трое мальчишек вняли моим мольбам и скрылись. На площадке остались четверо. Я была ростом пять футов восемь дюймов, то есть как минимум на три дюйма выше Брэндона, самого высокого из четырех, и на пятнадцать фунтов тяжелее. Уж ему-то я надеру задницу. Но если на меня накинутся сразу все… несложно предугадать исход такой драки. Петра прочла мои мысли и тоже вышла из машины. Опершись на дверь, она достала из кармана нож и стала чистить им ногти. Лезвие сверкнуло на солнце, и, прежде чем я подошла к Брэндону, остальные парни уже решили, что им пора домой. Так решил и Брэндон.
– А ну стой! – сказала я, указав пальцем на свою жертву.
Брэндон развернулся и выдавил из себя жалкую ухмылку.
– Убери эту тупую улыбку с лица, – прошипела я.
Улыбаться он перестал, но отношение ко мне не изменил.
– И что ты сделаешь? Побьешь меня?
– Вот именно. Я больше тебя, сильнее, злее и дерусь в сто раз грязнее. Плюс у меня есть подруга. А у тебя нет. Кто, по-твоему, победит?
– Да что ты завелась? Мы просто пошутили, – сказал Брэндон. Было видно, что ему не по себе.
– Ах вы пошутили? Как интересно! Значит, ломать чужие вещи – смешно? Фингал под глазом – смешно? Запугивать девчонку, которая в два раза тебя меньше, – смешно? Ну, тогда сейчас мы здорово повеселимся. – Я схватила Брэндона за ворот рубашки и с силой прижала к забору.
