— Не буду возражать, если ресторан выберете вы, — Флетч словно и не понял намека. — Город вы знаете лучше меня.
— Что ж, следует отметить, что до этой минуты он вел себя так, словно не имел никакого отношения к расследуемому нами преступлению, — сообщил Флинн невидимому слушателю. — Полностью соответствовал роли невиновного и надежного свидетеля. Вот в чем загвоздка. Что будем с ним делать, Гроувер?
— Посадим за решетку.
— Решительный человек этот Гроувер.
— Предъявим обвинение.
— Вы же знаете, что мистер Флетчер может нанять искусных адвокатов, частных детективов, внести залог, выразить протест через прессу, прибегнуть к затяжкам расследования, апелляциям, вплоть до Верховного Суда.
— Посадите его за решетку, Френк.
— Нет, — Флинн встал. — Он не уехал из Бостона вчера. Не уехал сегодня. Можно с достаточной уверенностью предположить, что никуда он не денется и завтра.
— Завтра он сбежит, инспектор.
— Не будем осложнять себе жизнь. Пока мы не загнали мистера Флетчера в угол. Хотя мне уже казалось, что победа близка.
— Каких же улик нам еще не хватает?
— Точно сказать не могу. Улик у нас горы. Кажется, я пришел сюда в шляпе. А, вот и она. Невежливо говорить в присутствии третьего лица, Гроувер, полностью игнорируя его, словно он мертв.
В прихожей Флинн надел шляпу.
— Мне предстоит еще одна взбучка, мистер Флетчер. По пути домой Гроуверу, возможно, удастся убедить меня в вашей виновности. Пока этого не произошло. Покойной ночи.
Флетч решил, что в ресторан идти уже поздно. Тем более, на примере прошлого вечера убедился, что для обслуживающего персонала является человеком-невидимкой. В поисках съестного порылся на полках буфета, но всю его добычу составила жестянка с рубленым мясом.
Пока он ел, телефон звонил трижды.
В первый раз, когда он открывал банку, ему продиктовали телеграмму из Канья.
«Коннорс — милый обиженный человек. О папе ничего нового. Люблю — Энди».
Значит, Коннорс-таки в Италии. Милый или обиженный, какая, собственно, разница. Главное, он в Италии.
Вторично позвонили, когда он собирался поставить сковородку на плиту.
— Ужели это знаменитый маг журналистики, великий И. М., единственный и неповторимый, одна нога здесь, другая — там, Ирвин Морис Флетчер?
— Джек! — голос своего прежнего босса в Чикаго, редактора отдела городских новостей, Флетч не мог спутать ни с каким другим в мире. Более года ему приходилось слышать его по телефону, днем и ночью, в любое время суток. — Где ты?
— Значит, выдаешь себя за Питера Флетчера? Я только что нашел на столе корректировку из Бостонского полицейского управления.
— В Чикаго?
— Нет, сэр. Прямо здесь, в Бинтауне. Ты разговариваешь с ночным редактором «Бостон стар».
— Ты ушел из «Пост»?
— Если бы я знал, что в убийстве замешан И. М. Флетчер, та заметка никогда не попала бы на седьмую страницу.
— На пятую.
— Я дал бы ее на первой полосе, с большущими фотографиями, чтобы читатели не могли отделить тебя от убитой девушки.
— Премного тебе благодарен. Значит, у меня есть знакомые в Бостоне.
— Что?
— Как получилось, что ты ушел из «Пост»?
— Бостон предложил больше денег. Разумеется, они не сказали, что и жизнь здесь куда дороже. После того, как ты уволился из «Пост», все там стало иначе. Жизнь, можно сказать, замерла, веселье кануло в Лету.
— Да, наверное.
— Слушай, а тебе не нужна работа?
— Сейчас нет. Как Дафна и дети?
— Все по-прежнему, пудра для лица и ореховое масло. Почему, ты думаешь, я работаю по ночам?
Флетч никак не мог взять в толк, почему Джек не разводится. На жену он даже не смотрел. От детей, считал, один шум.
— Эй, Флетч, они собираются отдать тебя под суд?
— Возможно. Кто такой Флинн?
— Ты о Френке Флинне? Тебе повезло. Только поэтому ты до сих пор не в кутузке.
— Я знаю.
— Его принцип — тише едешь, дальше будешь. Он никогда не спешит с арестом. Но еще ни разу не ошибся. Если он арестует тебя, считай, что надежды на спасение нет.
— Что в его досье?
— Практически ничего. Появился в Бостоне полтора года назад, что весьма необычно. Копы редко меняют города, знаешь ли. У него чин инспектора. Большая семья. Музыкален. Играет на скрипке или чем-то еще.
— Свое дело знает?
— Раскрыл с дюжину тяжелых преступлений. Довел до конца несколько дел, на которые все уже махнули рукой. Если ты виновен, он прижмет тебя к стенке. Кстати, ты ее убил?
— Спасибо, что спросил.
— Как насчет ленча?
— Когда?
— Я думаю, лучше всего завтра. На меня нападает депрессия, если приходится навещать друзей в тюрьме.
— Раз ты работаешь по ночам, ленч у тебя довольно поздно, так?
— Около двух. Тебя это устроит?
— Вполне.
— Если у тебя есть галстук, мы можем пойти в «Локе-Обер».
— Где это?
— Тебе не найти. В темном переулке. Просто попроси таксиста отвезти тебя в «Локе-Обер».
— Понял.
— Там два обеденных зала, внизу и наверху. Встретимся в нижнем.
— Идет.
— Желаю тебе и дальше оставаться на свободе. Пожалуйста, больше не бей никого по голове, предварительно не позвонив в «Стар». У нас лучшие в Бостоне фотографы.
— До встречи, Джек.
Третий звонок раздался, когда он уже умял полбанки.
— Флетчер. Дорогой.
Графиня ди Грасси. Бразильская секс-бомба. Сильвия. Мачеха Энди.
— Привет, Сильвия.
— Вы мне не перезвонили, Флетчер.
— Я не знал куда. Где вы?
— В Бостоне, дорогой. Я звонила раньше и просила оставить записку.
Флетч молчал.
— Я в «Риц-Карлтоне».
— Вы не можете позволить себе «Риц-Карлтон», Сильвия.
— Я — графиня ди Грасси. Нельзя ожидать от графини ди Грасси, что она остановится в какой-нибудь, как это у вас называется, клоповой дыре.
— Однако в «Риц-Карлтоне» ожидают, что графиня ди Грасси оплатит счет.
— Ну почему вы такой злой, Флетчер. Это не ваше дело.
— А что вы вообще тут делаете, Сильвия?
— Знаете, что сказала мне Анджела? Вы полетели в Бостон, чтобы повидаться с родными в Сиэтле. Даже у меня есть карта, Флетчер. Я тоже приехала, чтобы повидаться с вашими родными в Сиэтле.
— Сильвия, мои здешние дела ни в коей мере не касаются вас.
— Я думаю, касаются, Флетчер. Вы и Анджела, как бы это сказать, пытаетесь обвести меня вокруг пальца.
— Что?
— Вы хотите лишить меня того, что принадлежит мне по праву.
— О чем вы говорите?
— Сначала эта трагедия с дорогим Менти. А теперь еще ваш заговор.
— Вы же — скорбящая вдова и должны быть в Риме. Или Ливорно.
— Вы и Анджела решили ограбить меня. Обмануть. Менти обезумел бы от ярости.
— Чепуха.
— Немедленно приезжайте ко мне в отель, Флетчер. Скажите мне, что это неправда.
— Я не могу, Сильвия. Нас разделяют многие мили.
— Сколько?
— Восемнадцать, может, двадцать, Сильвия. Бостон — большой город.
— Приезжайте утром.
— Не могу. Я занят.
— Чем это?
— Деловое свидание.
— Тогда к ленчу.
— Меня уже пригласили на ленч.
— Флетчер, я прилетела сюда, чтобы встретиться с вами. Я позвоню в полицию. Они прислушаются к графине ди Грасси, остановившейся в «Риц-Карлтоне».
— Я в этом не сомневаюсь, Сильвия. Менти когда-либо говорил вам, что вы — сучка?
— А вы — сукин сын, Флетчер.
— Не ожидал услышать такое от графини.
— Я могу выразиться и почище, на португальском или французском.
— Я вам верю. Хорошо. Я приеду в отель.
— Когда?
— Завтра. Во второй половине дня. В шесть часов.
— Поднимайтесь в мой номер.
— Нет. Встретимся в баре. В шесть часов.
— Если вы не появитесь, в половине седьмого я позвоню в полицию.
— Только не пользуйтесь их контактным телефоном. Почему-то им это не нравится.
— Что?
— Заткнитесь.
Остатки еды он спустил в унитаз.
— Посмотрите только, что сделал какой-то сукин сын с моим автофургоном.
Флетч, в джинсах, свитере и сапогах, повел управляющего авторемонтной мастерской к дверям.
Теперь, зная, что за ним следили, он отодвинул засовы на двери в кухне и спустился черным ходом. И по переулку довольно быстро добрался до Речной улицы.
Выехал из гаража и отправился в мастерскую.
Управляющий прочитал «НАКОРМИТЕ НАРОД» и печально покачал головой.
— Подростки.
Засунув руки в карманы, он обошел машину, чтобы увидеть «ПРИСПОСАБЛИВАЙСЯ!»
Сквозь тучи проглянуло солнце.
— Еще и на крыше, — пояснил Флетч.
Возвращаясь назад, управляющий приподнялся на цыпочки и вытянул шею, чтобы разглядеть надпись на крыше фургона.
