Андрей Ильин - Шпион федерального значения

Было обычное летнее утро. Воскресенье. Было ясно, но пока еще не жарко. По асфальту, купаясь в пыли, прыгали и громко чирикали воробьи. Редкие дворники мели метлами чистые тротуары.

Ширк… ширк… ширк…

Их сквозь сон слышали граждане, которые, просыпаясь, вдруг вспоминали, что сегодня никуда спешить не надо, что сегодня выходной, блаженно потягивались, скидывали ноги на пол и, нащупав тапочки и подойдя к полуоткрытым окнам, отдергивали шторы и выглядывали на улицу.

В глаза им, слепя и заставляя жмуриться, било яркое июньское солнце, лица обдувал прохладный утренний ветерок, а слух сладко тревожил особенный, ни с чем не сравнимый воскресный шум просыпающегося города.

Хорошо, черт побери!..

Еще дворы были пусты, еще никто никуда не шел, потому что магазины были закрыты, но уже встречались отдельные куда-то спешащие прохожие и, отражаясь эхом от стен, проносились редкие машины. А на балконах тут и там, навалившись локтями на перила, курили, лениво поглядывая по сторонам, мужики с голыми торсами.

День обещал быть замечательным.

И ничего не предвещало беды.

Но беда уже стучалась в двери… Всем…

В типовом, каких в стране десятки тысяч, дворе шла обычная жизнь. Выползшие из своих малогабаритных квартир на скамейки бабушки грелись на солнышке и сплетничали, обсуждая свежие новости. Дети носились туда-сюда, путаясь под ногами прохожих, сшибали друг друга с ног, громко плакали и тут же, успокоившись, неслись куда-то дальше. Мужики возились возле своих машин, забивали «козла» на грубо сколоченных из досок столах или кучковались по трое.

— Сережа, Сережа, иди домой! — кричала, высунувшись в окно, женщина в халате. — Сережа-а!..

Но Сереже было не до мамы. Сережа, спрятавшись за гаражами, оживленно болтал со своими приятелями.

— Митька мобильник нашел!

— Врешь!

— Ничего я не вру! Самый настоящий, навороченный!

Счастливому Митьке все страшно завидовали, потому что никто еще в их дворе никаких мобильников не находил. Он был первым и единственным.

— А может, не нашел, может, он украл! — пытался кто-то подвергнуть сомнению чужую радость.

— Ничего он не украл, он его возле автобусной остановки нашел, когда его утром за хлебом послали!

И все страшно сожалели, что это не их послали за хлебом.

— Мить, покажи мобилу! — просили все. — Ну покажи!..

И Митя, вдруг приобретший такую сумасшедшую в их дворе популярность, не спеша вытаскивал из кармана мобильный телефон.

— Ух ты! — восхищались все.

Мобильник был как новенький, с жидкокристаллическим экраном, выдвигающейся антенной и двумя десятками кнопок.

— Классная вещь! Дай посмотреть.

Но Митя никому свою находку в руки не давал, на что имел полное право, потому что это он ее нашел.

Пацаны, сдвигаясь головами, зачарованно смотрели па мобилу.

— Сережа, Сережа, а ну быстро домой! — продолжала, надрываясь, орать откуда-то с седьмою этажа мать. Но Сергей ее не слышал.

— А давай куда-нибудь позвоним, — вдруг предложил кто-то.

Новая идея всем понравилась.

— А куда?

— Давай тебе домой!

— Ага… А если мать спросит, откуда я звоню?

Точно спросит! И тогда дознается про телефон и отберет его. Взрослые, они такие — если что ценное найдешь или деньги, обязательно все отбирают.

Нет, домой звонить было нельзя. А позвонить куда-нибудь хотелось. Очень сильно.

— А давай вы мне позвоните, — сообразил кто-то. — Я сейчас домой побегу, а вы мой номер наберете!

— Точно!

Мальчишка, нашедший выход из безвыходного положения, стремглав побежал домой к телефону. Остальные стали горячо обсуждать, на какие кнопки нужно жать, чтобы мобильник заработал.

— Вот на эту.

— Да не на эту, а на ту! Я точно знаю, у моего отца точно такая же мобила!

Мальчишки, увлеченные новой игрой, тянулись к мобильному телефону.

— Сергей! А ну, быстро иди домой! — раздавался с высот седьмого этажа голос уже не матери, а отца.

Мальчишка, вызвавшийся ответить на вызов мобильника, добежал до квартиры, незаметно прошмыгнул в комнату и сел возле телефона, нетерпеливо ерзая на стуле и ожидая звонка, который должен был вот-вот раздаться.

Ну когда же они, когда?..

Его приятели там, во дворе, за гаражами, почти совсем уже рассорившись, наконец разрешили непростой вопрос — на какую кнопку нужно жать вначале — и теперь, сомкнувшись вокруг телефона, ожидали, когда Митька станет набирать номер, надеясь, что он и им тоже даст по нему поговорить, когда наговорится сам.

Митька, с чувством своей исключительности, поднес к кнопке указательный палец и ткнул им в кнопку.

Но гудка никто из мальчишек не услышал. Они услышали какой-то странный металлический щелчок и больше ничего… Потому что найденный на автобусной остановке новенький мобильный телефон вдруг взорвался. Как боевая граната…

Там, за гаражами, оглушительно, так, что услышал весь двор, ухнуло, над гаражами поднялся небольшой серый столб дыма, а по гаражам хлестнули осколки. Но во дворе никто ничего не понял.

«Опять пацаны балуются, петарды взрывают!» — недовольно подумали все. Осуждающе покачали головами и вновь занялись своими делами.

— Сергей! А ну, немедленно домой, а то выпорю! — орал с седьмого этажа рассвирепевший отец Сергея, не подозревая, что никого он уже не выпорет, потому что никакого сына у него уже нет.

Там, за гаражами, где ухнула «петарда», на земле, кружком, валялись истерзанные детские тела…

В пересчете на тротиловый эквивалент взрыв был не самым сильным, но взрыв прогремел в самой толпе жертв. На чем и строился расчет.

Мобильник лежал на ладони Митькиной руки, и поэтому ее оторвало по самый локоть. Руки попросту не стало, целыми остались только срезанные, как бритвой, и отброшенные взрывом на несколько метров пальцы. Но пальцы что… Над раскрытой Митькиной ладонью и лежащим на ней мобильником секунду назад склонились любопытные мальчишеские лица, в которые ударили взрывная волна и осколки. Нарубленные на короткие отрезки гвозди вошли в лица, выбивая глаза и кромсая мышцы.

Сергею не повезло больше других. Он был любопытней всех, он склонился ниже остальных, и осколки телефона и гвозди, пробив ему лицо и шею, проникли в мозг, перечеркнув его жизнь. Он еще жил, еще корчился, еще шевелил ногами, но это была уже агония…

Через несколько минут, когда все стало ясно, двор взвыл в голос. Взвыл голосами раненых детей, голосами их родителей и соседей. Десятки людей, застыв в оцепенении, смотрели на детские окровавленные тела, на оторванные руки, на брызги крови на стенах гаражей. Сквозь толпу, не помня себя, отчаянно толкаясь, прорывались родители гуляющих на улице детей. Разом несколько человек звонили в «Скорую помощь», прося, требуя приехать как можно быстрее! Кто-то пытался поднять детей, делая это неумело, от того делая им еще хуже.

Ну где же, где врачи?!

«Скорая помощь» буксовала, пробиваясь сквозь пробки. Водители слышали сирены и видели красные кресты, но дороги никто не уступал. Все спешили по своим делам. «Неотложки» тыкались в задние бамперы, тормозили и стояли минутами, ожидая, пока тронется автомобильный поток.

А из детей быстро-быстро вытекала кровь…

И еще потом, на въезде во двор, «Скорые» пережидали выезжающие оттуда легковушки, которые не желали сдавать назад, потому что проехали большую часть пути и стремились побыстрее выскочить на улицу, заставляя пережидать себя. А объехать их сбоку было невозможно, так как вдоль проезжей части и на тротуаре, с двух сторон, были плотно припаркованы машины. В том числе машины отцов истекающих кровью детей.

Когда «Скорые» пробились к месту происшествия, кроме Сергея, умер еще один четырехлетний мальчик, который, наверное, мог бы выжить, если бы ему вовремя оказали помощь.

Детей погрузили на носилки и повезли в ближайшую больницу, в которую ехали тоже очень долго, потому что пробивались сквозь поток едущих за город машин…

Еще один мальчик умер по дороге в больницу.

Еще двое остались на всю жизнь калеками…

Было лето, был июнь, было воскресное утро. В стране не была еще объявлена и, наверное, не будет объявлена, но уже громыхала, уже шла, уже множила свои жертвы война.

Великая отечественная…

Возле военкомата царило оживление. Нездоровое. Которое имеет место быть два раза в год — весной и осенью, когда идет призыв на действительную воинскую службу. Два десятка молодых, коротко стриженных парней переминались с ноги на ногу перед железными воротами с вырезанной из листового железа и покрашенной красной краской звездой. Вокруг них хороводились родственники и приятели с подружками, которые, подогреваясь водкой, бодрились, пытаясь шутить и смеяться, что получалось не очень, так как какой-то прапор пять минут назад сказал, что эта команда поедет в Чечню. Может, сболтнул, а может, знал…