Телефон был под подушкой. Борис включил его и услышал голос директора:
— Ты не забыл, что мы сегодня возвращаемся в Минск? — спросил директор.
— Не забыл.
В это время проснулась и Алина, она приподнялась на локте и вопросительно посмотрела на Бориса.
— Тогда я тебя жду.
Алина отрицательно покачала головой.
— Езжай без меня, — сказал Борис.
— Ты серьезно?
— Более чем. У меня еще неделя отпуска, что мне делать в Минске?
— Ну мы же вчера договаривались и даже отходной банкет устроили.
— Ну а сегодня ситуация изменилась, — сказал Борис и посмотрел на Алину, — впрочем, она изменилась еще вчера.
— Как знаешь, — ответил директор.
Он подождал, пока Борис отключится, и набрал чей-то номер.
— Але, — сказал он, — это я. он не хочет возвращаться.
— Значит оставайся и ты, — ответил голос, искаженный мембраной.
— А зачем?
— Будешь за ним присматривать.
— Понял, — ответил директор.
Он поднялся с кровати и стал одеваться.
— Доброе утро, — произнес Борис, отключив мобильный телефон после разговора с директором.
— Ты остаешься? — вместо ответа произнесла Алина.
— Да, — сказал он, — и чем мы займемся?
— Ты никогда не был в Бресте? — спросила она.
— Наверное, не был, — ответил Борис.
— Что значит наверное?
— То и значит, что я не знаю, был я здесь или не был.
— Ну, тогда тебе нужно показать центр города и крепость.
— Крепость, пожалуй, — сказал Борис, — а в центр города я не пойду, там у вас казино на каждом шагу.
— Ничего подобного, — ответила Алина, — в Бресте всего четыре казино. И не все они находятся в центре.
— Ладно, — сказал Борис, — едем в крепость, а потом где-нибудь позавтракаем или лучше пообедаем.
До крепости они доехали на маршрутке.
Постояли немного у главных ворот. Дождались записи диктора с информацией о начале войны и вошли в крепость. Возле композиции «Жажда» Алина на правах коренной брестчанки стала рассказывать Борису о защитниках крепости, потом они прошли к Вечному огню, побродили по выставке военной техники и через Холмские ворота вышли к Мухавцу.
— Ты не хотел бы посмотреть на дома поселения надбужских славян? — спросила Алина.
— Если ты полагаешь, что это интересно, давай посмотрим, — ответил Борис.
Они вошли в здание музея, постояли на галерее, рассматривая маленькие избы времен начала текущего тысячелетия.
— Какие они низкие, — сказал Борис.
— Вот так же ты сказал о них, когда увидел их впервые три с половиной года назад, — заметила Алина.
— Я сказал? — удивился Борис.
Алина взяла его под руку и увела из музея.
— Мне хочется показать тебе еще одно интересное место, — произнесла она, подводя его к мосту через Мухавец.
— Эти ворота называются Холмскими. Тебе ничего не напоминают эти ворота? — спросила она.
— Нет, — ответил Борис, — но в отличие от изб в музее, я видел их.
— Где?
— На фотографиях.
— Только на фотографиях?
— Да.
— А мне это место дорого, я здесь любила гулять с мужем, который погиб три года назад, — сказала Алина и посмотрела в глаза Борису.
— Сочувствую, — произнес он. — Выходит я, напоминаю тебе твоего бывшего мужа?
— Да.
— И поэтому ты обратила на меня внимание.
— А тебя это оскорбляет?
— Нет, женщины сложные существа, и мерить их мужскими стандартами нельзя.
— А ты почему выбрал меня из всех женщин в ресторане? Я тебе никого не напоминаю? — спросила Алина с некоей надеждой услышать нужный ей ответ.
— Я выбрал тебя, потому что ты мне нравилась больше, чем все остальные женщины в ресторане.
— И только?
— А разве тебе этого мало?
— Мало.
— Действительно женщины непонятные для мужчин существа.
Генерал позвонил дежурному по управлению и вторично вызвал к себе Михаила и Валентина.
Ожидая приглашенных, он подошел к окну кабинета и стал смотреть на красночерепичную крышу музея спасенных ценностей. Генерал не был местным. В Брест его занесла служба.
Раздался стук в дверь.
— Войдите, — сказал он, еще раз взглянув на крышу музея и подумав, что в Бресте он уже почти год, но до сих пор не удосужился посетить означенный музей.
Впрочем, он не только его не удосужился посетить. Что поделать — служба.
Появившиеся опера стояли у дверей и в соответствии со служебным этикетом ждали приглашения.
Генерал кивнул им на приставной столик. Подчиненные уселись за него, и этикет на том закончился, потому что генерал начал допрашивать их так, как будто именно они были источником всех его бед и неприятностей.
— Скажите мне, — тут он немного помедлил, — почему я о появлении ожидаемого человека узнал не от вас, а из других источников?
— У нас были сомнения. — начал Валентин.
— В чем?
— В том, что это искомый нами человек.
— Пусть так, — сказал генерал, — но о том, что в городе появился человек, похожий на объект розыска, вы мне могли доложить?
— Да, тащ генерал, — ответил Михаил, — мы хотели сделать это после окончательной проверки.
— Какой проверки?
— Предварительной.
— Вам бы не в опера, а в дипломаты идти, — сказал генерал, — и все же, что мы можем констатировать на сегодняшний день?
— То, что появился человек, весьма похожий на Бубна, — сказал Валентин.
— Установочные данные проверили?
— Да, — сказал Михаил. — Борис Бульбович, работает ведущим одного из частных телеканалов Минска, там и живет.
— Подробнее про Бубна, — сказал генерал. — Почему вдруг такой ажиотаж он вызвал у криминала в Бресте?
— Может, это сделает Валентин, — сказал Михаил, — он был у него в группе.
— Нет, — ответил Валентин, — я в его группе состоял только один день. Вряд ли я что-то могу сказать о нем.
— А что это была за группа?
— Вас тогда еще не было, — сказал опер по имени Михаил, — и у нас были проблемы с каналами контрабанды.
— А сейчас у нас их нет?
— Есть, но не в тех масштабах. Брест традиционно лет двести служит основным каналом контрабанды между Европой и Азией. И не столь важно, чья власть на этой территории. Так вот, несколько лет назад мы вместе с россиянами в рамках борьбы с преступностью в Союзном государстве стали разрабатывать наиболее крупных игроков на этом поле. И нам сразу дали по рукам. Тогда мы попросили россиян помочь, и они прислали нам в группу Бубна. Этот опер участвовал во многих рискованных операциях девяностых годов.
— Говорили, что он входил в «Белую стрелу», — вставил свои пять копеек Валентин.
— Что это за «стрела»?
— В девяностые в России было много заказных убийств. Причем некоторые совершались настолько профессионально, что криминал решил, будто это бывшие менты объединились в некую организацию, которая называлась «Белая стрела» и расправлялась с лидерами преступных группировок.
— Понятно, а у нас-то этот Бубен чем занимался?
— Изнутри воротил этого бизнеса было не взять, и Бубен стал играть роль человека, который приехал издалека и хотел бы осесть здесь навсегда. Парень он был не промах и через какое-то время создал свою группировку. Но поступил хитро, конкурировать с аборигенами не стал, а влил ее в группировку Матура. Был такой авторитет, узбек по национальности. Так вот Бубен стал у Матура вторым лицом и хранителем.
— Общака, — вставил очередные пять копеек опер Валентин.
— Нет, не общака, общак — это примитивно. Некоего фонда, который создали Петруха и Матур на случай.
— Мирового финансового кризиса. — снова влез молодой.
— В общем, на случай многих экстремальных обстоятельств. Ведь если бы они не удержали канал, им бы пришлось расплачиваться своими головами, а так только камешками.
— Они собирали фонд. — сказал генерал.
— Да, они собирали его, но не в валюте, а в самом емком и надежном материале, — обработанных алмазах.
— И каков размер этого фонда?
— Его должно было хватить, чтобы восстановить канал контрабанды, если его прикроют правоохранительные структуры.
— И что было дальше? — спросил генерал.
— Мы начали операцию, но произошла утечка информации. Кто-то умело стравил Матура и Петруху, и те мгновенно начали войну. Ситуация вышла из- под контроля. В перестрелках, взрывах и пожарах погиб Бубен и два его сотрудника. Погибли Матур и его дядя, а их узбекские подельники скрылись. Хозяева канала не доверяли больше Петрухе, и он отошел от дел, сел в свое казино, и более добропорядочного гражданина города Бреста сейчас не найти.
— Все понятно, — констатировал генерал, — так это Бубен или не Бубен?
— Этот человек похож на Бубна, — сказал опер Валентин, — но несмотря на сходство, качествами Бубна он не обладает, тем более что у Бубна был шрам на левой кисти, а у этого его нет.
