Когда он пришел в полицию, там стоял дым коромыслом.
11.55. Осталось сорок часов.
Половина телефонов звонила одновременно. Питерсон стоял за столом, прижав трубку плечом к уху. Он жестикулировал обеими руками, как генерал над картой боевых действий, только вместо карты был стол, а зоной боевых действий — Болтон.
Ричер наблюдал и слушал. Ситуация прояснилась. Совершено тяжкое преступление против личности, и Питерсон отправлял людей туда, но так, чтобы не оголить другие участки. Преступление, по-видимому, произошло на правом краю стола, то есть, надо думать, на восточной окраине Болтона. Участок, который нельзя было оголить, находился как будто к юго-западу от центра — там, видимо, жила Джанет Солтер, охраняемая свидетельница.
Через минуту Питерсон перестал говорить и положил трубку. Вид у него был встревоженный. Он сказал:
— Человека застрелили в машине.
— Кого? — спросил Ричер.
— По номеру машины — адвоката из соседнего округа. У него было пять совещаний с клиентом в тюрьме. Все — после того, как мы арестовали байкера. Он их параллельная колея, как вы выразились. А теперь они подчищают и рвут цепочку.
— Хуже, — сказал Ричер.
— Знаю, — кивнул Питерсон. — Их человек не едет сюда. Мы его проворонили. Он уже здесь.
Питерсон дважды пытался выйти из комнаты и дважды был вынужден вернуться, чтобы ответить на звонок. В конце концов он все же вышел в коридор. Оглянулся на Ричера:
— Хотите поехать со мной?
— Мне бы надо представиться миссис Солтер.
— Думаете, убийство адвоката — отвлекающий удар?
— Нет, я думаю, они рвут цепочку. Но, похоже, мне придется пробыть здесь день-другой. Из-за снега. А если в скором времени сирена даст знать о побеге, тогда, кроме меня, у вас никого не останется. Я должен познакомиться с дамой.
Питерсон не ответил.
— Я пытаюсь вам помочь, и только, — сказал Ричер.
— Вы можете помочь на месте преступления.
— Вы сами знаете, что делать. Сфотографируйте и обратите внимание на отпечатки шин и следы. Но сначала позвоните вашим людям в доме миссис Солтер. Я не хочу, чтобы поднялась паника при моем приближении.
— Вы не знаете, где она живет.
— Найду.
Преодолевая сугробы, оскальзываясь в колеях, Ричер проделал в обратном направлении последнюю часть пути, которым следовал тюремный автобус. Снег валил по-прежнему. Ричер миновал ресторан. Еще через четыре сотни ярдов он увидел полицейский автомобиль, перегородивший переулок. Он подошел к нему.
Сидевший в нем полицейский опустил стекло:
— Вы Ричер?
Ричер кивнул. На карточке у полицейского было напечатано: Монтгомери. Лицо его не выражало ни энтузиазма, ни настороженности. Небрит и толст, хотя еще нет тридцати. Он сказал:
— Дом Солтер впереди слева. Вы его не пропустите.
Ричер побрел дальше. Вдоль улицы стояли большие старые викторианские дома. В них была важность и основательность. Питерсон назвал Джанет Солтер «бабушкой из сказок», и Ричеру представлялось, что живет она в маленьком коттедже с ситцевыми занавесками. Особенно если учесть, что эта бабушка была учительницей и библиотекаршей. Может быть, за плечами у Джанет Солтер сказка особого рода.
Впереди стояла еще одна полицейская машина. Ричер остановился шага за три до нее. Полицейский открыл дверь и вылез. Этот был невысок, мускулист и деловит. В начале улицы — новенький, перед домом — ветеран. Он спросил:
— Вы Ричер? — Ричер кивнул. — Проходите, — сказал полицейский. — Они вас ждут.
Дорожка от улицы к двери была длинная, дом — нарядный. Терраса вокруг дома, десятки окон, башенки, а витражей больше, чем в церкви. Ричер поднялся по ступенькам на террасу. Входная дверь была резная, со множеством филенок. Рядом с ней шнур звонка с ручкой. Ричер дернул шнур. В глубине дома раздался звон. Дверь открыла женщина в полицейской форме. Маленького роста, темноволосая, молодая, при полном параде. Сама компетентность. Женщина спросила:
— Вы Ричер? — Ричер кивнул. — Заходите.
Прихожая была темная, обшита деревянными панелями, вполне изысканная. На стенах — масляная живопись. Впереди лестница, верх ее терялся в сумраке. Вокруг — закрытые двери. Персидский ковер. Сбоку стояла вешалка. Ричер снял свою парку и повесил на свободный крюк. Женщина сказала:
— Миссис Солтер в библиотеке. Идите за мной.
Ричер следом за ней подошел к двери слева. Женщина постучалась и вошла. Библиотека представляла собой большую комнату с камином и стеклянной дверью в сад. Все остальное занимали полки с книгами, тысячами книг. Перед стеклянной дверью сидела еще одна женщина-полицейский и смотрела на улицу. Она оглянулась, напарница кивнула ей, и она снова стала смотреть в стекло. В кресле сидела женщина постарше. Очевидно, миссис Солтер. Она посмотрела на Ричера и вежливо улыбнулась.
— Я как раз собиралась обедать, — сказала она. — Не составите компанию?
12.55. Осталось тридцать девять часов.
Джанет Солтер готовила обед, а Ричер сидел на кухне и наблюдал за ней. Представление о миссис Солтер, которое он составил со слов Питерсона, не совпадало с тем, что он увидел. Да, ей было за семьдесят, седая, но при этом в ее манере держаться проглядывал аристократизм. И Ричер усомнился, что она действительно чья-то бабушка. Дом выглядел так, как будто детская нога не ступала здесь по меньшей мере пятьдесят лет.
— Вы тоже из этого злополучного автобуса, — сказала хозяйка. — Я вызвалась принять людей. В доме много места, но начальник полиции и слышать об этом не хотел. Ввиду обстоятельств.
— Думаю, он поступил разумно.
— Потому что лишние люди в доме осложнили бы работу его подчиненных?
— Нет, потому что лишние люди могли бы тоже пострадать при нападении.
— Что ж, откровенный ответ. Говорят, вы специалист. Вы были, насколько я поняла, командиром элитного подразделения?
— Какое-то время.
— Как вы думаете, я правильно или глупо поступила, согласившись дать показания в суде?
— Как сказать. Если вы видели достаточно, чтобы его осудили, тогда, я думаю, вы поступили правильно. Но если то, что вы видели, не убедит суд, тогда, наверное, это напрасный риск.
— Все, кто занимается этим делом, уверяют меня, что моих показаний будет достаточно. Я видела разговор. Я видела, как проверяли товар. Видела, как пересчитывали и отдавали деньги.
— С какого расстояния?
— Ярдов с двадцати.
— Через окно?
— Да, из ресторана.
— Они находились прямо перед окнами?
— Да.
— Время?
— Это было вечером.
— Место было освещено?
— Ярко.
— Что за товар?
— Прямоугольный брикет белого порошка в вощеной бумаге. Бумага слегка пожелтела от старости. На ней был печатный рисунок — корона с тремя зубцами, и на конце каждого — шарик.
— По-моему, вы будете великолепным свидетелем.
Она перенесла еду на стол. Это был салат из зелени и овощей, с консервированным тунцом и крутыми яйцами. Ричер спросил:
— Сколько еще людей было в ресторане?
— Пятеро и официантка.
— Кто-нибудь из них видел, что там делалось?
— Думаю, все видели, но потом стали говорить, что нет. У нас боятся тех людей, которые поселились западнее города. Они ни на кого не нападали, но от них исходит какая-то угроза.
— Вы помните, как там строили военную базу?
Джанет Солтер покачала головой:
— В это время я уезжала учиться.
— Говорят, ее строили не один месяц, наверняка дольше семестра. Вы ничего не слышали, когда возвращались в Болтон?
— Я училась в Европе. Дорога была дорогая — я не приезжала на каникулы. И вообще вернулась только через тридцать лет.
— А где в Европе?
— В Англии, в Оксфордском университете.
Ричер молчал.
— Вы удивлены? — спросила Джанет Солтер.
Он пожал плечами:
— Питерсон сказал, что вы были учительницей и библиотекарем. Я, наверное, представлял себе местную школу.
— Мистер Питерсон как истинный житель Южной Дакоты не выносит пышнословия. К тому же он прав. Я преподавала и была библиотекарем. Я была профессором библиотечного дела в Оксфорде, а затем помощницей директора Бодлианской библиотеки. Потом вернулась в Америку и заведовала Йельской библиотекой, а потом вышла на пенсию и вернулась в Болтон. — Джанет Солтер сменила тему: — Я знаю о плане на случай чрезвычайного происшествия в тюрьме.
— Мне сказали, он еще ни разу не был приведен в действие.
— В жизни все бывает в первый раз.
Платон пропустил завтрак, что с ним случалось редко. Он расхаживал среди кустов и разговаривал по мобильному телефону.
Его человек в Управлении по борьбе с наркотиками ознакомился с записями прослушки и позвонил, чтобы предупредить. Помешать аресту русского невозможно, но его можно оттянуть до завершения сделки, так что Платон выйдет из нее и с прибылью, и без осложнений.
