Ее руки замерли. Брэд Тэтчер был темноволосым и худощавым, глаза его были карими, а когда он смеялся, в уголках глаз образовывались милые морщинки. Да, глаза Брэда и его теплая улыбка очень напоминали глаза и улыбку мужчины, который сейчас собирал разлетевшиеся по полу бумаги. Дженна зажмурилась, лицо залила краска стыда, она прижала руки к щекам. Да, глаза и улыбка Брэда были точно такими, как у этого мужчины. Каков отец… таков и сын. «О Господи!» — подумала она, подавив стон. Этот человек — отец Брэда. А она назвала его неуклюжим идиотом. И чуть не продемонстрировала ему свое белье. Вот так первое впечатление!
Она подняла глаза и ничуть не удивилась, увидев в его руках фиолетовую папку. Он читал лежащую в ней контрольную, на лице были написаны беспомощность, разочарование и мука. Мужчина поднял глаза, встретился с ней взглядом, и она почувствовала себя так, будто ее ударили под дых. В его глазах читались досада и усталость. Ее сердце сжалось.
— Вы учительница Брэда, доктор Маршалл, — негромко произнес он.
Она кивнула.
— А вы специальный агент Тэтчер.
Он положил контрольную Брэда назад в папку.
— Да, я отец Брэда.
— Нам необходимо поговорить, агент Тэтчер.
Пятница, 30 сентября, 16.30
Опираясь плечом о стену, Виктор Лютц с растущим нетерпением наблюдал, как директор школы меряет шагами кабинет, устланный потертым ковром.
— Все предельно просто, доктор Блэкмэн. Опротестуйте ее оценку.
Блэкмэн поднял взгляд, на его худом лице было написано беспокойство.
— Я не могу.
Лютц и бровью не повел.
— Почему?
Блэкмэн подошел к окну, скрестил руки, сгорбился, посмотрел сквозь стекло на стадион, где зрители уже начинали собираться на пятничный футбольный матч.
Лютц покачал головой. Блэкмэн дурак, и он уже утомился вести с ним дела. Лютц отошел от стены.
— Блэкмэн.
Директор дернул головой от такого резкого обращения.
— Я задал вопрос. Почему?
Блэкмэн сглотнул, поправил очки на тощем носу. Откашлялся.
— Потому что формально она права. Руди завалил ее предмет. Политика школы…
— Да мне насрать на политику вашей долбаной школы! — прорычал Лютц. — Я хочу, чтобы Руди играл. Сегодня.
— Я не могу этого сделать. Сегодня, — тут же добавил Блэкмэн. — Мне нужно время.
— Сколько? — поинтересовался Лютц, мысленно планируя выбить из Руди всю дурь. Неужели он не мог написать эту контрольную? Существуют разные способы улаживать подобные ситуации. О чем думал его тупица сын? Он вообще не думал. Пришел неподготовленным на занятие и сдал чистый лист. Идиот. Весь в мамашу.
— Пара недель.
— Неприемлемо! — отрезал Лютц. — Я хочу, чтобы Руди играл уже на следующей неделе, доктор Блэкмэн. Или постройка вашего нового стадиона не получит должного финансирования.
Блэкмэн сглотнул.
— Этот стадион — не моя личная прихоть, мистер Лютц. Он нужен всей школе.
— Чепуха! — улыбнулся Лютц, заметив, что Блэкмэн занервничал еще сильнее. — Исключительно благодаря обещанию построить новый стадион ваш контракт продлен до следующего года. Потерять свое место — все потерять… — Он покачал головой и добавил: — …для человека, который зарабатывает на жизнь управленческой работой, но совершенно не умеет распоряжаться деньгами. И на работе, и дома. — Блэкмэн спал с лица от испуга, и Лютц хрипло засмеялся. — Я зарабатываю на жизнь тем, что получаю информацию и использую ее максимально эффективно. Блэкмэн, я знаю о тебе все, вплоть до цвета спортивных трусов, которые прикрывают твой костлявый зад. — Он надел шляпу. — И тебе лучше об этом не забывать. — Он поднял палец. — Одна неделя. В следующую пятницу Руди должен вернуться на поле.
Блэкмэн нервно кивнул.
— Одна неделя.
Удовлетворенный, Лютц ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Пятница, 30 сентября, 16.40
Стивен помог доктору Маршалл сесть на стул, стоящий у обшарпанного стола, занимавшего главное место в учительской, и молча пододвинул второй стул, чтобы она могла положить ногу. Она поморщилась от боли, пристраивая ногу на стул.
— Нужно приложить лед, — посоветовал он.
Она посмотрела ему в глаза, гримаса боли смягчилась в улыбку, и в очередной раз он почувствовал разлившееся в груди тепло. Мужчина может привыкнуть к подобному умиротворению. К сожалению, Стивен Тэтчер не из таких.
— У нас есть пакет со льдом, — сказала она, жестом указывая на холодильник в углу.
Он сразу же нашел лед в дверце холодильника. Она пробормотала слова благодарности и пригласила его присесть на свободный стул.
— Прошу, присаживайтесь, мистер… простите, агент Тэтчер.
Он пожал плечами.
— Не обязательно так официально.
Он присел в ожидании.
Целую минуту она таращилась на его руки, прежде чем поднять взгляд.
— Вы видели контрольную Брэда, — отрывисто произнесла она.
Стивен в ответ лишь кивнул. Казалось, голос застрял у него в горле.
Она подалась вперед.
— В прошлом году он посещал мои занятия по основам химии, мистер Тэтчер. Благодаря ему я этот год никогда не забуду. Он любил учиться. Всегда был подготовлен. Был вежливым, живо на все реагировал. А сейчас он в корне изменился.
Стивен прикрыл глаза, помассировал заломившие виски.
— Когда вы заметили, что он изменился?
Он почувствовал, как ее пальцы обхватили его запястье и убрали руку от лица. Он открыл глаза и встретился со встревоженным взглядом прищуренных глаз.
— Мистер Тэтчер, с вами все в порядке? Вы так побледнели.
— Голова разболелась. Все будет хорошо. Это стресс. Правда, — добавил он, когда понял, что не убедил ее. — Когда вы впервые заметили изменения в поведении моего сына?
Она откинулась на стуле.
— Четыре недели назад. Когда в августе начались занятия, я очень обрадовалась, что он будет посещать мои уроки химии. Но после Дня труда он резко изменился.
Стивен нахмурился.
— Как именно?
Она пожала плечами.
— Во-первых, он стал беспокойным. Не отвечал на простые вопросы. В пятницу после Дня труда у нас была контрольная. Он получил «Д». Я была ошарашена. Я решила дать ему пару недель на то, чтобы он исправил оценку. — Дженна опять пожала плечами. — Но сегодня я проверила его последнюю контрольную. Брэд ее провалил. С каждым днем он становится все более замкнутым. Я больше не могла ждать. Я обязана была позвонить и поставить вас в известность.
Стивен заставил себя задать вопрос, который вот уже четыре недели не давал ему спокойно спать по ночам:
— Доктор Маршалл, вы думаете, что мой сын начал употреблять наркотики?
Она прижала кончики пальцев к губам и минуту, показавшуюся Стивену вечностью, молчала. Когда он решил, что она вообще не ответит, учительница вздохнула.
— Хорошие дети могут подсесть на наркотики, агент Тэтчер. — Она встретилась с ним взглядом, в глазах читалось сочувствие. — Вам и самому это известно. На самом деле я не знаю. Надеюсь, что нет, но мы не можем исключать такую возможность.
Стивен смотрел, как она кусает губы, и на его плечи опустился удивительный покой. Мы. Она сказала «мы». Он все еще не имел ни малейшего понятия, что делать с Брэдом, но осознание того, что эта женщина разделяет его тревогу и, кажется, искренне волнуется за его сына, придавало уверенности, являлось некой точкой опоры — даже если всего на несколько минут, пока он сидит напротив нее.
— И что нам делать?
От ее нежной улыбки сердце Стивена сжалось.
— Неплохо было бы начать со школьного психолога. Он мой друг, очень опытный специалист. — Она достала из портфеля листок бумаги и написала имя и номер телефона. — Позвоните в понедельник доктору Бондиоли. Он ждет вашего звонка.
Стивен сложил листок и спрятал в карман.
— Вы были так уверены, что я захочу с ним общаться?
— Брэд — хороший мальчик. Хорошие дети редко вырастают такими сами по себе.
— Спасибо. Можете не верить, но мне стало немного спокойнее.
Доктор Маршалл встала, балансируя на одной ноге, и протянула руку.
— Я очень рада.
Он тоже встал со стула, пожал ей руку, которую не хотелось отпускать, — незнакомое для него чувство. Незнакомое, глупое, нежелательное. Он тут же выпустил ее ладонь.
— Спасибо, что согласились сегодня встретиться со мной. Как ваша нога?
Она перенесла вес тела на поврежденную ногу и поморщилась.
— Уже лучше.
Стивен замер в нерешительности.
— Есть кому проводить вас домой?
Он невольно опустил взгляд на ее левую руку. Кольца нет. Значит, и мужа нет. «Ни в коем случае! — подумал он. — Не смотри туда!» Но он посмотрел. Интересно, а ее лицо так же зарделось, как и его? Он перевел взгляд на ее ноги.
— Боюсь, что некому, — пробормотала она практически себе под нос, и он испугался, что обидел ее. Но когда девушка подняла глаза, на ее лице играла улыбка. — Никого, заслуживающего доверия. Только мои верные собаки. — Она поспешно стала собирать свои вещи. — Не волнуйтесь. У меня коробка-автомат, а правая нога работает нормально. Но я бы не отказалась, если бы вы проводили меня до машины. Если вам не сложно.
