Эшли еще раз перечитала слова, аляповато намалеванные красной краской.
Чикаго? Что она делает в Чикаго? В пятницу она согласилась зайти к Деннису Тибблу. Почему же не помнит, как ушла оттуда и что делала потом? Какой сегодня день?
Вне себя от беспокойства она подняла трубку и набрала номер.
– Чем могу помочь, мисс?
– Какой… какой сегодня день? – едва выговорила, почти не ворочая языком.
– Семнадцатое…
– Нет, я имею в виду, какой день недели?
– Понедельник, а в чем…
Эшли бросила трубку, словно обжегшись. Понедельник! Каким-то образом из жизни выпали два дня и две ночи.
Она рухнула на постель, стараясь припомнить, что случилось. Да… она была в гостях у Тиббла, и тот уговорил ее выпить вина и дальше… Дальше – пустота.
Должно быть, ублюдок подсыпал что-то в вино, какую-то пакость, от которой она лишилась памяти. Газеты постоянно кричали о подобных историях. Мерзкое снадобье называли «наркотиком насилия». Не одна доверчивая дурочка пала жертвой подлецов, подобных Тибблу. И среди них – она, Эшли Паттерсон. Все эти разговоры насчет советов и страстной любви оказались не слишком хитрой западней.
Она совершенно не помнила, как летела в Чикаго вместе с Тибблом и кто снимал этот убогий номер. И хуже всего – не имела ни малейшего представления, что тут произошло.
«Сейчас самое главное – поскорее добраться домой!»
Эшли брезгливо поморщилась. Она сама себе казалась нечистой. Казалось, ее вываляли в грязи, осквернили каждый дюйм тела. Что он сделал с ней?
Уговаривая себя успокоиться, она вошла в крохотную ванную, включила душ и встала под воду. Теплые капли струились по коже, смывая все омерзительные гадости, которые он проделывал с ней. А что, если она забеременеет? При мысли о том, что от этого подонка может родиться ребенок, Эшли затошнило. Рвотные спазмы долго сотрясали ее, но, очевидно, все это время во рту не было ни крошки: Эшли начало выворачивать желчью. Кое-как справившись с этим и прополоскав рот, она накинула полотенце и подошла к шкафу. Ее одежда куда-то делась. На вешалках болтались черная кожаная мини-юбка и дешевый топ-«лапша». Внизу стояли туфли-лодочки с высоченными каблуками. В нормальных обстоятельствах Эшли в голову бы не пришло надеть что-то подобное, но сейчас выбора не было.
Она натянула чужие вещи и посмотрелась в зеркало. Настоящая панельная девка! Хорошо еще сумочка осталась!
Эшли порылась в кошельке. Всего сорок долларов! Но, слава богу, чековая книжка и кредитная карточка на месте!
Она выглянула в коридор. Никого. Эшли спустилась на лифте в грязноватый вестибюль, подошла к стойке и предъявила пожилому портье кредитную карточку.
– Уже покидаете нас? – ухмыльнулся он. – Жаль! Зато неплохо время провели, верно, лапушка?
Эшли воззрилась на него, гадая, что он имеет в виду, и боясь спросить. Ее так и подмывало узнать, выписался ли Деннис, но, пожалуй, не стоило будить спящую собаку.
Портье сунул ее карточку в POS-терминал[9], нахмурился и повторил процедуру.
– Прошу прощения, на вашем счету ничего нет. Вы превысили лимит.
Эшли потрясенно открыла рот. Кошмар продолжается.
– Не может быть! Тут какая-то ошибка.
Портье пожал плечами:
– У вас есть еще кредитные карточки?
– Н-нет. Надеюсь, вы берете чеки?
Мужчина с явным неодобрением оглядел ее вызывающий наряд.
– Иногда. Если у вас имеется какое-нибудь удостоверение, конечно.
– Здесь есть откуда позвонить?
– Телефон за углом.
– Мемориальная больница Сан-Франциско.
– Можно попросить доктора Паттерсона?
– Минутку, пожалуйста…
– Кабинет доктора Паттерсона.
– Сара? Это Эшли. Мне нужно срочно поговорить с отцом.
– Прошу прощения, мисс Паттерсон, но он в операционной и…
Эшли судорожно сжала трубку.
– Не знаете, сколько он там пробудет?
– Трудно сказать. На сегодня назначена еще одна операция.
Эшли из последних сил боролась с подступавшей истерикой. Злые слезы жгли глаза, руки дрожали. Еще немного – и она упадет на пол и забьется в припадке.
– Послушайте, Сара, у меня неотложное дело. Пожалуйста, передайте, что я жду его звонка. Я буду ждать здесь, пока он не откликнется.
Она медленно продиктовала медсестре номер телефона и, убедившись, что та все записала, повесила трубку.
Эшли просидела в вестибюле больше часа, натянутая как струна, мысленно умоляя отца поторопиться. Проходившие мимо люди удивленно поглядывали на нее, а некоторые мужчины откровенно глазели и многозначительно подмигивали. Она чувствовала себя выставленной напоказ дешевкой и не знала, куда деваться от их любопытства. Когда наконец раздался пронзительный звонок, девушка вздрогнула от неожиданности и бросилась к телефону.
– Алло?
– Эшли?
– Да, папа, я…
– Что случилось?
– Я в Чикаго и…
– Что ты там делаешь?
– Потом все объясню. Мне нужен билет на самолет до Сан-Франциско. Я осталась без денег. Ты одолжишь мне?
– Разумеется. Не вешай трубку.
На этот раз пришлось ждать всего несколько минут.
– В десять сорок из аэропорта О’Хара вылетает самолет «Америкен Эйрлайнз». Рейс четыреста семь. У регистратора будет билет на твое имя. Я встречу тебя в аэропорту Сан-Хосе и…
– Нет! – почти взвизгнула Эшли. Она не может допустить, чтобы отец узрел ее в таком виде! – Я… сначала мне нужно поехать домой переодеться.
– Так и быть, встретимся за ужином. Тогда все и расскажешь.
– Спасибо, папа. Огромное спасибо. Не знаю, что я бы делала без тебя.
Всю обратную дорогу Эшли думала о Тиббле и той пакости, что он посмел с ней сделать. Остается одно – обратиться в полицию. Нельзя, чтобы он вышел сухим из воды. Ему это с рук не сойдет! Сколько еще несчастных попалось в ловушку, устроенную этим подлецом?
Переступив порог своей квартиры, Эшли с облегчением вздохнула. Впервые за все это время она почувствовала себя в безопасности. Вот оно, ее убежище от окружающего мира. Теперь остается лишь избавиться от этих отрепьев. Она с отвращением сорвала с себя проституточьи доспехи и направилась в ванную. Не мешает еще раз принять душ перед встречей с отцом.
Девушка немного расслабилась, но, не дойдя до двери ванной, замерла как вкопанная. На туалетном столике валялся сожженный почти до фильтра сигаретный окурок.
Они сидели за угловым столиком в ресторане «Оукс». Отец, недоуменно хмурясь, разглядывал Эшли.
– Так что ты делала в Чикаго?
– Я… не знаю.
– Не знаешь? – удивился отец.
Эшли закусила губу, пытаясь решить, стоит ли рассказывать ему правду. Возможно, отец сумеет найти выход из этой паутины лжи и предательства.
– Видишь ли, – нехотя начала она, – Деннис Тиббл пригласил меня к себе под тем предлогом, что…
– Деннис Тиббл? Эта гадина?
Как-то Эшли познакомила отца со своими сослуживцами, и он с первого взгляда воспылал неукротимой ненавистью к Тибблу.
– Что у тебя может быть общего с подобным типом?
Эшли мгновенно поняла, какую ошибку сделала. Отец чересчур ревностно относится к ней и всеми силами старается уберечь от мужчин. Если он узнает, что сотворил Тиббл, тому просто не жить.
«Если я когда-нибудь увижу твою рожу… переломаю все кости…»
– Это пустяки, – поспешно заверила она.
– Я хочу знать, что случилось, – настаивал Стивен.
Эшли долго сидела не шевелясь, стараясь побороть дурные предчувствия. Что сейчас начнется!
– Понимаешь, я немного выпила и…
По мере изложения событий лицо Стивена все больше мрачнело. Глаза сверкнули бешеной яростью. Эшли заговорила быстрее, стараясь пропускать наиболее неприятные подробности.
– Нет, – повторил отец, – не спеши. Я хочу знать все.
Этой ночью она лежала, глядя в потолок, не в силах заснуть.
«Если вся история выплывет наружу, мне несдобровать. Стану всеобщим посмешищем. Все будут злорадствовать, насмехаться… Но молчать нельзя! Нужно идти в полицию».
Окружающие давно предостерегали Эшли, что Деннис на ней помешался, но она все пропускала мимо ушей. Слепая идиотка! Теперь, оглядываясь назад, она вспоминала, как настораживался Деннис, когда с ней кто-то заговаривал, как постоянно пытался назначать свидания и вечно подслушивал…
Но по крайней мере теперь она знает, кто преследовал ее.
В половине девятого, когда Эшли собиралась на работу, зазвонил телефон. Она подняла трубку:
– Алло?
– Эшли, это Шейн. Полиция только сейчас обнаружила тело Денниса Тиббла.
Земля покачнулась под ногами девушки.
– О боже! Что случилось?
– По словам шерифа, кто-то прирезал его, а потом кастрировал.
Помощнику шерифа Сэму Блейку нелегко досталась его должность в полицейском участке Купертино. Для этого ему пришлось жениться на сестре шерифа Серине Даулинг, сварливой ведьме с языком как бритва, неуживчивой и злобной истеричке, готовой по любому пустяку закатить скандал. Сэм оказался единственным, кто был способен выносить такую стерву, как Серина. Этот добродушный, спокойный, крайне смирный коротышка вполне был достоин причисления к лику святых уже хотя бы потому, что жил с такой мегерой. Обычно он терпеливо выжидал, пока Серина успокоится, и только тогда пытался что-то объяснить. И, как ни странно, иногда добивался своего.
