Группа казалась совершенно гармоничной, близость Санкта-Психо почти не ощущалась. Но время от времени звонил будильник в кухне — кого-то надо отвести к лифту или забрать. Но это тоже входило в распорядок дня, хотя Ян особенно внимательно присматривался к Лео. Похоже, отец его — законченный параноик. Все его ненавидят…
По средам они ходят на прогулку в лес, который начинается сразу за границей больничной территории. Надевают на детишек желтые светоотражающие жилеты и цепочкой выводят за калитку. Во многих детских садах теперь используют длинный канат с петлями. У каждого своя петля. Но в «подготовительной школе» придерживались доброго старого способа: дети шли парами, взяв друг друга за руки.
Ян всегда немного нервничал на этих прогулках, но что делать… по крайней мере, он не один, Мария-Луиза и Андреас рядом. Они шли сквозь заросли уже пожелтевшего папоротника — здесь тропинка пролегла совсем рядом со стальной оградой торца Санкта-Патриции.
Мария-Луиза взяла его за локоть:
— Надо следить, чтобы дети не подбегали близко к ограде.
— Почему?
Она поморщилась:
— Сирены завоют… они закопали там кучу всякой электроники.
— Электроники?
— Ну да… детекторы движения, или как они там называются.
Ян кивнул и посмотрел на ограду. Никаких детекторов не видно. С внутренней стороны густо посажены ели — скорее всего, как защита от любопытных глаз. Но все же он разглядел за деревьями посыпанную гравием дорожку и какие-то желтые, низкие, похожие на бараки строения. Ни души.
Он вдруг вспомнил женщину в черном у ограды. Ее темные глаза… как у Алис Рами. Но Рами его ровесница, а эта как минимум вдвое старше.
Дети вообще не обращают внимание на ограду, они топают в своих осенних пуховиках, держатся за руки и обсуждают находки на обочине тропинки: муравьи, корни деревьев, сухие листья.
Внезапно Ян услышал тихое журчание. Широкий ручей с черной, бегущей извивающимися жгутами водой. Прямо крепостной ров. Он огибает заднюю сторону больницы и поворачивает на юг. Интересно, успокаивает ли больных шум бегущей воды?
Через ручей переброшен маленький деревянный мостик с перилами. Детишки парами переходят его и направляются к лесу.
— Ой, посмотри!
Трехлетняя Фанни отпустила руку напарника и остановилась, разглядывая что-то на земле. Ян подошел к ней.
Под высоким деревом сквозь слой сухих листьев пробились розовые ростки, напоминающие высунувшиеся из земли пальцы.
— Посмотрите все, — сказал Ян. — Это такой гриб. Похож на пальцы. Назовем его «палечник», хотя по-научному он называется «коралловый гриб».
— Это пальцы?
— Нет, конечно. Просто похоже на пальцы.
Фанни осторожно протягивает руку, но Ян ее останавливает:
— Оставь его, Фанни. Пусть растет… к тому же он может быть ядовитым.
Девочка молча кивает, тут же забывает про гриб и догоняет остальных.
Ян провожает ее взглядом.
Переводит дыхание и начинает думать о детишках в «Рыси», хотя вовсе не хочет о них думать. Потерять ребенка на прогулке очень легко. Тропа теряется между двумя елями, на секунду ослабил внимание — и все. Нет ребенка. Как в воду канул.
Но сегодня, кажется, все спокойно.
Дети держатся все вместе, дубы и березы растут не так плотно, как ели, к тому же на детях пронзительно-желтые светоотражающие жилеты.
Мария-Луиза непрерывно разговаривает с малышами. То показывает листья на земле: это клен, это дуб, это береза, то задает вопросы. Наконец хлопает в ладоши:
— А теперь — игры! Только далеко не убегать.
Дети разбегаются. Феликс и Теодор гоняются друг за другом, Маттиас хочет присоединиться, спотыкается о корень, падает, но тут же встает.
Ян мечется между деревьями, все время пересчитывает желтые жилеты.
Вдруг он слышит звонкий смех. Натали, Жозефин, Лео и маленький Хуго собрались кружком и разглядывают что-то на тропинке. У Лео и Жозефин в руках палочки, они ковыряют что-то на земле. Увидев Яна, дети замирают и смущенно улыбаются. Жозефин переглядывается с Лео, и они убегают в кустарник. С криками и хихиканьем.
Ян подходит поближе.
Что-то маленькое, похоже на кусок тряпки. Но это не тряпка. Это лесная мышь.
Она лежит с открытой крошечной пастью между листьев и умирает. Мягкая шерстка в пятнах крови. До Яна вдруг доходит — мышь убили дети. Они проткнули ее своими палочками во время игры.
Игры? Какая это игра? Садистский ритуал. Хотели почувствовать свою власть над жизнью и смертью.
Рядом никого нет. Надо что-то делать, как-то прекратить страдания зверька. Ян отодвигает носком ботинка маленькое тельце и оглядывается в поисках подходящего камня. Поднимает его обеими руками и прицеливается.
Не убий, успевает он подумать, но все равно швыряет камень изо всех сил.
Всё.
Он оставляет камень в кустах и возвращается к группе. Все уже собрались. На губах Лео по-прежнему играет довольная улыбка.
Дети играли в лесу около часа, потом вернулись в «Полянку» той же дорогой: через мост, вдоль ограды.
Сняли куртки и дисциплинированно пошли мыть руки, после чего Ян проводил Катинку к лифту на свидание с матерью. Посадил в лифт и вернулся — час сказок. По распорядку дня — час сказок.
Он выбрал «Пеппи Длинныйчулок» и особенно обратил внимание на рассуждения Пеппи: если ты по-настоящему большой, значит, должен быть по-настоящему добрым.
Закончив читать, он попросил Натали, Жозефин, Лео и Хуго задержаться, попросил их сесть в кружок на пол и сам сел рядом:
— Я видел, как вы играли в лесу сегодня.
Дети улыбались, как ему показалось, смущенно… Или просто не поняли, о чем он.
— И вы оставили кое-что на тропинке… маленькую мышку.
Наконец-то сообразили. Жозефин показывает пальцем на Лео:
— Это он на нее наступил!
— Она была больная! Лежала на тропинке и не шевелилась.
— Шевелилась, шевелилась! Она ползла…
Ян послушал, как они переругиваются, и продолжил:
— А теперь мышка умерла. Теперь она уже не ползет.
Дети затихли и уставились на него.
— И как, вы думаете, она себя чувствовала перед смертью? — Молчание. Ян смотрит им в глаза, всем по очереди. — А кому-нибудь жалко эту мышку?
Молчание. Все смотрят в пол, кроме Лео. Лео смотрит на него… если бы мальчик был постарше, Ян сказал бы, что вызывающе.
— Вы тыкали палками в живую мышку, она была вся в крови. И неужели никому ее не жалко?
После паузы самый маленький, Хуго, робко кивает.
— Хорошо, Хуго… еще кто-нибудь?
Натали и Жозефин не сразу, но тоже кивают. Лео отводит глаза и бормочет что-то. Что-то насчет папы и мамы.
— Что ты сказал, Лео? — Ян нагнулся к нему, чтобы лучше слышать.
Лео молчит. Можно, конечно, прижать его, но тогда он начнет плакать.
Папа делал с мамой то же самое.
Неужели он так сказал? Ян решил, что ослышался. Хотел переспросить, но решил — не надо.
— Хорошо, что мы об этом поговорили, — сказал он вместо этого.
Дети поняли, что разговор окончен, и брызнули в разные стороны.
Поняли ли они хоть что-то? Он сам на всю жизнь запомнил урок, который преподал ему учитель, когда ему было восемь и они с приятелями играли в нацистов. Маршировали по школьному двору, кричали «Хайль Гитлер!» и чувствовали себя крутыми — как же! Маршировали в такт, не сбиваясь. Учитель подошел к ним и произнес слово, которое они никогда до этого не слышали.
— Аушвиц! — крикнул он. — Вы что, не знаете, что там было? Вы не знаете, что делали нацисты с людьми в Аушвице? С взрослыми и детьми?
Никто не знал. И тогда он рассказал им про набитые людьми товарные поезда, про печи крематориев, про горы обуви и одежды. На этом игры в нацистов закончились.
Ян встал и пошел в игровую — час пения. Распорядок… он был почти уверен, что там, в отделениях Санкта-Патриции, тоже все подчинено распорядку дня. День за днем. Все и всегда в одно и то же время, по наезженной колее.
Дети мучали мышку не со зла — Ян отказывался верить, что это был их злой умысел, хотя сам в школе иногда чувствовал себя именно такой мышкой, когда встречал парней из старших классов в коридоре. Пощады он не ждал, да ее и не было.
«Рысь»
Прошла неделя с тех пор, как Ян обнаружил лесной бункер, и он решил привести его в порядок.
Он действовал очень осторожно. Дожидался захода солнца и шел к обрыву над озером. Не меньше двух недель ходил туда со щеткой и мешками для мусора, на всякий случай спрятанными в пластиковый пакет. Забирался по круче, заползал в отверстие и работал. Пыль, паутина, газеты, пивные банки — все это он собирал, подметал, грузил в мешки и выносил.
Когда ничего, кроме голых каменных поверхностей, не осталось, Ян открыл настежь железную дверь. Проветрил как следует и положил в углу ароматизирующие брикеты. В бункере запахло розами.
