— Пока мы почти ничего не знаем. Нет, лучше не упоминать о том, что он иностранец, тем более — англичанин.
— Неизвестный третий?
— Нет. О третьем — ни слова.
— Бенни, ты ведь понимаешь — все равно все выплывет наружу.
Гриссел кивнул. На ферме работает много народу, и они уже все знают. Полковник Ньяти так или иначе должен одобрить пресс-релиз, но пока нужно успеть сделать для следствия самое необходимое.
— Я попрошу владельца поговорить со своими сотрудниками. По-моему, сейчас следует сказать вот что: застрелен один рабочий с фермы и двое гостей. И больше ничего.
— Как только станет известно, что погибли два телохранителя, представители прессы пожелают узнать, кого они охраняли.
— Значит, не нужно говорить, чем занимались жертвы.
— Бенни, ты чертовски осложняешь мне жизнь…
— Понимаю, Джон, но на тот случай, если англичанин еще жив, мы должны действовать осторожно. Представь, что напишут о нас британские газеты, если их подданный погибнет по нашей вине!
— Тебе придется еще раз поговорить с представителями охранного агентства. Они должны сотрудничать с нами.
— Согласен.
Клуте вздохнул:
— Я скажу, что ведутся активные следственные действия и сотрудники проверяют рабочие версии. Мы сообщим подробности, когда будем уверены в том, что они не помешают следствию. На какое-то время мы заткнем им рты. Но они все равно догадаются, что мы утаиваем информацию.
— Спасибо, Джон.
— Подожди, пока Жираф одобрит.
* * *
В начале второго Христел де Хан и двое служащих ресторана принесли им еду — дымящиеся тарелки с ватербломметьибреди.[5] Гриссел поблагодарил управляющую гостевым домом и позвонил Вуси Ндабени и Франки Филландеру, пригласив и их тоже пообедать.
Потом он объяснил де Хан, что журналистам лучше не рассказывать о похищении.
— Вы можете попросить, чтобы никто из ваших сотрудников не беседовал с представителями прессы?
— Мы бы все равно попросили их об этом. Маркуса очень заботят наш бренд и репутация. Ведь наши вина продаются в Европе.
Он поблагодарил ее и позвонил Купидону.
— Бенна, я добыл его электронный адрес. Пол нижнее подчеркивание Моррис один пять. Только ни черта он нам не поможет. И в контракте нет ни малейшего намека на то, кто такой Моррис, и ближайшие родственники не указаны. Не понимаю, как в «Бронежилете» ведутся дела и как они до сих пор не прогорели. Даже наоборот. Видел бы ты, какой роскошный у них офис! Сразу видно, большие деньги.
— Где ты сейчас?
— На шоссе N1, в Сенчури-Сити. Еду к тебе. Ты что-нибудь нашел?
— Ничего. Вон, мы тут почти закончили, так что езжай на работу. Дай ЦУИ сотовые номера двух телохранителей. Пусть найдут нужную вышку сотовой связи и начнут проверять все звонки начиная с пятницы.
— Ловко придумано, Бенна…
— Это Улинда предложил.
— Он просто молодец. Совсем не дурак, несмотря на то что его долго лупили по башке! — Радебе был боксером-легковесом, перед тем как уйти из большого спорта, он проиграл четыре боя по очкам.
— Увидимся на работе, — сказал Гриссел и отключился.
После обеда они с Либенбергом, Ндабени, Радебе и Филландером обошли ферму по периметру, но ничего не нашли. Если следы и были, дождь успел их смыть.
В начале четвертого, после того как на месте преступления побывал патологоанатом и уехала последняя машина скорой помощи, они опечатали гостевой дом. Отправив остальных на работу, Гриссел поехал в центр города. Он решил еще раз переговорить с Жанетте Лау из фирмы «Бронежилет».
В машине он включил печку, чтобы избавиться от холода и сырости. Ему было не по себе оттого, что его назначили руководителем объединенной оперативно-следственной группы, поэтому он снова и снова все обдумывал, медленно и крайне сосредоточенно. Мысли в голове по-прежнему путались. Грисселу очень не хотелось выставлять себя на посмешище. Особенно после косых взглядов, которые он заметил сегодня. Выглядел он и правда паршиво.
Он вслух выругался. Ну и сглупил же он вчера ночью! Руководить объединенной ОСГ — это шанс снова прийти в норму. Он так напряженно трудился последние полгода, чтобы нагнать, чтобы вписаться в команду, усвоить новые методы работы, стать полезным винтиком в хорошо отлаженном механизме. Несмотря на то что он был самым старым детективом в отделе особо тяжких преступлений и привык к традиционным методам расследования.
И надо же было сегодня так облажаться!
Он не имеет права терять лицо.
Гриссел заставил себя сосредоточиться на деле, еще раз вспомнил все, что видел и слышал за утро. И пришел к тому же самому выводу. Чтобы двигаться дальше, им прежде всего необходимо выяснить, кто такой Моррис.
И как назло, в такой день… Надо ему было хоть сколько-нибудь поспать! Завтра он просто не имеет права выглядеть так плохо, как сегодня.
Больше всего его беспокоило, что он снова начал лгать. Он лгал Алексе, Ньяти, своим коллегам. В голове теснились дурные воспоминания десяти-одиннадцатилетней давности. Анна, в то время еще его жена, спрашивала:
— Бенни, где ты был?
— На работе, — отвечал он. А от самого разило спиртным, и он едва держался на ногах.
— Ты лжешь, Бенни, — со страхом в голосе говорила, бывало, Анна. Вот что он запомнил — ее страх. Что еще выкинет муженек? Что будет с ней и детьми?
Сейчас он без всякого труда обманул Алексу, а потом и Купидона… Старая привычка похожа на удобную одежду — в нее так легко влезть.
В ту пору он как-то оправдывал себя. Подыскивал веские причины для лжи. Стресс, психологическая травма, вызванная ежедневным столкновением с насилием, постоянное напряжение, бессонница, страшные сны, тревога за близких — вдруг и с ними случится что-то подобное…
Хватит!
Больше он не хотел лгать.
Когда он вышел из лифта на семнадцатом этаже офисного здания на Рибек-стрит, он увидел то, что Вон называл «роскошью» и «большими деньгами». Крупные буквы на двойных застекленных дверях гласили: «БРОНЕЖИЛЕТ». Под ними тонким курсивом: «Эксклюзивная личная охрана».
Он толкнул дверь. Стены и роскошный ковер были серыми; обстановка в минималистском стиле, мебель черного дерева. Строгий стиль слегка оживляли зеленые растения и хромированные детали. За черным столом, на котором ничего не было, кроме серебристого ноутбука «Эппл», тонкого зеленого телефона и алюминиевой таблички с надписью «Йолене Фрейлинк», сидела красавица — длинные черные волосы, ярко-красная губная помада, черные блузка и юбка, стройные ноги, черные туфли на высоких каблуках.
— Должно быть, вы из полиции, — негромко и серьезно произнесла красавица.
Он прекрасно понимал, как она его вычислила.
— Бенни Гриссел, — кивнул он.
Красавица потянулась холеной рукой к телефону, нажала кнопку, подождала секунду.
— Пришел детектив Бенни Гриссел!
Послушала ответ, косясь на него и слегка хмурясь.
— Можете войти. — Она показала на черные двери с хромированными ручками.
Жанетте Лау тоже сидела за столом черного дерева. Пиджак она сняла и повесила на вешалку в углу, слегка ослабила узел полосатого галстука. Сейчас она выглядела старше, чем утром. Наверное, от усталости?
— Здравствуйте, капитан, — кивнула она. — Входите. Садитесь, пожалуйста. — Он услышал в ее голосе скрытую враждебность. Сел в черное кожаное кресло. — Судя по словам вашего коллеги, у вас до сих пор нет никаких зацепок.
— Совершенно верно.
— Знаете, ваш коллега — настоящий козел. Учтите, я не расистка и его цвет кожи здесь совершенно ни при чем.
Гриссел вздохнул:
— Он очень хороший детектив.
Лау молча смотрела на него. Он не знал, как лучше к ней обратиться, и потому замялся.
— Вы тоже бывшая сотрудница? — спросил он наконец.
— Полиции?
— Да.
— Нет, — с отвращением ответила Жанетте Лау.
Гриссел так устал, что промолчал.
— Я была главным сержантом в женском военном колледже в Джордже, — сказала Лау.
Он кивнул. Если бы она раньше служила в полиции, с ней было бы проще иметь дело.
— Похоже, Морриса похитили, — сказал он.
— Так я и поняла.
— Что осложняет наши отношения со средствами массовой информации.
— Вот как?
— Трудность в том, что… насколько мы поняли, он — человек богатый…
Лау тут же сообразила, куда он клонит:
— Потому что ему по карману мои услуги!
— Вот именно. Возможно, похитители потребуют выкуп… К тому же мы пока ничего не знаем. Может быть, похитители уже вышли на связь с его родственниками. Обычно они требуют ничего никому не сообщать, ни прессе, ни полиции. В противном случае угрожают убить жертву.
— Понимаю.
— Если мы сообщим, что жертвами стали двое телохранителей, репортеры сразу же пожелают узнать, кого они охраняли.
