— Очень смешно. Он обожает, когда ты так говоришь. Каждый раз, как ты это делаешь, он выкручивает температуру в Даунтауне вверх на десять градусов.
— Тогда он уже может готовить печенье на своих сиськах.
— Я попрошу у него для тебя.
— Нет, не попросишь. Когда ты загружаешь ему свой мозг, или воспроизводишь видео с самыми яркими моментами, или что ты там делаешь для старика, то показываешь ему лишь то, что хочешь, чтобы он увидел. Ты придерживаешь крохи, потому что когда знаешь что-то, чего не знает он, это даёт тебе власть. Точно так же, как утаиваешь что-то от меня. И я кое-что скрываю от тебя, а он — от нас обоих. Мы маленький бедлам лжецов.
Касабян кивает на пенопластовый контейнер, который я поставил на кровать, когда бросил оружие.
— Я чувствую запах тамале?
— Ага, хочешь? У меня нет аппетита.
Касабян опускается на колени на шесть из своих ножек и перевешивается через край стола. Он использует четыре свободные ножки, чтобы открыть дверцу мини-холодильника, который я установил, и оставшиеся две ножки — чтобы взять бутылку «Короны». Он откупоривает пиво, одновременно втягивая себя обратно на стол и помахивая мне пучком остальных ножек, точно похотливый омар.
— Дай мне немного багрового, Джимсон [73].
Я протягиваю ему контейнер.
— Не забудь своё ведро.
— А я когда-нибудь забывал?
— Просто не хочу, чтобы это случилось в первый раз.
Он не отвечает. Он уже погружается в пряные тамале Карлоса, орудуя пластиковой вилкой двумя передними ножками. После каждого кусочка пищи капля, выглядящая как бело-оранжевая замазка, просачивается из нижней части его шеи и падает сквозь отверстие, которое я просверлил в ковре-самолёте, в голубое детское пластиковое ведёрко. В конце стола стоит мусорная корзина с откидной крышкой. Касабян достаточно любезен, чтобы самостоятельно выбросить свой помёт, когда закончит, но он коротышка, поэтому ему нужно чтобы я нажал на педаль и открыл крышку. Приятно, когда ты нужен.
Сейчас я не в настроении для Цирка Блевотины, так что нахожу блокнот и карандаш и пытаюсь вспомнить, как выглядела Элеонорина пряжка от ремня с монстром. В нашей семье Элис была художницей. Даже мой почерк заставлял моих учителей рыдать. Когда я закончил, у меня был набросок, который можно было бы назвать вполне сносным, если бы я был полуслепым душевнобольным на последней стадии третичного сифилиса. Я поднял его так, чтобы Касабян мог его видеть.
— Узнаёшь это?
— Приятель, у меня обед.
— Просто взгляни на чёртову бумагу.
Он не отрывает голову от еды, лишь вращает глазами и щурится на изображение.
— Не-а. Никогда его прежде не видел. Кто это, какой-то монстр, которого ты должен убить, или ты снова начал встречаться?
— Это нечто, что я сегодня видел. Похоже на пряжку от ремня, либо икону, либо что-то ещё. В тот момент я недолго размышлял над этим, но сейчас он не выходит у меня из головы.
— Не узнаю его.
Плюх — падает замазка-тамале.
— Можешь проверить в Кодексе?
Теперь он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он терпеть не может, когда я прошу его что-то поискать. Мне не положено даже знать о Демоническом Кодексе.
— Я так не думаю. Кто-то им сейчас пользуется. Окупадо [74], понимаешь?
— Чушь собачья. Я видел подобные штуки, когда был в Даунтауне. Может это и книга, но ты не читаешь её, как обычную книгу. Делаешь это умозрительно, ментально. Как мистическую базу данных.
— Если так много знаешь о ней, почему не поищешь сам?
Демонический Кодекс — это личная записная книжка, справочник, книга по стратегии, книга заклинаний, мудрости и всё-что-ты-можешь-ещё-придумать Люцифера.
— Кодекс предназначен для официальных демонских дел, и я пользуюсь им, лишь когда большой человек просит меня, потому что он слишком занят, чтобы найти что-нибудь самому.
Сатанинская Большая Малая Книга Засранца. Своего рода руководство бойскаута по миру Бизарро [75]. Высококачественное гностическое порно. Кодекс — второй по важности документ во Вселенной, сразу после Свитка Творения в личной библиотеке сами-знаете-кого.
— Чушь собачья. Каждый раз, как я выхожу из комнаты, ты копаешься в ней, пытаясь найти способ вернуть своё тело.
— Неправда.
— Кас, ты всегда был ужасным лжецом. Профессиональному жулику следует уметь врать получше.
— Оставь меня в покое. Поищу твоего монстра, когда будет свободная минутка. А теперь дай мне поесть, пока всё тёплое.
Я сажусь обратно на кровать и потягиваю стакан «Джека». На мониторе Питер Фонда палит с крыши мчащегося дома на колёсах по машинам, набитым захолустными любителями демонов.
— Ты смотришь это весь день?
Голова говорит в промежутке между двумя кусками еды.
— Нет. До этого был «Закричи на дьявола» [76], только в нём не было никакого дьявола.
— Нет. Это военный фильм.
— Почему бы не написать это на обложке? «Внимание: Ли Марвин может выглядеть взбешённым, но он не дьявол. Здесь нет ни одного долбаного дьявола».
— Смотри, что хочешь, но обещай мне, что я никогда не приду сюда и не увижу, как ты порешь себя под «Дьявола в Мисс Джонс» [77].
— Вот ты умора, Милтон Берл [78]. Теперь не скажу тебе хорошие новости.
— Какие хорошие новости?
Касабян откусывает последний кусок тамале и роняет его в ведёрко. Затем несёт ведёрко и пенопластовый контейнер к краю стола и ждёт. Я отрываю задницу от кровати и наступаю на педаль мусорной корзины. Когда та открывается, он швыряет пенопласт и опрокидывает ведёрко в неё.
— Какие хорошие новости?
Касабян возвращается туда, где работал, перевешивается через стол и ставит ведёрко под ним, рядом с мини-холодильником. Затем, наконец, смотрит на меня.
— У тебя есть настоящая работа. Начиная с сегодняшнего вечера. Кое-что гораздо лучшее, чем давить жуков для Уэллса.
— У меня уже есть работа на вечер. Честное консультирование Стражи. Никаких убийств.
— Когда ты должен этим заняться?
— Около трёх. А что?
— Хорошо. К тому времени ты скорее всего закончишь.
— Закончу что?
Он улыбается мне именно так, как вы не хотите, чтобы вам улыбался покойник.
— Большой человек в городе. Он хочет встретиться с тобой вечером в «Шато Мармон» [79].
Проклятье. Я допиваю стакан.
— Что Люцифер делает в Лос-Анджелесе?
— Почём я знаю? Я просто автоответчик.
— И информатор.
— И это тоже. Он каждый раз знает, когда ты дрочишь. Как и я, к несчастью. Тебе в самом деле нужно завести подружку.
— Когда я должен быть там?
— В одиннадцать. И не опаздывай. Он ненавидит опоздания. В его случае это действительно так.
— Боже. У меня даже куртки больше нет. Мне нужно привести себя в порядок.
— Приятель, не паникуй. У тебя ещё несколько часов. Это хорошо. Нам нужны деньги. Вечернее дело для Стражи и какая-нибудь новая работа от мистера Д. даст нам возможность ещё месяц не гасить свет.
Я иду в ванну, закрываю и запираю дверь. До недавнего времени я никогда не был стеснительным мальчиком.
Я стягиваю со своего чёрного плеча футболку со «Зловещими мертвецами». Розовая плоть под шелушащейся чёрной кожей выглядит как худший солнечный ожог со времён Хиросимы. Я скидываю ботинки и джинсы, и осматриваю себя в зеркало.
Приятное зрелище, не так ли. Я включаю свет над раковиной и наклоняюсь к зеркалу поближе, поворачивая голову из стороны в сторону. Тысячи крошечных порезов от летящего стекла в кинотеатре по большей части исчезли. Я наклоняю голову вперёд и назад. Пробегаю руками по лицу и шее, вглядываясь в тени от морщин и складок от шеи до лба, ощупывая знакомые контуры.
