Эрик Ластбадер - Возвращение Борна

— Я люблю тебя, Аннака. — Левой рукой Спалко обнял ее за талию. — Я люблю тебя так, как никогда не смогу полюбить никого другого. — Выстрел из пистолета, позаимствованного у Борна, оказался на удивление тихим. Тело Аннаки отбросило в его заботливые объятия, а ее голова упала ему на плечо. Он ощутил дрожь, пробежавшую по ее телу, и понял, что пуля угодила точно в сердце женщины. При этом Спалко неотрывно смотрел в ее глаза.

Он чувствовал, как ее горячая кровь стекает по его пальцам и течет вниз, на кожаные сиденья лимузина. Казалось, что ее глаза улыбаются, но в остальном лицо Аннаки было лишено какого-либо выражения. Даже на пороге смерти, подумалось ему, эта женщина не ощутила страха.

— У вас все в порядке, мистер Спалко? — спросил шофер.

— Теперь — да, — ответил Спалко.

Дунай был холоден и темен. Израненного Борна удар о воду там, где он вылетел из трубы водостока, заставил еще раз застонать от боли, но Хану пришлось гораздо хуже. И причиной тому была вовсе не обжигающе холодная вода, а темнота, которой она обволокла Хана, вернув его в тот самый ночной кошмар, что мучил его годами.

Шок от соприкосновения с водой, поверхность, находящаяся, как казалось, в миле над его головой, — все это заставило Хана вновь почувствовать, что к его щиколотке веревкой привязано белое, полуразложившееся тело, медленно вращающееся вокруг своей оси на глубине под ним. Ли-Ли звала его, Ли-Ли хотела, чтобы он присоединился к ней...

Хану казалось, что он погружается все глубже, в спокойные темные воды. А затем его вдруг потащили. Кто — Ли-Ли? — метнулось в его мозгу.

И в тот же момент он ощутил тепло другого тела — большого и, несмотря на нанесенные ему раны, все еще неимоверно сильного. Хан почувствовал, как руки Борна обвивают его талию, как он делает резкие толчки ногами, отталкиваясь от воды, чтобы выбраться из быстрого течения, в которое они попали, и вырваться из глубины.

Хан был на грани того, чтобы заплакать или хотя бы закричать. Ему хотелось наказать Борна, избить его до беспамятства, но, когда они вынырнули на поверхность и добрались до гранитной набережной, он всего лишь оторвал от себя руку, обнимавшую его за талию, и уставился на своего спутника злыми глазами.

— Что ты делаешь? — прорычал Хан. — Ты меня чуть не утопил!

Борн открыл было рот, чтобы ответить, но затем передумал. Вместо этого он указал в сторону здания «Гуманистов без границ», высившегося на берегу голубого Дуная. Там по-прежнему не утихала бестолковая суета. Мигали проблесковые маячки карет «Скорой помощи», пожарных и полицейских машин, на тротуарах, подобно морским волнам, плескались толпы людей: к сотрудникам, эвакуированным из здания, присоединились толпы любопытных. Зеваки заполонили все прилегающие улицы, гроздьями свешивались из окон, крутя головой, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Речные суденышки, проплывавшие мимо, остановили свой ход и замерли на водной глади, несмотря на то что полицейские с берега отчаянно жестикулировали, требуя от них продолжать движение, а пассажиры сгрудились у поручней, также желая поглазеть на то, что, по их предположениям, могло оказаться каким-нибудь серьезным происшествием. Однако они опоздали: пожар, начавшийся в результате взрыва лифта, похоже, уже был потушен.

Прячась в тени набережной, Борн и Хан дошли до железной лестницы, поднимавшейся от воды, и взобрались по ней настолько быстро, насколько смогли. К счастью для них, все взгляды были прикованы к зданию «Гуманистов». Чуть впереди начинался участок, где велся ремонт набережной. Рабочие вырыли тут углубление — ниже уровня улицы, но выше воды, — которое простиралось на несколько метров вперед. Свод этой небольшой рукотворной «пещеры» подпирали мощные деревянные балки. Здесь они и укрылись.

— Дай мне мобильник, — попросил Хан. — Мой весь вымок.

Борн развернул телефон Конклина и протянул его своему спутнику. Хан позвонил Оскару и после того, как связь была установлена, объяснил ему, где они находятся и что им от него нужно. Выслушав ответ, он прикрыл трубку ладонью и сообщил Борну:

— Мой агент в Будапеште заказывает для нас чартерный авиарейс. Кроме того, он доставит антибиотики для тебя.

— Хорошо, — кивнул Борн, — посмотрим, насколько он хорош. Скажи ему, что нам нужны планы отеля «Оскьюлид» в Рейкьявике.

Хан смерил его таким взглядом, что на секунду Борну показалось, будто тот сейчас отключит телефон — просто так, от злости и из чувства противоречия. Он прикусил губу. Ему бы следовало помнить, что с Ханом следует разговаривать более миролюбиво и без апломба.

Однако Хан все же передал Оскару его слова, и тот ответил, что для этого потребуется примерно час.

— Он не сказал, что это невозможно? — поинтересовался Борн.

— Это слово Оскару незнакомо.

— Прекрасно! Даже мои агенты не смогли бы сработать лучше!

Холод и пронизывающий ветер были невыносимы, и, пытаясь хоть как-то укрыться от них, беглецы скорчились в самом дальнем углу своего ненадежного укрытия. У Борна наконец появилась возможность оценить ущерб, нанесенный ему изуверскими инструментами Спалко, и убедиться, что Хан добросовестно обработал многочисленные порезы на его руках, ногах и груди. Сам Хан снял с себя куртку и вывернул ее наизнанку. Борн заметил, что на ее внутренней стороне — множество карманов и в каждом из них что-то есть.

— Что это у тебя там? — поинтересовался он.

— Секрет фирмы, — буркнул Хан и, вновь взяв у Борна сотовый телефон, окончательно замкнулся в собственном мире. — Этан? Это я. У тебя все в порядке?

— Как сказать, — ответил Хирн. — Я обнаружил, что мой кабинет прослушивается.

— Спалко знает, на кого ты работаешь?

— Я никогда не упоминал твое имя, а звонил тебе только с улицы.

— И все же тебе лучше поскорее смотать удочки.

— Я тоже так думаю, — сказал Хирн. — Рад тебя слышать. После всех этих взрывов я уж и не знал, что думать.

— Не будь таким пессимистом, Этан. Итак, много ли тебе удалось собрать на него?

— Вполне достаточно.

— Забирай все, что сможешь, и немедленно уходи. Я намерен поквитаться с ним, что бы ни произошло.

Хан услышал в трубке судорожный вздох.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мне нужна помощь. Если по какой-то причине ты не сумеешь передать мне материалы, свяжись с... Погоди минутку. — Повернувшись к Борну, Хан спросил: — Есть ли в агентстве кто-то, кому можно доверять и кто сумел бы распорядиться с компроматом против Спалко?

Борн поначалу отрицательно мотнул головой, но затем понял, что ошибся. Он вспомнил, что Конклин говорил ему о заместителе Директора, который, по словам Алекса, был не только порядочным, но и независимым человеком.

— Мартин Линдрос, — торопливо сказал он.

Хан кивнул и повторил это имя Хирну, а затем прервал связь и вернул Борну телефон.

Борн находился в замешательстве. Ему хотелось наладить более доверительные отношения с Ханом, но он не знал, как это сделать. Наконец он решил расспросить его о том, как ему удалось проникнуть в комнату для допросов, и испытал подлинное облегчение, когда Хан не отказался поддержать разговор. Он рассказал Борну о том, как попал в штаб-квартиру «Гуманистов», спрятавшись в диване, о взрыве в шахте лифта и о своем побеге из комнаты-"душегубки". Однако при этом Хан ни словом не обмолвился о предательстве Аннаки.

Борн слушал это повествование со все возрастающим восхищением, и все же отчасти он словно был где-то в другом месте, как будто разговаривали не с ним. Внутренне он сторонился Хана. Возможно, причиной тому были все еще болевшие раны. Самочувствие Борна оставалось настолько скверным, что он пока был не готов к тому, чтобы задавать Хану вопросы, от которых его буквально распирало. Поэтому их разговор складывался сумбурно, оба испытывали неловкость, старательно обходя острые углы и избегая затрагивать самую важную тему. Она лежала между ними наподобие крепости, которую можно осадить, но нельзя взять штурмом.

Часом позже подъехал фургон компании, в которой работал Оскар. За рулем находился он сам, а при нем были новая одежда, полотенца, простыни, а также антибиотики для Борна. Кроме того, он вручил им термос с горячим кофе. Забравшись на заднее сиденье, они переоделись, а Оскар взял большой пластиковый мешок и сложил в него их прежнюю, промокшую и изорванную одежду. Всю, кроме удивительной куртки Хана. После этого он вручил им еду и минеральную воду. Все это мужчины поглотили с рекордной скоростью.

Если Оскар и удивился, увидев раны Борна, то не подал виду, из чего Хан сделал вывод: его агент решил, что их атака на штаб-квартиру «Гуманистов» увенчалась триумфальным успехом. Борну Оскар передал легкий портативный компьютер.

— Схемы всех основных и вспомогательных систем отеля загружены на жесткий диск, — пояснил он, — а также — карты Рейкьявика, его окрестностей и еще кое-какая базовая информация, которая, как я подумал, может вам понадобиться.