– Это здесь-то? – спросил Римо. Выехав с импровизированной автостоянки, Римо внезапно заметил, как красива Горящая Звезда. По ее лицу и груди, скрытой оленьими шкурами, струился лунный свет.
– Знаешь, – сказала Горящая Звезда, – ты интересный мужчина. И даже очень.
– Я сам думал сказать тебе что-нибудь в этом роде, – произнес Римо.
Но тут грузовик тряхнуло, и он выбросил из головы подобные мысли, хотя тотчас же понял, что это всего лишь выбоина на дороге. Он притормозил перед мотелем, где остановились Чиун и Ван Рикер.
Он велел Горящей Звезде подождать в машине. Войдя в номер, Римо застал своего учителя за просмотром записанной ранее телепрограммы. Несмотря на то, что мыльные оперы длились не более полутора-двух часов, Чиун смотрел и смотрел все подряд.
Было полдесятого вечера.
Римо сел на гостиничную кровать, терпеливо глядя на экран, где девушка отказывалась идти на новоселье к свое родной сестре, только потому, что завидовала ее успехам. Мать обеих сестер не могла понять причину зависти, так как ее знаменитая дочь в действительности умирала от рака и, кроме того, у нее были большие трудности в общении с мужчинами. Перед тем, как заговорить, Римо убедился, что последние рекламные ролики закончились.
– Где Ван Рикер?
– Там, где он не помешает священному искусству, – сказал Чиун.
– Что ты с ним сделал? Ты был обязан оставить его в живых! Ведь ты не убил его? Нам велели охранять его, а это значит, он должен дышать во что бы то ни стало, даже если это помешает твоим удовольствиям.
– Я хорошо ознакомлен с инструкциями императора Смита, которым ты раболепно следуешь. Я прекрасно понимаю, что одни люди постигают мудрость Синанджу, а другие становятся всего лишь услужливыми исполнителями, независимо от учености Мастера. Смит никогда не поймет разницу между ассасином и слугой.
– Где Ван Рикер?
– Там, где он не может помешать мирному удовольствию нежной души, нашедшей скудное утешение в золотые дни заката человеческой жизни.
Римо услышал громкий храп.
– Ты запер его в ванной, да?
– У меня не было под рукой темницы, – объяснил Чиун.
Римо выбил дверь ванной комнаты, даже не потрудившись ее открыть.
Ван Рикер, привалившийся к двери и так уснувший, упал навзничь, прижимая к груди свои бумаги.
– М-м-м, – сказал он, поднимаясь на ноги. Он выпрямился, аккуратно собрал бумаги и заявил, что никогда еще с ним не обращались так неуважительно.
– С Мастером Синанджу также, – заметил Чиун. – Римо, как долго еще я обязан терпеть этот поток бестактности и бесконечных упреков?
– Все, что я сказал...
– Тсс, – зашипел Римо, прикладывая к губам палец. – Слушай, у меня немного времени. Они пытались взорвать бронзовый диск с помощью динамита.
– О Боже! – воскликнул Ван Рикер.
– Успокойся. Есть и хорошая новость. Я могу с уверенностью сказать, что никто не догадывается о «Кассандре». Если бы они догадывались, стали бы они ее взрывать?
– Верно. Просто меня напугал сам факт взрыва. Не попытаются ли они еще раз?
– Сомневаюсь. Я спрятал динамит.
– Прекрасно. А сейчас я должен попасть туда, чтобы проверить, нет ли утечки радиации.
Для пояснения сказанного Ван Рикер развернул диаграммы и заговорил о критической массе и многих других вещах, непонятных Римо.
– В общем, так, – заключил Ван Рикер. – Я должен измерить эту проклятую штуковину, чтобы понять, не взлетит ли она на воздух. Я умею это делать.
Раньше я делал это каждый месяц. Там не одно ядерное устройство, а несколько. Их пять.
– Ладно, ладно... – прервал его Римо. – Мы доставим тебя в Вундед-Элк сегодня же.
Ван Рикер открыл чулан и достал специальную метлу, которую уже показывал старику.
– Что это? – спросил Римо.
– Счетчик Гейгера, – сказал Ван Рикер. – Мой последний штрих к плану «Кассандры». Одна из деталей, завершающих картину.
– Картина так хороша, – заметил Чиун, – что все мы, здесь находящиеся, имеем возможность стать пеплом.
– Она была настолько удачна, – побагровев, сказал Ван Рикер, – что устрашала русских больше десяти лет. И все благодаря тому, что счетчик Гейгера был замаскирован под метлу.
На другом полушарии в комнате без окон, в московском Кремле совсем другой человек в этот момент говорил то же самое.
Высшие чины слушали его чрезвычайно внимательно. Они не слушали его так даже тогда, когда он был молод и мог разъяснять научные тонкости военным, военные тонкости ученым и тонкости международной политики всем вместе взятым.
Неожиданно возникли возражения со стороны дипломатов. Валашников стоял у карты Соединенных Штатов, не помышляя, по сложившейся в последние годы привычке, незаметно сесть на боковое сиденье рядом с генералами и маршалами, пока специалист по международным отношениям высказывал свое мнение по этому вопросу.
Улыбаясь, Валашников оперся правой рукой о край стола, и почти коснулся Главнокомандующего вооруженными силами.
– Вы закончили? – спросил он дипломата. – Или хотите запросить военную разведку?
– У нас возникли некоторые вопросы, – ответил тот. – Вопросы, которые должна была задать военная разведка перед тем, как нас всех тут собрали и заставили слушать рассказы отставного офицера из тихоокеанского парта о стратегическом преимуществе, могущем стать политическим и завоевать для нас весь мир. Правда, мы не сможем занять весь мир с такой быстротой.
– Совсем не обязательно вводить войска, чтобы держать страну под контролем. Продолжайте, товарищ, – решительно сказал Валашников.
– Не кажется ли вам, товарищи, несколько странным, что эта гигантская подлая ракета – а она является именно такой – спрятана американцами где-то посреди прерии? Той самой прерии, где было совершено преступление против этнического меньшинства? Не правда ли, странно?
– Да, – спокойно ответил Валашников.
Генералы обменялись взглядами, дающими понять, что карьера, а, возможно, и жизнь этого человека, уже закончена из-за совершенной им непростительной ошибки.
– Да, – повторил Валашников. – Это крайне абсурдно. Вернее, было бы абсурдно, если бы «Кассандру» создали сейчас, а не в начале шестидесятых.
В начале шестидесятых в Америке были другие индейцы. Все было другое.
Тогда самым надежным местом для ракеты была индейская резервация, в которой не было белых. И желтых тоже.
– Но к памятнику вела дорога?
– Верно. Но она даже не была заасфальтирована, пока городок не стал знаменитым после выхода в свет одной книги, – сказал Валашников. – Но и без асфальта, эта дорога была вполне проходима для военных грузовиков с частями ракеты.
Дипломат покачал головой:
– Я вовсе не сторонник немедленной разрядки напряженности в наших отношениях с Америкой. Это следующий шаг в развитии советско-американских отношений, который не означает никаких радикальных перемен. Когда разрядка нам не будет нужна, мы от нее откажемся. Чего я боюсь, так это неосторожного использования оружия разрядки из-за того, что вы что-то там увидали на экране.
– Но, когда впоследствии ленту восстановили, я совершенно точно идентифицировал этого человека. Он – инженер, специалист по ядерной физике, Дуглас Ван Рикер, генерал-лейтенант военно-воздушных сил США, и которого вы в течение многих лет принимали за уборщика, осуществляющего ежемесячный уход за памятником. Даже КГБ считало его уборщиком.
Валашников громко хлопнул в ладоши и просиял:
– ... что испортило мне всю карьеру. Я оказался позади на многие годы.
Я не предполагал, что памятник мог быть «Кассандрой». А почему? Из-за рапорта КГБ. Не подумайте, что я критикую. КГБ был прав в общем направлении нашей политики. Я посвятил свою жизнь поиску «Кассандры» и проиграл. Видя провал за провалом с моей стороны, КГБ был прав, направляя своих лучших работников в самые горячие точки.
Валашников получил одобрительный кивок от представителя КГБ. Он означал, что его организация может позволить себе незначительную оплошность при общем верном курсе.
– Поэтому, – продолжал Валашников, – на эту работу был назначен менее компетентный человек. Тот самый, который отметил, что цвет кожи – уборщика – желто-коричневый. Когда его отчет был передан нижестоящему отделу, желто-коричневый превратился в коричневый. То есть уборщика сочли негром. А в те времена среди специалистов по ядерной физике не было негров. Но если мы сочтем желто-коричневый цвет кожи загаром, то поймем, что есть некий инженер-атомщик, живущий на Багамах и поэтому обладающий великолепным загаром. Его имя – Ван Рикер, генерал Ван Рикер, которого видели в Вундед-Элк, в автомобиле, хотя его частично заслонял человек в кимоно.
И Валашников окинул взглядом сидящих за столом.
– Я поздравляю вас с открытием, – сказал специалист по международным отношениям. – Вы неплохо поработали, вот только одна неувязка. Если это памятник – «Кассандра», почему правительство не пошевелит пальцем, чтобы защитить его от демонстрантов? Если он – «Кассандра», его охраняли бы дивизии. Много дивизий! Поверите ли вы в то, что местная полиция мирно сидит вокруг кучки негодяев, которая пляшет на устройстве, предвещающем конец света? Будьте самокритичны, товарищ.
