— Скоро должны приехать из лаборатории, чтобы сделать более детальные снимки, — предупредила Дарби. — Ее, наверное, снова придется отвязать.
— Только если она все еще будет под действием успокоительного. Кстати, постоянно забываю спросить: почему она не напала на вас?
— Похоже, я ей кого-то напомнила.
Дарби достала визитку, написала на ней домашний телефон и протянула ее врачу.
— Здесь мой домашний номер. Позвоните мне, пожалуйста, когда она проснется. Звоните в любое время. Я оставлю еще свой мобильный.
— Когда вы найдете того, кто с ней это сделал, — сказала доктор на прощание, — надеюсь, вы вздернете этого ублюдка за яйца.
Дарби сделала за Мэри Бэт всю бумажную работу. Когда они наконец вышли из отделения интенсивной терапии, Дарби включила свой мобильный, чтобы прослушать голосовую почту. Пришло новое сообщение от Шейлы с просьбой перезвонить. Судя по голосу, мама очень сильно волновалась. Второе сообщение было от Банвиля.
Телефон практически разрядился. Дарби нашла таксофон прямо напротив автоматов. В противоположном конце вестибюля находилась комната ожидания — небольшое помещение с жесткими пластиковыми стульями и журналами, прошедшими через множество потных рук. На одном из стульев сидел мужчина, механически перебирающий четки и уставившийся невидящим взглядом в пол, в другом углу рыдала женщина. Над ней висел телевизор, по которому шел репортаж о войне в Ираке.
Когда Банвиль наконец взял трубку, Дарби рассказала ему о последних событиях, произошедших за день.
— То, что буквы обозначают направление, это ты хорошо придумала, — внимательно ее выслушав, сказал Банвиль. — Но я ума не приложу, при чем здесь цифры.
— Может быть, это какой-то неизвестный нам вид стенографии или шифр.
— А единственный человек, который может его расшифровать, сейчас в «отключке».
— Я попросила врача позвонить, как только женщина придет в себя. Я хочу быть там, когда ты будешь ее допрашивать.
— Это неплохая мысль. Возможно, твое присутствие ее немного успокоит. Остается только надеяться, что она скоро проснется.
— Я слышала, меня показывают в новостях.
— Да, кто-то заснял тебя выводящей Джейн Доу из-под веранды, — сказал Банвиль. — Готов поспорить, что наш парень занервничал.
— А как держится мать Кэрол?
— Как и любая другая в ее ситуации, — сказал Банвиль. — Полиция города Линн пыталась разыскать Крутого Малыша по известному им адресу, но он там больше не живет. А новый адрес своему куратору сказать, видимо, забыл. Надо будет сообщить местным об отпечатке подошвы.
— Кстати, насчет этого я тоже хотела с тобой поговорить, — сказала Дарби и рассказала о намерении обратиться за помощью к специалисту по отпечаткам обуви.
— Над этим стоит подумать.
— Последнюю партию «Фед Экс» отправляет сегодня в семь. Эммерих сказал, что займется нашим делом сразу же.
— Но это же куча денег, и никто не гарантирует результат!
— А ты подумай, чего ждет от тебя сейчас Кэрол.
— Кто бы мог подумать, что вы с жертвой так сроднитесь! — ехидно заметил Банвиль. — Я на связи.
Раздались короткие гудки. Дарби повесила трубку, лицо ее горело. И снова в глаза ей бросился мужчина с четками в руках. Глядя на него, она вдруг снова ощутила себя четырнадцатилетней девочкой с зажатыми в руках четками, меряющей шагами истертый ковер в ожидании, когда же мама наконец переговорит с хирургом и покажется в дверях отделения интенсивной терапии. С папой все будет в порядке. Биг Рэду не раз приходилось попадать в передряги почище этой, он выкарабкается. Добро всегда побеждает зло… Так думала она тогда.
Теперь, в тридцать пять, Дарби стала умнее.
Она вспомнила о матери, не находящей себе места и мечущейся по дому. В груди заныло, внутри образовалась леденящая душу пустота. Она направилась к лифту.
Дэниел Бойль сделал вид, что полностью поглощен перебиранием четок, а сам тем временем украдкой разглядывал симпатичную рыженькую женщину-эксперта, которая вывела Рэйчел Свенсон из-под веранды, и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Когда она на его глазах сняла трубку таксофона, он тут же пересел поближе. Ему удалось подслушать большую часть разговора и он остался доволен тем, что полиция все же нашла следы от ботинок, которые он оставил на кухонном полу.
Как только они проверят кровь из коридора по CODIS, то сразу выйдут на Эрла Славика. Его разыскивают по подозрению в причастности к похищениям женщин, которые начались с Колорадо.
В ФБР не знают, что Славик сейчас проживает в Льюинстоне, Нью-Хэмпшир. Когда полиция по наводке Бойля доберется наконец до жилища Славика, то в подсобке, прилегающей к его кабинету, они найдут пару «райзеровских» ботинок одиннадцатого размера и еще кое-какие улики, с головой выдающие его причастность к исчезновению женщин в Новой Англии.
Единственным, что беспокоило Бойля, были надписи на руке Рэйчел. В принципе, он догадывался, что они могли означать. Но полиция об этом не узнает, пока Рэйчел не проснется и сама им об этом не скажет.
Бойль знал, что Рэйчел уже приходила в себя и напала на медсестру. Если она снова очнется и врачи смогут достучаться до ее сознания с помощью каких-нибудь нейролептических средств, она расскажет им, как вместе с другой женщиной оказалась в подвале.
Бойль до сих пор гадал, как Рэйчел удалось сбежать. В надежности двух пар наручников сомневаться не приходилось, а когда он уезжал за Кэрол, во рту у Рэйчел по-прежнему торчал кляп. К тому же Рэйчел была больна. Она никуда не выходила.
Когда он вернулся, задняя дверь фургона была открыта. Внутри лежали наручники и кляп.
До этого еще никому не удавалось сбежать.
Бойль стиснул четки так, что у него побелели костяшки пальцев. Не стоило недооценивать находчивость и выносливость этой сучки. Честно говоря, именно этим она его и привлекала. Его мать была такой же.
Чуть больше двух недель назад Рэйчел прикинулась больной, сутками ничего не ела, а когда он зашел в камеру посмотреть, что с ней, сломала ему нос. Он упал на пол, а она продолжала бить его ногами по голове, пока он не отключился.
Ключи, которые она вытащила у него из кармана, пока он был без сознания, не подходили к навесному замку на двери подвала. Когда он очнулся, то увидел, что она успела перерыть все вокруг в поисках запасной связки ключей, а может, и мобильного телефона. Наверное, тогда Рэйчел нашла запасной комплект ключей от наручников. А он и не обратил внимания на их пропажу. Он до сих пор не успел устранить следы погрома, который она тогда устроила.
Надо было тогда оставить Рэйчел в ее камере. Он должен был поехать в Бэлхем один, как заранее и планировал, забрать Кэрол и только потом, вернувшись домой, уехать снова, чтобы похоронить Рэйчел.
Он бы так и сделал, если бы не навязчивая идея похоронить Рэйчел рядом с матерью в лесах Бэлхема, в окрестностях озера Салмон Брук. Он уже много лет не наведывался на свое старое кладбище — так долго, что успел забыть, где именно похоронил мать.
Бойль все захоронения наносил на карту. Но карту, на которой было помечено место, где покоятся останки его матери, он так и не смог отыскать. У Бойля всегда были проблемы с ориентацией на местности, так что в этом случае оставалось полагаться только на память. Четыре часа он искал нужное место, а потом еще час рыл яму. С момента, когда он покинул лес, мысль похоронить Рэйчел неподалеку от матери не давала ему покоя. Он не мог ничего с собой поделать. А теперь из-за того, что он поддался своим желаниям и пренебрег дисциплиной, Рэйчел лежит на койке в госпитале «Масс Дженерал».
И тут дверь отделения интенсивной терапии открылись, и оттуда вышла потрясающе красивая женщина — черные волосы спадали ей на плечи, а темно-карие глаза казались бездонными. Она была молода и обладала идеальными чертами лица и безупречной кожей. На ней были обтягивающие модные джинсы, стильные черные туфли на высоких каблуках и короткая футболка, открывающая соблазнительно плоский живот. На взгляд Бойля, ей было чуть больше двадцати. Девушка зашла в комнату ожидания и потянулась к коробке с бумажными платками. Но коробка оказалась пуста, и она раздосадованно швырнула ее в мусорное ведро. Все охваченные горем мужчины в комнате теперь неотрывно следили за каждым ее движением.
Девушка прекрасно знала, какое впечатление производит на окружающих, и привыкла ловить взгляды, полные восхищения. Вместо того чтобы присесть, она застегнула пальто и, круто развернувшись на каблуках, встала ко всем спиной. Мать Бойля, когда не хотела, чтобы мужчины на нее пялились, обычно поступала так же. На симпатичных она обращала внимание, богатым же отдавала свое тело.
