— Ну, я всегда думала, что портретные снимки — это запечатление духа человека, — начала я. — Раскрытие внутреннего мира чел…
— Вот вы где!
Я услышала знакомый голос, но он был настолько неуместен здесь, что у меня закрались сомнения по поводу того, слышу ли я его на самом деле. Я повернулась, чтобы посмотреть …
В дверях стояла мама и улыбалась. Что она делает в школе? Должно быть, случилось что-то очень серьезное.
— Привет, Джулс! – просияла она. Если что-то было не так, почему она вела себя так оптимистично?
Это было так странно.
— Как ты меня нашла? – вымолвила я.
Этим утром мама была так занята заботами о Мэй, что я не сказала ей о встрече.
— Я видела Айзека, — объяснила она. — Он сказал, что ты проходишь собеседование в школьную газету. Очень интересно! — щебетала она в комнате, полной студентов, которые теперь все смотрели на нежеланную родственницу. Мою родственницу. Крайне нежелательную в данный момент.
— Что ты здесь делаешь? – прошипела я.
— Ну, — начала мама, — я подумала, что ты могла бы показать Мэй окрестности.
Она отошла в сторону, открывая на обозрение нашу гостью, невинно стоящую у дверного косяка.
Мэй была в моей школе. Прерывая самый волнующий момент моей научной карьеры, и, возможно, личной жизни.
Я попыталась молча сообщить матери, что нахожусь в центре чего-то очень важного, но она, похоже, не получила мое телепатическое сообщение.
— С завтрашнего дня Мэй будет учиться с тобой в одном классе, — объяснила мама.
Подождите. Что? Мама сказала, что Мэй остановилась у нас всего на несколько дней. Почему она пошла в мою школу? А как насчет знака Сатаны, с которым ассоциировался ее город Тисдейл? Маме известно об этом?
Моя нога затряслась. Мне нужно сосредоточиться на главном деле: спасение собеседования. Нужно убрать отсюда маму и Мэй, и как можно скорее.
— Мам, у нас сейчас собеседование, — объяснила я, пытаясь скрыть от Себастьяна и редакторов растущее беспокойство.
Мама не поняла намека.
— Замечательно! Это будет интересно Мэй. У меня есть кое-какие дела. Девочки, я заберу вас через час. А пока наслаждайтесь! – добавила мама, выходя из кабинета.
Это невозможно.
Мэй смущенно стояла в дверях, не зная, что делать. Все смотрели на нас. Мне нужно пригласить ее? По моему сейчас я не настолько милосердна.
После неловкого молчания раздался теплый тенор:
— Не хочешь присесть? — любезно предложил Мэй Себастьян.
Мэй повернулась ко мне, словно ожидая моего одобрения.
Мне определенно хотелось сказать «нет». Но что еще мне оставалось делать? Сказать ей, чтобы она стояла в коридоре? В конце концов, это не ее вина, что она здесь. Виновата моя мама.
Я заставила свое лицо выражать радушие.
— Конечно, — предложила я с натянутым позитивом.
Видя, что ситуация хоть немного разрешилась, остальные развернулись к своим мониторам.
Мэй скользнула к столу и села. Наоми, Зик, и даже Себастьян уставились на прекрасную девушку, которая каким-то образом проникла в наш мир.
— Я Мэй, — тихо сказала она им. — Но думаю, вам это уже известно, — добавила она с легкой улыбкой.
Себастьян, Зик и Наоми рассмеялись.
— Очень приятно познакомиться, — ответил Зик, на мой взгляд, с излишним энтузиазмом.
— Итак, вернемся к колонке «Люди, которых вы не знаете»!
Это прозвучало громче, чем я предполагала, но мне нужно было попытаться привлечь внимание к рассматриваемому вопросу. К себе.
Я перескочила к важной части своего выступления:
— Я бы хотела делать портреты в контекстной ситуации, чтобы они связывали человека с тем, кто он есть. Но это не должно быть очевидно. Если это баскетболист, то его не обязательно фотографировать на баскетбольной площадке. Я бы сфотографировала его в библиотеке, потому что он любитель истории, но никому об этом не говорил.
— Отличная идея! — подбодрил меня Себастьян.
— Для самого интервью я бы выбрала пять вопросов, которые вы, возможно, даже не подумали бы задавать каждому.
— Интересно, — кивнула Наоми, — расскажи об этом поподробнее.
Теперь собеседование вернулось на круги своя, мы продолжили обсуждать детали колонки, как и когда она будет опубликована. Наоми сказала, что она хочет обсудить аспект применения социальных сетей. Например, в течение недели вопросы будет подбирать общественность. Эта идея показалась мне супер гениальной.
— Если все собрались, давайте начнем! — подытожил Себастьян.
— Придумай несколько примеров вопросов и отправь их мне. Так как это наше первое издание колонки, мы даем себе несколько недель на то, чтобы со всем разобраться. — Публикация в понедельник, поэтому итоговые версии файлов нужно отправить накануне вечером по электронной почте Брианне, — сказал он, показывая на девушку в очках с кошачьими глазами, которая сидела через несколько столов.
— Идет! – согласилась я.
Несмотря на то, что меня прервали, я справилась. Я буду работать в газете над потрясающим проектом. Да к тому же еще и с Себастьяном!
— И, — добавил он, — похоже, у нас уже есть первый человек!
— Кого ты имеешь в виду? — спросила я.
Когда это успело решиться? Мы ведь еще даже ничего не обсуждали.
Я медленно повернулась и проследовала за взглядом Себастьяна. Он смотрел на Мэй.
Глава 13
Выйдя на крыльцо школы, мы с Мэй неловко ждали, когда мама заберет нас. Конечно же, она приехала поздно. Возможно, мама пыталась сделать все, чтобы мы с Мэй сблизились. Ну да, тонкая тактика, мам.
Мэй прислонилась к кирпичной стене у двойных дверей, как бы пытаясь замаскироваться. Между тем, кофеин, выпитый мною за обедом, все еще не сошел на нет, поэтому я ходила взад-вперед по лестнице, как сумасшедшая, пытаясь сжечь энергию. Мне чуть ли не хотелось перебежать через дорогу на поле и разминаться с футбольной командой мальчиков.
Я украдкой посмотрела на Мэй. Она пыталась отказаться, когда Себастьян предложил ей стать первой темой “Людей, которых ты не знаешь”, но Себастьян настаивал. Он обладал уникальным сочетанием уверенности и оптимизма, которое вынуждало людей согласиться с ним.
С тех пор, как мы покинули редакцию «Регаля», Мэй не проронила ни слова.
Уверена, это была гениальная идея моей мамы: записать ее в школу и повесить на меня. Всякий раз, когда у мамы была задача, которая была для нее неудобной, она перепоручала ее мне — спокойному среднему ребенку, потому что я была слишком тихой, чтобы жаловаться.
И все же я не могла принять тот факт, что Мэй будет со мной на занятиях. Я действительно не знала ее ситуацию, но что, если это как-то связано с поклонением дьяволу? Я не настолько высоко стояла на социальной лестнице, чтобы пережить что-то подобное. Особенно в нашей пригородной церко-приходской школе. Здесь лучше быть преступником, чем не ходить в церковь. А служение Сатане — так и вовсе социальное вымирание.
— Ты проделала хорошую работу.
Стоя на нижней ступеньке, я подняла глаза и увидела Мэй, которая поднялась выше и теперь возвышалась надо мной. Она крутила пальцами косичку.
— На собеседовании, — пояснила она.
Меня удивило, что Мэй обратила на это внимание. Ведь она просидела всю встречу, пристально рассматривая контейнер с карандашами на столе.
— Благодарю. Я очень нервничала, — призналась я, пиная подошвой «оксфордов» нижнюю ступеньку.
— Непохоже, — сказала она, как бы между прочим, комплимент. — Давно фотографируешь?
— Папа отдал свою старую камеру, когда мне было семь, так что думаю, именно тогда все и началось.
— Очень мило с его стороны.
Я посмотрела на нее. Что-то в том, как она это сказала, прозвучало почти осуждающе. Наверное, я не задумывалась об этом с подобной точки зрения. Я настолько привыкла к тому, что родители дают мне вещи, в основном на день рождения или праздники, тем самым обеспечивая меня, что это никогда не казалось особенным. Но думаю, она была права. Это на самом деле мило. Не все родители отдают своим детям фотоаппараты, когда тем семь лет.
