— Я могу поставить вам укол с успокаивающим, если хотите, — обратился ко мне мужчина. И надо сказать, это было произнесено без ехидства или насмешки.
Со своей стороны, он действительно хотел помочь.
Но, черт побери, лучше бы он выпустил меня из того проклятого места, чем оказывал эти сомнительные услуги!
Ведь знал же!
Наверняка знал, что здесь происходит и для чего меня держат, даже если я сама это понимала еще не до конца!
— Себе поставьте и избавьте меня от своего присутствия! — не удержалась я, чтобы не огрызнуться в ответ, не зная, за что схватиться и чем отбиваться, потому что викинги пошли на меня, гнусно усмехаясь.
И ясно ведь было, что моя иссушенная сила против них — это если бы муравей кидался на слона.
Но так просто сдаваться я тоже не собиралась!
Стоило только амбалам приблизиться ко мне, как я кинулась вперед, кусая их, пинаясь и извиваясь!
Я знала, что они меня всё равно скрутят, но хотела, чтобы и для них это оказалось не так просто, как они рассчитывали, вышагивая сюда заранее победителями!
Такой прыти они от меня явно не ожидали.
Вот только очень быстро сгруппировались, пока один ловил мои ноги и скручивал так, чтобы я не могла пошевелиться, а второй пытался зажать лицо, с силой надавливая на скулы, чтобы открыть мой рот.
Это было очень маленьким утешением, но по крайней мере они ругались на своем языке и, думаю, обзывали меня не самыми приятными словами, когда я успела цапнуть их обоих и даже оставить синяки на их ножищах.
— Давай, док! Не медли! Или я сверну случайно шею этой бешеной заразе!
Сейчас один из амбалов явно поскромничал, называя меня так, но мне было плевать, потому что всё, чего я хотела, — чтобы меня оставили в покое и доктор не приближался ко мне в перчатках, от которых пахло резиной и тальком, держа в руках этот гребаный резиновый шнур, который он должен был вставить в меня!
Я орала, как еще, наверное, никогда в своей жизни, слыша, как мой голос отдается эхом от железных стен коридора, вылетая в приоткрытую дверь.
Потом хрипела и дергалась, когда осипла быстрее, чем планировала, видимо, оттого, что связки толком не успели восстановиться, а один из викингов, кажется, не шутил про свернутую шею, потому что держал так крепко, что мог еще и задушить.
Брыкалась из последних силенок, выгибаясь так, что на глазах выступили слезы, и закусывала зубами край шланга, который уже коснулся моих холодных губ.
— Парни, нужно, чтобы она открыла рот!
— Легко сказать, док! Я же ей челюсть могу сломать, если надавлю сильнее!
Когда неожиданно дверь распахнулась так резко, что с грохотом ударилась о стену, мне кажется, подпрыгнули все.
Во всяком случае, док уж точно, потому что как раз был перед моими глазами.
И я отчетливо видела, как он побледнел и скованно замер, когда увидел, кто стоял на пороге.
Варг.
Замерли все, словно по команде, глядя на этого дьявола во плоти. Даже если он был блондином и со светлыми глазами.
Он явно был не в духе.
Это ощущалось буквально кожей.
От того, как его глаза окинули всех и каждого тяжелым острым взором, становилось откровенно не по себе.
Варг что-то рыкнул.
Коротко, отрывисто, но так, словно вбил ледяной кол каждому в лоб.
На каком языке викинги говорили между собой, я не знала, но даже по интонации и злобному виду этого маньяка было ясно, что он всех послал куда подальше из каюты.
Самым неожиданным было то, что мужчин в буквальном смысле снесло за считаные секунды.
Без единого слова. Без лишних взглядов.
Док даже забыл свой чемоданчик, а амбалы— поднос с нетронутой едой.
Такого не увидеть даже в цирке!
Вот только стало еще больше не по себе, когда этот жуткий тип прошел вперед, кивая мне на кровать всё так же резко и холодно:
— Сядь.
Он словно высасывал из меня все силы одним только своим появлением.
И дело было не в его двухметровом росте, из-за которого казалось, что он занимал собой всё свободное пространство крошечной каюты.
От него веяло чем-то тяжелым и опасным.
Да. Именно опасность была в каждом его взгляде. Каждом резком движении.
Такие люди страшны тем, что они убивают не по воле случая, окунувшись в адреналин, а делают это осмысленно. Выверенно. Продуманно. Не испытывая ни жалости, ни сочувствия.
Именно поэтому его здесь боялись, видимо, все.
И я боялась.
— Ты так хотела умереть, но сейчас так отчаянно держишься за свою жизнь.
Он сказал это резко.
С каким-то пренебрежением и, наверное, даже омерзением.
А я смотрела на то, как мужчина опустился напротив меня на кровать, и понимала, что снова слышу эти страшные слова: ты хотела умереть.
Каждый в этом месте был уверен в том, что я хотела сделать это.
И кажется, я начинала понимать почему.
— Я никогда не хотела расстаться со своей жизнью. Никогда.
Варг смотрел на меня так, словно проверял каждую услышанную букву каким-то собственным жутким внутренним радаром.
— Я просто шла с работы. И когда увидела на мосту девушку, то не смогла пройти мимо, а попыталась ее спасти. На том мосту была не я одна. Я пыталась разговорить ее и протянуть время до приезда полицейских или службы спасения.
Всё это я говорила тихо, подчеркнуто спокойно, но твердо глядя в его светлые глаза, которые чуть прищурились, словно он пытался понять, лгу ли я или всё-таки говорю правду.
— Люди не настолько добросердечны, как ты рассказываешь, Лиза, — мрачно усмехнулся Варг.
— Не суди только по своему народу, — довольно нахально отозвалась я, замечая, как мужчина тут же нахмурился, скользнув по мне быстрым взглядом, но пожал плечами:
— Даже если всё сказанное тобой — правда, теперь это уже не имеет никакого значения. Ты уже здесь. И пути обратно нет.
Не знаю, на что я надеялась.
Что он поверит и сразу же отпустит меня с искренними извинениями за то, что доставил мне массу неудобств своим вероломным вмешательством в мою мирную жизнь?
— Но ты можешь выбрать, будешь ли ты жить или убьешь сама себя.
От его слов по коже прошел неприятный холод.
И дело было вовсе не в низкой температуре в комнате.
— Сейчас ты убиваешь себя собственными руками.
— Я борюсь с тобой! — рявкнула я так громко, что сама от себя не ожидала, видя, как взгляд Варга ощутимо изменился, разжигая в нем не то азарт, не то возбуждение.
— Это не борьба, а вялотекущее самоубийство! Как ты сможешь противостоять мне, если едва держишься на ногах? — он не повысил голос, но заговорил так, словно поймал волну негодования, перешедшую от меня.
Он тоже злился. На меня.
— Твое какое дело!
Варг только изогнул нахально брови, а я прекрасно понимала, что сейчас перешла все границы в общении с ним, но остановиться вовремя не смогла.
— Хочу понять, за что ты борешься! За жизнь или за смерть?
Я бы ответила, что за свободу, но проглотила все свои слова и рвущуюся ярость, увидев в его руке револьвер и ощущая, как руки тут же стали холодными.
…Он убьет меня?
Сейчас?
Тяжело сглотнув, я смотрела, как Варг в звенящей от нервов тишине достал из кармана темных брюк один патрон, зарядив его в магазин, и крутанул пару раз, направляя ствол прямо в мою грудь.
— Жизнь или смерть? — дернул он бровью, пока я не могла сделать ни вдоха, чувствуя даже через ткань свитера, настолько холодна эта смертоносная сталь.
Господи, как же страшно…
О том, что меня может не стать прямо в эту секунду, я не думала еще пару минут назад.
То есть всё вот так просто?
Был человек — и его не стало по воле жуткого случая?
Ответить я не успела, думая, что вопрос Варга был скорее риторический и едва ли касался моего мнения, когда он нажал на курок, а я судорожно закрыла глаза, понимая, что нужно быть смелой и принять секундную боль достойно.
А потом всё будет кончено.
Всего лишь одна страшная секунда, когда нельзя позволить себе даже вскрикнуть.
