Борис вернулся к полкам, на которых брал продукты и, к своему удивлению, обнаружил свой бумажник на столе для разрезки хлеба.
«Как он мог оказаться там, ведь я не резал хлеб, а взял его целиком?» — подумал Борис и снова вернулся к кассе. Ему ничего не оставалось делать, как вновь отстоять очередь, расплатиться и выйти на улицу.
Войдя в подъезд, он вдруг почувствовал крепкий запах табака, который всегда возникает там, где появляются заядлые курильщики. Они, во-первых, курят дешевые сигареты, а во-вторых, курят постоянно, часто, прикуривая новую от той, что вот-вот догорит до фильтра или губ.
Борис позвонил в дверь квартиры Алины, но ему не открыли. Тогда он толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта. В квартире никого не было и стоял тот же запах, нет, не табака, а заядлых курильщиков.
Порядок в квартире тоже не был нарушен, если не считать перевернутого журнального столика. Борис поставил столик на место и сел на него вместо стула.
В это время у него зазвонил мобильный телефон. Борис, как сомнамбула, извлек его из кармашка и приложил к уху.
— Але, Боря, — раздался голос директора. — Я уже на подъезде. Ты по адресу Алины?
— Да, — ответил Борис устало, — и откуда ты знаешь адрес Алины?
Но ответа не получил, потому что директор отключил телефон.
Борис пересел в кресло и обхватил голову руками. В такой позе и застал его директор.
— Боря, что случилось? — спросил он.
Борис не ответил. Тогда директор провел ладонью перед глазами Бориса. Но он и на это не отреагировал.
У Бориса опять зазвенел телефон, но он словно впал в ступор и не слышал его.
— Боря, телефон, — сказал директор.
Но Борис и на это ничего не ответил. Тогда директор забрал у Бориса телефон, включил связь его и произнес:
— Але?
— Ты кто, — спросил его мужской голос, — Бубен?
— Нет.
— Тогда отдай трубу Бубну.
— А кто такой Бубен?
— Тот, у которого ты взял трубу.
— Он не может говорить, у него большое горе.
— Оно будет еще больше, если не возьмет трубу, — ответил голос.
— Боря, — произнес директор, — прошу тебя, возьми трубку, они мне угрожают.
Но Борис не отозвался и на это. Тогда директор вложил телефон в его руку и стал приговаривать:
— Боря, говори, Боря, говори.
— Слушай, Бубен, — раздался голос звонящего, — твоя бикса у нас. Ты отдаешь нам фонд, а мы тебе ее. Тридцать минут на размышление. Время пошло.
Неизвестный отбился. Послышались частые гудки.
— Боря, — спросил директор, — они похитили Алину? Боря, не молчи, ответь мне, что произошло?
Он начал тормошить Бориса. Затем сообразил, что Бориса можно привести в себя, плеснув в лицо воды. Но только он направился на кухню, как по дороге лицом к лицу столкнулся с опером Мишей.
Тот показал ему служебное удостоверение и потребовал:
— Ваши документы?
Директор показал оперу паспорт и кивнул на Бориса:
— У него похищена жена.
— Я так и думал, — сказал на это опер и сел на валик кресла рядом с Борисом.
Директор тем временем принес полстакана воды и плеснул в лицо Борису. Но и это не помогло. Тогда директор несколько раз ударил Бориса ладонью по щекам. Но Борис так и не вышел из ступора.
— Может, нашатырь попробовать? — спросил директор у опера, который по-прежнему сидел на валике и наблюдал за манипуляциями директора.
— Не надо нашатырь, — сказал опер, — сделаем все иначе. Отойди к окну.
Директор сверхпослушно и сверхбыстро, будто только и ждал этой команды, отбежал к окну. А опер наклонился над Борисом и произнес:
— Ты вовсе не Борис, а Николай. Впрочем, все знают тебя как Бубна. Это твой оперативный псевдоним. Ты взял его в соответствии с кличкой, которую имел, когда учился в школе милиции и играл в тамошнем оркестре на ударных инструментах. Сейчас я закрою тебе глаза и произнесу на ухо слово, которое знали только двое, ты и тот, кто разрабатывал операцию по внедрению тебя в банду Матура. Таким образом, ты не Борис, а агент Бубен, которого три с половиной года назад внедрили в группировку Матура. Пора выходить из тени и заканчивать операцию.
Проговорив все это, опер поднял руки Бориса к его глазам и закрыл ими лицо. Затем наклонился и шепнул на ухо какое-то слово.
Проделав это, он отошел в сторону и стал рядом с директором, внимательно наблюдая за Борисом. Тот медленно отнял руки от своего лица.
— Господи! — произнес директор.
Перед директором и опером в кресле сидел незнакомый мужчина. У него был жесткий взгляд волкодава, от которого и первый, и второй невольно съежились.
— Ты, — сказал Бубен, обращаясь к оперу, — доложи оперативную обстановку.
— Они дали тридцать минут на размышление.
— Чего они хотят? — перебил его Бубен, не дослушав.
— Они хотят обменять Алину на фонд.
— Ход верный. Что думаете делать?
— Подождем звонка, — сказал опер.
— Ну уж хрен, — взорвался Бубен, — играть будем первым номером. Нам все равно придется встретиться, и у нас должно быть преимущество, я знаю, где они назначат встречу, а они — нет. Второе преимущество: они полагают, что мы сидим на квартире у Алины, а нас уже там нет.
— Как нет? — удивляется директор.
— Так, твою мать, нет, — прорычал Бубен. — Заводи свою тачку, переговоры будем вести из нее.
Все трое покинули квартиру и сели на улице в директорский автомобиль. Причем Бубен, перед тем как сесть на заднее сиденье, втолкнул опера на сиденье рядом с водителем.
— Будешь показывать дорогу, — сказал он Михаилу.
— Кому показывать? — поинтересовался опер.
— Этому хлыщу, — сказал Бубен, кивнув на директора.
— Почему это я хлыщ, — обиделся директор.
— Потому что от тебя женскими духами разит, — отрезал Бубен. Машина рванулся с места.
— А куда едем? — спросил опер.
— К зданиям «Светотрона», там Петруха когда-то целый корпус арендовал.
— Они сейчас позвонят, — сказал опер, глянув на часы.
— Набирай их сам, — ответил Бубен.
— Но я не знаю номера!
— Ты что, бля, тупой? Он отбился на твоем мобильнике.
Опер набрал номер звонившего. Послышались сигналы вызова. Бубен забрал у опера телефон.
— Да, — произнес голос, искаженный мембраной.
— Не да, а наше вам с кисточкой, — сказал ему Бубен. — Петруха, Алина у тебя?
— Да. Тебе уже сказали условия?
— Угу, через полчаса ты на любимом месте Матура, понял?
— К чему спешка, Бубен?
— Ты че лохом прикидываешься. Думаешь, под дурака закосил и все купились? Тебе кум давно уже лапти плетет. Пока менты по делам определят, где это место, мы уже эшку на огоньки зашухаем. Лады?
— Надо подумать.
— Хуля думать, прыгать надо.
— Уж больно ты прыток стал.
— Я таким и был.
— Так умерь пыл, мы тебе диктуем условия, а не ты нам. Баба-то твоя у нас. Хочешь послушать?
— Петруха, ты стал много базарить, это наводит на размышления: ты ли это? Если тебе нужны огоньки, я тебе их отдаю за бабу. Если тебе нужна баба, то огоньков ты не увидишь. А бабу можешь оставить себе. Адью.
Бубен отключил телефон.
— А если он не позвонит? — спросил опер.
— Он позвонит, ведь ради этого он все и организовал, но мы должны быть на месте раньше него, а также раньше ментов.
— Куда дальше? — спросил директор, остановившись на развилке.
— Здесь направо, — сказал Бубен директору, — и вон к тому сооружению.
Машина с Бубном и опером съехала с асфальтовой дороги и двинулась по колдобинам к одному из заброшенных зданий завода «Светотрон».
— Мы здесь ходовую оставим, — произнес директор.
— Не ной, — ответил ему Бубен, — если мы не успеем туда первыми, мы здесь свои жизни оставим.
— Все так серьезно? — спросил директор.
— А ты как думал, — сказал Бубен, — не в бирюльки играем, это тебе не частный телеканал.
Он не смог закончить, так как машина резко остановилась у лежащего на земле бетонного столба, который перегораживал дорогу.
— Как в Голливуде, — сказал директор, рассматривая стоящий перед ними заброшенный заводской корпус.
— Как в СССР после перестройки, — прервал его Бубен.
И показал пальцем в сторону, откуда они приехали.
— Ты лучше туда смотри.
— А почему туда?
— Потому что все интересное придет оттуда.
— Боря, — сказал директор, — откуда у тебя шрам на тыльной стороне ладони?
— Не отвлекай меня, — сказал Бубен, — а то я решу, что ты работаешь на моих оппонентов.
— Я. — растерянно произнес директор.
— Головка. — произнес Бубен, — .от телефонной трубки.
Директор обиженно заморгал глазами. Но Бубен не обратил на него внимания, он был весь погружен в действие.
— Сидите здесь, — сказал он директору и оперу, — но недолго, минут десять. Пожалуй, десять минут у нас есть. А потом входите внутрь. Не вздумайте остаться здесь. У Петрухи был классный гранатометчик. Он «мухой» такие машины, как коробок спичек, поджигал.
