— Боря, — всхлипывая, произносит Алина.
— Дался вам этот Боря, — сказал Бубен, — впрочем, можете не отвечать. Ваши ответы ничего не дадут ни вам, ни мне. Мысль изреченная есть ложь. Мне надо было оставить вас там, на «Светотроне». Но я почему-то не сделал этого. Теряю квалификацию. Впрочем, я успею сделать все это по возращении.
С этими словами он подошел к двери квартиры, извлек из кармана гранату, разжал усики чеки и надел кольцо на ручку двери, одновременно продев через него шпагат.
Закрыв дверь, он привязал шпагат к наличнику со стороны лестничной площадки и спустился вниз по лестнице.
— А я уже заждался, — сказал опер, увидев, что Бубен вернулся и садится на место водителя.
Но Бубен ничего ему не ответил. Взгляд его был направлен по ходу будущего движения машины. Там по дороге шли два хулигана, один из которых ударил его несколько дней назад. Бубен заглушил мотор и вышел из машины.
— Оба ко мне, — прорычал он, обращаясь к хулиганам, — я дам вам закурить.
Мужики узнали его, мало того, они увидели, что с ним произошла какая- то перемена, но не до конца осознали ее опасность. Они, набычившись, пошли на Бубна. Обидчик — впереди, второй чуть сзади. И тут произошло то, чего хулиганы никак не ожидали. Прямой удар левой в солнечное сплетение заставил первого согнуться. Бубен хлопнул его ладонями по ушам и положил поперек дороги второму. Второй, споткнувшись о первого, упал и тут же получил удар коленом в лицо. После этого Бубен начал избивать упавших обидчиков ногами. Но и этого ему показалось мало, ухватив за шиворот, он стал бить их головами об обшивку автомобиля. С каждым ударом приговаривая:
— Курить вредно, а просить закурить у некурящих еще вреднее.
Опер Миша, сидевший в машине, ощущал каждый удар Бубна, потому что от каждого удара салон автомобиля буквально подпрыгивал.
Закончив избиение, Бубен сел в машину, завел мотор, и автомобиль тронулся с места.
— Второго-то за что, — осторожно спросил опер, — он же тебя тогда не трогал?
— За компанию, — ответил Бубен, — раз уж попал под раздачу.
В кабинет генерала на Коммунистической они прошли почти без помех, если не считать небольшой заминки на входе. Потому что опер позвонил дежурному и тот выписал пропуск на Бубна, а паспорт был предъявлен на Бориса Бульбо- вича. Но Бубен так посмотрел на вахтера, что тот стушевался, промямлил что-то нелестное про тех идиотов, которые, наверное, не расслышали установочных данных, переданных по телефону, и пропустил Бубна в управление.
Генерал, никогда не встававший из-за стола, принимая подчиненных, на этот раз встретил их у дверей. Но затем занял свое обычное место, пригласив Бубна и опера Мишу присесть за приставной столик.
Ни генерал, ни опер Миша не обратили внимания на то, что Бубен сел на место опера Валентина. Зато опер Миша сразу обратил внимание, что на столе у генерала лежит личное дело майора Бубнова с большой фотографией сотрудника в милицейской форме.
— Приступайте к докладу, — сказал генерал оперу.
Опер начал доклад, генерал его внимательно слушал, время от времени заглядывая в материалы дела. И генерал, и опер забыли про Бубна, впрочем, и Бубен забыл про них. Он уставился в одну точку стола и, казалось, не слышал того, о чем говорил опер.
— Таким образом, майор Бубнов, внедренный в банду Матура, успешно выполнил задание, — стал подводить итоги опер Миша.
— С небольшой задержкой, правда, — произнес генерал, — на три года.
— В результате выявлен крот в правоохранительной структуре и ликвидирован криминальный авторитет Петруха, — закончил опер.
— С Петрухой понятно, — сказал генерал, — а по кроту подробнее.
— Валентин, когда-то включенный в группу Бубна, три года назад сдал информацию о начале реализации дела Петрухе. Поэтому нашим предшественникам и не удалось провести реализацию так, как было запланировано. Матур погиб, Петруха сошел со сцены и уселся в зрительном зале.
— Но потом опять стал карабкаться на сцену, — констатировал генерал.
— Что поделаешь, закон капитализма: если тебе обещают более трехсот процентов прибыли, нет такого преступления, на которое не пошел бы собственник, чтобы увеличить свой капитал.
— Хорошо сказано, — произнес генерал, — кто автор, экономист Явлинский?
— Нет, — ответил опер, — экономист Маркс.
— А канал контрабанды?
— Канал контрабанды, который обеспечивали Матур и Петруха, был перекрыт. Но каждая такая операция приводит к тому…
— …что канал возникает в другом месте.
— Да, и еще более законспирированный.
— Но обстановка у нас вполне благополучная.
— Это как раз и подтверждает факт существования канала. Ведь очень большие деньги не любят даже малого шума.
Этот разговор, как и доклад, что происходил в кабинете, никак не трогал Бубна. Хотя к концу его он стал с некоторым интересом поглядывать то на генерала, то на докладчика.
— Как получилось, что оперативный псевдоним сотрудника был расшифрован? — спросил опера генерал.
— Это парадокс человеческого мышления, — ответил опер. — Когда Бубнов стал играть роль уголовного авторитета, он получил кличку Бубен, которая совпала с его оперативным псевдонимом.
— А что нам скажет московский коллега? — наконец произнес генерал и посмотрел на Бубна. Опер тоже перевел взгляд на коллегу. Но тот пожал плечами и произнес:
— С любопытством прослушал все, что тут говорилось, прямо, как любит говорить мое начальство, — боевик голливудский. Так все лихо закручено. Но чего вы хотите от меня. Ведь вы лучше других знаете, что я не имею к нему никакого отношения.
— Но вы же участвовали в операции? — растерянно произнес опер.
— Вот и ваше дело у меня на столе, — добавил генерал.
— Если то, что произошло сегодня, вы называете операцией, то я в ней действительно участвовал.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул опер Миша.
— Но ты же сам просил меня сыграть роль какого-то Бубна. Я и сыграл. Хотя до сих пор не могу понять, кому в голову пришло человека назвать бубном. И я надеюсь, сыграл ее неплохо.
— Ну вот, — опять произнес опер, — сработало профессиональное чувство ответственности. вспомнились навыки.
— Я пошел на это, потому что хотел спасти свою будущую жену. Впрочем, почему вы смотрите на меня как на сумасшедшего? Вот мои документы, и вы можете убедиться, что я не Коля, и не Бубнов, а Борис Бульбович, и к Москве не имею никакого отношения. А вы, опер Миша, наверное, обладаете даром гипнотизера: прошептали мне на ухо какое-то слово, и меня будто подменили. Иногда и сам не понимал, что делаю. Но, слава богу, все закончилось благополучно. И для меня, и для вас. Кстати, вот мой паспорт.
Борис протянул оперу паспорт, а тот передал его генералу.
Генерал внимательно посмотрел на фото, затем сравнил его с фотографией в личном деле майора Бубнова и, слегка смущенный, возвратил Борису.
— Не смею задерживать, — произнес он.
Борис поднялся со стула и направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, генерал и опер посмотрели друг на друга.
— Что будем делать? — спросил опер.
— Ничего, если у россиян свихнулся один из сотрудников, это их проблемы. Кстати, хорошо, что тогда отговорили меня подписывать запрос в Москву.
— Мои действия? — по-военному лаконично, но уже с оттенком радости произнес опер.
— Написать отчет об успешной реализации операции, ликвидации преступного авторитета Петрухи и, к сожалению, гибели нашего сотрудника.
— А насчет Бубна?
— Ах, Бубен, Бубен, — сказал генерал, — что с тобой делать?
— А давайте все же честно дадим в Москву шифровку, что их сотрудник отбыл из Бреста сегодняшнего числа. А если он не явится к месту службы, то это, опять же, не наши проблемы.
— Послушай, — сказал директор Алине, — нам надо как-то освободиться и уйти из квартиры, а то этот садист явится сюда и.
— Может, мне позвонить соседке? — спросила Алина.
— Соседке — это хорошо, — сказал директор, — но он фактически заминировал дверь. Соседка, не зная этого, потянет за ручку, кольцо выдернет чеку и соседка взлетит на воздух. Не факт, что и мы останемся целы.
Директор попытался освободиться от наручников, но только сильнее затянул браслет на своем запястье.
— Господи, — произнес директор, — у меня запястья распухли.
— Ой, — сказал Алина, — кто-то открывает дверь.
— Ну все, нам конец, — сказал директор и закрыл глаза.
Алина с ужасом смотрела, как открывается дверь, видела, как граната упала на пол, а чека с кольцом осталась висеть на дверной ручке.
Но взрыва не произошло, а в комнату вошел Борис.
— Опа-на, — сказал он, — Голливуд продолжается. На полу валяется муляж гранаты, а мои друзья прикованы к батарее. Как вас расковать?
