Он присел около тех двоих, которые в начале заварухи еще были живы, и потащил одного из них подальше от схватки. Хорошая мысль.
Жан-Клод схватил женщину. Ухватившись рукой за торчащий из нее клык, он с хрустом его обломал. Треск был как от винтовочного выстрела. Рука женщины оторвалась от тела, обнажив кости и связки. Женщина вскрикнула последний раз и обмякла. Он отнес ее ко мне и положил на землю. Правая рука женщины болталась на пучках мышц. Он освободил ее от змеи, но чуть не оторвал ей руку.
– Помогите ей, ma petite.
Он положил ее к моим ногам, окровавленную и без сознания. Кое-что в первой помощи я понимала, но Господи ты Боже мой, куда же тут накладывать жгут? Или шину на руку? Она же не сломана, она вырвана из сустава!
По палатке дохнуло ветром. Меня толкнуло воздухом. Я ахнула и отвернулась от умирающей девушки. Жан-Клод стоял возле змеи. Все вампиры терзали ее тело, и все же она еще жила. Ветер трепал кружевной воротник, развевал волосы. Он шептал мне в лицо, сердце подкатывалось к горлу. Единственный звук, который был мне слышен, – это звук шумящей в ушах крови.
Жан-Клод пошел вперед почти что крадучись. И я ощутила, как что-то во мне движется вместе с ним. Как будто он держит невидимую нить от моего сердца, пульса, крови. Сердце билось так часто, что я не могла дышать. Что же это творится такое?
Он склонился над змеей, руки его зарылись в ее плоть чуть пониже пасти. Это мои руки впивались в кость, рвали ее. Она была скользкой, влажной, но холодной. Наши руки дернули в одну сторону, в другую и потянули, пока плечи не свело от напряжения.
Голова оторвалась и перелетела через ринг. Потом хлопнулась, щелкая пастью в пустом воздухе. Тело еще дергалось, но уже умирало.
Я упала на землю рядом с раненой. Браунинг оставался у меня в руке, но он бы мне не помог. Я снова слышала, снова ощущала. Руки не были покрыты запекшейся кровью. Там – это были руки Жан-Клода, не мои. Господи, что со мной происходит?
Я все еще ощущала кровь на руках. Неимоверно сильное воспоминание. О Боже!
Что-то коснулось моего плеча, и я резко повернулась, чуть не ткнув человека пистолетом в лицо. Это был тот, в сером тренировочном. Он склонился надо мной, подняв руки вверх и уставясь на пистолет.
– Я на вашей стороне, – сказал он.
Сердце все еще колотилось у меня в горле. Я не решалась заговорить, не доверяя собственному голосу, поэтому просто кивнула и отвела ствол в сторону.
Он расстегнул куртку.
– Может быть, так мы хоть частично остановим кровь.
Он скомкал куртку и прижал ее к ране.
– Наверное, она в шоке, – сказала я. Голос мой звучал как-то странно, сдавленно.
– У вас тоже вид не ахти.
И чувствовала я себя тоже не ахти. Жан-Клод входил в мой разум, в мое тело. Мы были будто одной личностью. Я затряслась и не могла остановиться. Может, это и был шок.
– Я вызвал полицию и “скорую”, – сказал он.
Я разглядывала его лицо. Черты были резкими – высокие скулы, квадратная челюсть, но губы мягкие, что придавало ему очень сочувственное выражение. Волнистые каштановые волосы спадали по сторонам лица, как занавесы. Я вспомнила другого мужчину с длинными каштановыми волосами. Он тоже был связан с вампирами. Умер страшной смертью, и я не могла его спасти.
На дальней стороне ринга я заметила Маргариту. Она стояла и смотрела с расширенными глазами и полураскрытым ртом. Наслаждалась зрелищем. О Боже. Вервольф оторвался от змеи. Оборотень был очень похож на классический вариант любого вервольфа, что крался когда-либо по улицам Лондона, разве что он был голый и между ногами у него были гениталии. Киноверсии волколаков всегда гладкие и бесполые, как кукла Барби.
Шерсть у вервольфа была цвета темного меда. Вервольф – блондин? Не Стивен ли это? Если нет, значит, Стивен смылся, а такое Жан-Клод вряд ли допустил бы.
– Всем стоять! – завопил кто-то, и через ринг рванулись два копа с пистолетами в руках.
– Господи Иисусе! – сказал один из них.
Я отложила пистолет, пока они разглядывали мертвую змею. Тело ее еще дергалось, но она была мертва. Только до тела рептилий осознание собственной смерти доходит дольше, чем до теплокровных.
Я была легка и пуста, как воздух. Все было каким-то призрачно-нереальным. И дело было не в змее. А в том, что сделал со мной Жан-Клод. Я затрясла головой, пытаясь очистить ее, начать думать. Здесь копы. Есть то, что я должна сделать.
Я достала из сумки пластиковую карту-удостоверение и пристегнула к воротнику. Карта гласила, что я член Региональной Группы Расследования Противоестественных Событий. Почти как служебная табличка.
– Пойдем поговорим с копами, пока они не начали стрелять.
– Змея мертва, – возразил он.
Волколак терзал мертвую тварь длинной остроконечной мордой, отрывая куски мяса. Я сглотнула слюну и отвернулась.
– Они могут решить, что змея – не единственный здесь монстр.
– А! – сказал он очень тихо, будто такая мысль ему и в голову прийти не могла. Что он делает здесь среди монстров?
Я пошла, улыбаясь, навстречу полицейским. Посреди ринга стоял Жан-Клод в рубашке настолько окровавленной, что она прилипла к его телу, очерчивая линии сосков под тканью. По лицу его тоже была размазана кровь. Руки были обагрены до локтей. Молодая белокурая вампирка погрузила лицо в змеиную кровь. Она набирала в рот окровавленного мяса и высасывала его. Звук при этом был очень влажным и казался громче, чем должен был быть.
– Я Анита Блейк. Я работаю с Региональной Группой Расследования Противоестественных Событий. Вот мое удостоверение.
– Кто это с вами? – Полицейский мотнул головой в сторону мужчины в сером. Револьвер его был направлен куда-то в сторону ринга.
– Как вас зовут? – шепнула я уголком рта.
– Ричард Зееман, – тихо ответил он.
Вслух я произнесла:
– Ричард Зееман, ни в чем не повинный прохожий.
Это была наверняка ложь. Насколько может быть ни в чем не повинен человек, просыпающийся в кровати среди вампиров и оборотней?
Но полицейский кивнул.
– А остальные? – спросил он.
Я посмотрела туда, куда он показывал. У меня у самой был вид не лучше.
– Менеджер и несколько его сотрудников. Они набросились на эту тварь, чтобы не дать ей вырваться в толпу.
– Но ведь они не люди? – спросил он.
– Нет, – ответила я. – Не люди.
– Твою Бога мать! Ребята в участке нам ни за что не поверят, – сказал его напарник.
Наверное, он был прав. Я была здесь и тоже с трудом могла поверить. Гигантская кобра-людоед. Именно что твою Бога мать.
Я сидела в коридорчике, который служил для выхода артистов на арену. Освещение здесь было тусклое, будто некоторые из тех, что здесь проходили, не любили сильного света. Тоже мне удивили. Стульев здесь не было, и я слегка устала сидеть на полу. Сначала я давала показания полицейским, потом детективу в штатском. Потом прибыла РГРПС и начала допрос снова. Дольф мне кивнул, а Зебровски застрелил из большого и указательного пальцев. С тех пор прошел час пятнадцать минут. И мне стало надоедать, что на меня не обращают внимания.
Ричард Зееман и вервольф Стивен сидели напротив. Руки Ричарда свободно обхватили одно колено. На ногах у него были найковские кроссовки с синим верхом на босу ногу. И даже лодыжки у него были загорелыми. Густые волосы спадали на голые плечи. Глаза его были закрыты, и я могла разглядывать его мускулистый торс, сколько мне угодно. Плоский живот с треугольником темных волос, поднимающимся над тренировочными штанами. Грудь гладкая, правильная, без единого волоска. Это я оценила.
Стивен спал, свернувшись на полу клубком. На левой стороне его лица наливался синяк теми черно-синими и мясисто-красными цветами, которые дают по-настоящему серьезные ушибы. Он был завернут в серое одеяло, которое дали ему санитары, и, насколько я могла судить, больше ничего на нем не было. Наверное, всю одежду он потерял, когда перекидывался. Волколак был больше, чем он сейчас, и ноги имели совсем другую форму. Итак, красивые джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги ушли в историю. Наверное, потому и была голой негритянка-оборотень. А не потому ли был голым и Ричард Зееман? Он, что ли, тоже оборотень?
Не похоже. Если так, то он маскировался лучше любого другого, кого мне приходилось встречать. И к тому же, если он оборотень, почему не вступил в битву с коброй? Для невооруженного человека он поступил очень разумно: не путался под ногами.
Стивен, с которого начиналась эта великолепная ночь, выглядел совсем не великолепно. Длинные белокурые волосы пропитались потом и прилипли к лицу. Пол закрытыми глазами налились черные мешки. Дышал он быстро и неглубоко. Глаза под закрытыми веками дергались. Сны видит? Кошмары? Снятся ли вервольфам оборотни-овцы?
Ричард выглядел великолепно, но ведь его не колотили о бетонный пол гигантская кобра. Он открыл глаза, будто почувствовал, что я его рассматриваю. И посмотрел в ответ совершенно пустыми карими глазами. Мы смотрели друг на друга молча.
