Прошло еще двадцать минут. Джесси заметила, что в трудном месте Гилбрайд опять чуть не промахнулся — раз, другой.
Снова переговоры со Скипом.
Джесси показалось даже, что она слышит, как Скип шепчет: «АРТИ работает отлично».
Ганс Пфеффер подошел к Джесси.
— Сделай что-нибудь, — сказал он вполголоса.
— Ганс, — шепнула она в ответ, — Карл — один из самых влиятельных людей здесь, в больнице. Тому, кто осмелится прервать его посреди такой операции, лучше уж сразу уволиться.
— Иди! — прошептал Ганс. — Джесси, иди скорее, не то…
Пфеффер замер на полуслове. Они с Джесси уставились на экран монитора: слева от АРТИ, явно за границами опухоли, появилось серое облачко. Крохотное пятнышко явно увеличивалось. Артериальное кровотечение. Направленный Карлом не в ту сторону, АРТИ повредил щупальцем артерию.
Через несколько секунд по интеркому прозвучал сдавленный голос Гилбрайда:
— Доктор Коупленд, вы еще здесь?
Джесси кинулась к микрофону:
— Да.
Граф Херманн беспокойно заерзал: боль, вызванная резким скачком внутричерепного давления, дала себя знать.
— Прамод! — обратилась Джесси к анестезиологу. — Добавьте наркоза, пусть уснет. И снижайте давление. Дайте сорок кубиков лазикса и сто маннитола. Карл, я иду.
Надев шапочку с маской, Джесси помчалась в операционную. Данл Тумей отошел в сторону, освободив ей место между головками магнита. Джесси взглянула на Гилбрайда и заметила, что он побледнел.
— Дайте увеличенное изображение места кровотечения, — попросила Джесси.
Через несколько секунд на экране возникло изображение. Кровь заливала мозг Херманна. Почти наверняка было повреждено одно из ответвлений левой передней церебральной артерии.
Гилбрайд, отключив микрофон, сказал Джесси:
— Это… робот вышел из строя, — шепнул он. — Он меня не слушался.
— Понятно, — бросила Джесси.
— Давление растет. Что будем делать?
— Сбивать, — коротко ответила Джесси. — Если ты не против, давай поменяемся местами.
Гилбрайд колебался. Чтобы сохранить жизнь больному, ему надо было позволить себя унизить, надо было уступить свое место ассистенту. Для большинства врачей вопрос решался бы однозначно, но Карлу пришлось еще побороться со своим самолюбием.
— Приступай, — сказал он наконец.
Джесси встала к пульту и включила микрофон.
— Ребята! — сказала она тем, кто сидел в компьютерной. — Попробуйте дать увеличение на левый участок, туда, где прорвана артерия. Я постараюсь подвести туда АРТИ, пусть он ее прижжет.
— Сейчас.
Лазер добавили к АРТИ совсем недавно. Теперь робот мог не только разжижать ткани ультразвуком и отсасывать все отходы, но и прижигать пораженные участки.
Поврежденный сосуд находился в нескольких микронах от АРТИ. Самое трудное — отодвинуть робота чуть назад и развернуть его. Джесси действовала медленно, но безошибочно.
— Ну, сплюньте… Прицел… Огонь!
Она нажала на кнопку, управлявшую лучом лазера. Кровь вокруг поврежденного участка забурлила, и кровотечение тут же прекратилось. Минуту все стояли, молча уставившись на экраны мониторов.
— Джесси! — раздался голос Ганса Пфеффера. — Кровотечение остановлено. Отличная работа!
Кто-то рядом с Пфеффером зааплодировал, потом овациями разразились все присутствовавшие в операционной.
— Все получилось, доктор, — сказал Гилбрайд так, чтобы все слышали. — Пора пускать АРТИ в обратный путь.
— По-моему, лучше пусть он сначала отсосет кровь, — сказала Джесси.
— Прошу! Приступайте. После того как граф Херманн очнется, решим, когда удалять оставшуюся часть менингиомы.
Джесси изумленно посмотрела на шефа, но ничего не сказала. Рольф Херманн — или Клод Маллош — имел столько же шансов очнуться, сколько она — выиграть в лотерею.
К тому времени как Рольфа Херманна доставили в блок интенсивной терапии Седьмой хирургии, слухи о фиаско Гилбрайда уже поползли по больнице. Зрачки у графа были расширенные, на свет не реагировали. Рефлекс Бабинского — шевеление большого пальца ноги при прикосновении к стопе — присутствовал на обеих стопах, а это означало, что связь между мозгом и конечностями нарушена.
Джесси было противно смотреть на то, как злится Гилбрайд. Он переоценил свои силы и опыт, и это стоило больному жизни, а отделению — четырех миллионов долларов. Он потребовал, чтобы Джесси сопроводила его в палату, где собрались родственники Херманна. Там их ждали Орлис с падчерицей и одним из пасынков. Джесси села позади Гилбрайда. Глядя на семью графа, она думала: неужели красавица жена Херманна на самом деле убийца, а его отпрыски — телохранители из числа приближенных Клода Маллоша? Если эти люди смогли убить Сильвана Мэйса, который даже не оперировал Маллоша, то как же они поступят с теми, кто его искалечил?
— Увы, — сказал Гилбрайд. — Мне нечем вас порадовать. Поначалу все шло хорошо, но затем мы столкнулись с… некоторыми проблемами…
— С проблемами? — ледяным тоном переспросила Орлис.
— Миссис Херманн, во время операции у вашего мужа открылось мозговое кровотечение. Точно сказать не могу, но, по-видимому, была повреждена артерия.
Орлис быстро перевела сказанное детям графа. Джесси пыталась прочесть что-нибудь по их лицам, но не смогла. Может, они на самом деле убийцы, но и актеры великолепные.
— Чего нам теперь ждать? — спросила Орлис.
Гилбрайд сокрушенно покачал головой. Выражение лица у него было печальное. Джесси такое видела и раньше. Он собирался нарисовать самую мрачную перспективу в надежде на то, что любое улучшение будет ему на руку.
— Нам с доктором Коупленд удалось при помощи нашего робота прижечь поврежденный сосуд лазером и остановить кровотечение. Но повреждения мозга чересчур серьезные. Я…
— Доктор Гилбрайд, — прервала его Орлис, — прекратите вилять и скажите прямо, выживет мой муж или нет.
Нет! — чуть не закричала Джесси. Сдержись!
— Миссис Херманн! — Гилбрайд начинал выходить из себя. — Я понимаю, как вы расстроены, но я не позволю говорить с собой в таком тоне.
— Я привезла сюда мужа целым и невредимым, а вы сделали из него… овощ! Вы что, ждете от меня благодарности?
Гилбрайд побагровел:
— Миссис Херманн, вы и граф ознакомились с вероятными исходами и дали письменное согласие на операцию. Мы сделаем для него все, что в наших силах. Завтра я на двое суток отбываю в Нью-Йорк. Моих больных будет вести доктор Коупленд.
— В Нью-Йорк? — хором воскликнули Орлис и Джесси.
— Я — член оргкомитета одной очень представительной конференции в Нью-Йоркском университете, — сообщил Гилбрайд. В его голосе сквозила неприкрытая гордость.
— Доктор Гилбрайд! — сказала Орлис пугающе спокойным голосом. — Если вы уедете из Бостона, оставив моего мужа в таком состоянии, вы об этом очень пожалеете.
— Об этом мы побеседуем утром, — ответил Гилбрайд и поспешно вышел.
— Постарайтесь его образумить, доктор Коупленд, — холодно бросила Орлис. — Я говорю совершенно серьезно: если он бросит моего мужа, он об этом пожалеет.
— Обязательно ему это передам, — сказала Джесси.
Джесси никак не могла оправиться от встречи с Орлис и, проводя осмотр Сары Деверо, которая потихоньку приходила в себя в БИТ, с трудом сосредоточилась. Орлис… Алекс… Гилбрайд… Маллош. В ее профессии отвлекаться никак нельзя — это может привести к трагедии. Нет, ей просто необходимо поговорить с кем-нибудь о том, что сегодня произошло. Единственный человек, которому она может полностью доверять, — это Эмили.
Джесси подошла к телефону на посту. Эмили взяла отгул — у ее сына в школе был концерт. Джесси надеялась, что застанет ее дома.
Трубку снял Тед, старший сын Эмили.
— Джесси? Мама ушла час назад. Ей позвонили, и она сказала, что съездит ненадолго в больницу.
— А она сказала, кто звонил?
— Нет. Я подумал, что ты.
Джесси стало немного не по себе. Семья Дельгреко жила в Бруклине, совсем неподалеку от Медицинского центра. Эмили давно следовало появиться.
— А папа дома?
— Нет. Он редко возвращается раньше семи.
— Когда придет, попроси, чтобы позвонил мне в больницу. Если мама объявится, ей передай то же самое.
— Ладно.
— Береги себя, Тед!
Джесси повесила трубку и сразу же послала Эмили сообщение на пейджер. Прошло пятнадцать минут, но она не перезвонила. Джесси сидела и записывала в карту Сары результаты последнего осмотра, и тут вдруг к ней сзади подошел Алекс.
— Привет, док! — сказал он тихо.
— Господи! Ты меня напугал!
— Извини. Можно с тобой поговорить?
— Алекс, я еще ничего не решила.
— Ты не поверила тому, что я тебе рассказал?
— Я… я не знаю, чему верить.
