Дарби ощутила, как у нее в голове словно что-то вспыхнуло. Как раз в том месте, где ее позвоночник соединялся с мозгом. Она стиснула трубку, испытывая страстное желание раздавить ее.
— Я не инфицирована, и вам это известно не хуже, чем мне.
— Мисс МакКормик, эти тесты делаются очень долго. Мы до сих пор не знаем, воздействию какого вещества вы подверглись. Пока мы этого не поймем, следует наблюдать…
— Кто ваш непосредственный начальник?
— Непосредственный начальник? Я не понимаю, какая…
— Этой конторой заведует армия, верно?
Молчание.
— Я хочу поговорить с кем-то, кто располагает полномочиями, — продолжала Дарби. — И немедленно.
— Я передам вашу просьбу кому следует, но вам, наверное, известно, что нам запрещено обсуждать происшествие в Нью-Гемпшире. Возможно, вам следует обратиться с этими вопросами к людям из ФБР. Я могу их сюда пригласить.
Дарби уже общалась с двумя агентами, двумя ирландцами, Конноли и Келли, присланными сюда из бостонского офиса. Они стояли в комнате, облицованной белой плиткой, отделенные от Дарби плексигласовым барьером, и записывали ее рассказ, время от времени задавая уточняющие вопросы. Таким образом, все общение происходило через переговорное устройство. Они заявили, что им ничего не известно о расследовании происшествия в Гранитном штате[1] к северу от Бостона, и пообещали прислать кого-то, кто сможет ответить на ее вопросы.
С тех пор прошло четыре дня. А может, и пять. Дарби было очень трудно следить за временем.
Она переложила трубку к другому уху.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Говард.
— А ты что здесь делаешь, Говард?
— Я? — усмехнулся ее собеседник. — Я всего лишь скромный лаборант.
— Хорошо, Говард. Я хочу, чтобы ты передал своему начальству вот что. У следующего, кто войдет в мою палату, должен быть файл с результатами всех моих анализов крови. Упомянутое лицо должно вручить мне этот файл, а потом ответить на мои вопросы. На все вопросы, включая те, которые будут касаться происходящего в Нью-Гемпшире. Если это требование не будет выполнено, я не только не позволю взять у себя ни капли крови, но еще и заставлю этого человека выползти отсюда на четвереньках. Ты меня понял?
— Я понимаю ваше волнение, честное слово, понимаю, но вам необходимо…
— Мы и в самом деле поняли друг друга, Говард?
— Я передам ваше сообщение. Так как насчет ланча? Как вы смотрите…
Дарби повесила трубку и, вернувшись к кровати, снова улеглась, спрашивая себя, сколько еще пройдет времени, прежде чем кто-то согласится с ней поговорить.
«А что, если они не смогут или не захотят отвечать на твои вопросы? Что ты тогда будешь делать?»
Тогда ей придется выполнить свое обещание.
Ее мысли вернулись к человеку, которого она приковала к дереву, к этому существу с молочно-белой кожей без зубов и языка. Он никак не мог освободиться самостоятельно. Кто-то должен был его освободить. Либо кто-то из его находившихся поблизости и следивших за ними приятелей, либо один из команды биозащиты. Быть может, даже сам Глик.
И что это за черный прибор был вшит ему в спину? Что же это за штуковина? Сигнализатор местонахождения?
Не находя ответов на свои вопросы, Дарби постепенно теряла самообладание.
У нее перед глазами стоял человек, утверждавший, что он и есть пропавший Чарли Риццо. Она видела его маску из высохшей человеческой кожи с отверстиями для глаз и рта, швы, которыми эта маска была пришита к изуродованной шрамами, но здоровой коже, принадлежащей не человеку, заявившему, что его зовут Чарли Риццо, а самому Чарли Риццо, мальчику, родившемуся без обоих сосков и исчезнувшему много лет назад. И вот теперь, совершенно неожиданно и необъяснимо, этот мальчик появляется в доме своих родителей и берет всю семью в заложники.
Разумеется, у всех этих событий имеется объяснение.
Чарли… А в том, что это действительно был Чарли Риццо, Дарби уже нисколько не сомневалась… Так вот, Чарли позвонил 9-1-1 и вызвал спецназ и бронированный автомобиль. Он подстрелил и бросил в кусты какого-то человека. Когда она спросила у него, кто это, он ответил: «Я надеюсь, что вы сможете ответить на этот вопрос. Для этого я вам его и подарил». Чарли хотел, чтобы она вошла в дом и стала свидетелем признания его отца. Что же Чарли сказал отцу? Ага, вот оно! «Я хочу, чтобы ты рассказал доктору МакКормик, почему я здесь… Не стесняйся, папочка. Начни с того дня, когда меня похитили».
Марк Риццо так ничего и не объяснил. Хотя нет, кое-что он все же сказал: «Это существо не мой сын». Она повалила Чарли на пол, комнату наполнил слезоточивый газ, и в дом ворвались люди в форме спецназа. Они пришли не за Чарли. Его они убили вместе с остальными членами семьи.
Кроме отца. Они забрали Марка Риццо… Куда? Туда, где все эти годы жил Чарли? Но почему они его не убили? С какой целью они оставили его в живых?
«Ты считаешь, что у них была цель?»
Быть может, не цель, но какое-то объяснение так или иначе должно существовать.
Дарби не пришлось слишком долго терзаться всеми этими вопросами. Ход ее мыслей прервало шипение открывающейся двери. Это была стальная герметичная дверь белоснежной комнаты за плексигласовой дверью.
Человек, собирающийся войти в ее палату, как и все предыдущие визитеры, был с головы до ног облачен в толстый белый ОЗК. Скрывающие его руки перчатки завязывались у локтей, а голова была защищена противогазом, подключенным к работающему от литиевой батареи респиратору, закрепленному на спине. С этого расстояния Дарби не видела его лица, но, судя по росту посетителя и ширине его плеч, это был мужчина. Он махнул карточкой перед датчиком, после чего ввел код. У него на бедре висел лоток из нержавеющей стали, на котором лежали стетоскоп, стеклянные пробирки, иглы в пластмассовых чехлах и стояло несколько пузырьков.
Раздалось гудение видеокамеры, повернувшейся к входящему в комнату мужчине. Дарби закинула руки за голову и тоже наблюдала за неуклюжей походкой этого астронавта, исследующего поверхность неизвестной планеты.
Он поставил лоток в ногах ее кровати. Гудение прекратилось, сменившись полной тишиной. Дарби не сводила глаз с блока респиратора.
— Как вы сегодня себя чувствуете, мисс МакКормик?
Голос звучал несколько женоподобно, к тому же Дарби уловила в его речи легкое пришепетывание. Она подняла глаза на прозрачное лицевое стекло и увидела темно-синие глаза под густыми бровями, слившимися в одну волосатую гусеницу.
— Мы знакомы?
— Нет, — отозвался гость, снимая пластмассовый колпачок с иглы. — Проблемы с дыханием?
— Вы врач?
— Да. Но расскажите мне о вашем дыхании. Быть может, вы испытываете…
— У вас есть имя?
— Доктор Джеркинс.
— Как лосьон для рук?
— Да. А теперь, если можно, о вашем дыхании.
— Мое дыхание в полном порядке. Как и зрение. И еще меня не тошнит.
— А как у вас с пищеварением?
— Спасибо, что напомнили. Да, у меня есть проблемы с пищеварением.
Он поднял на нее глаза, в которых светился живейший интерес. У этой подопытной свинки наконец-то проявился симптом.
— Мне трудно переваривать весь этот бред относительно того, что вы до сих пор не знаете, воздействию каких веществ я подверглась, — хладнокровно произнесла Дарби. Ее раздражала необходимость сохранять хорошую мину при столь отвратительной игре. Она выдавила из себя улыбку и все так же спокойно продолжала: — И можете не утруждать себя заявлениями, что у вас до сих пор нет результатов анализов. Вы только и делаете, что берете у меня кровь и впрыскиваете в мои вены какое-то дерьмо, отказываясь сообщить мне его название. У меня от него голова гудит, как после нескольких раундов с Крисом Брауном.
— С Крисом Брауном?
— Это парень певицы Рианны. Тоже певец. Он избил ее до полусмерти. Это было во всех газетах.
— Боюсь, что я это пропустил. Как бы там ни было, но вялость, которую вы испытываете, — это побочный эффект седативных препаратов, которые мы колем, чтобы облегчить боль от сломанных ребер и не допустить угнетения дыхания.
— Что возвращает нас к началу разговора. Я в последний раз вас спрашиваю, доктор Джеркинс, воздействию какого вещества я подверглась?
— Похоже, это был зарин.
— Похоже?
— Ваши анализы не дают нам полной картины. Именно поэтому мы…
— Как насчет тех, кто погиб в Нью-Гемпшире? Вы взяли у них анализы?
— Взяли. Они умерли, вдохнув зарин. Зарин, мисс МакКормик, это нервный газ, изначально разработанный немцами в качестве…
— Пестицида, — закончила за него Дарби. — Это прозрачный бесцветный газ, не имеющий запаха. Он может до получаса сохраняться на одежде человека, что объясняет необходимость в немедленной дегазации. Вдыхание газа или небольшая капля сжиженного газа на коже приводит к потере сознания, конвульсиям, параличу, а затем и остановке дыхания.
