Мимо моих глаз проносились улицы и улочки. Зазывали яркие рекламы, блистали белоснежные улыбки актеров. Солнце отражалось в окнах домов. Бликами наполнялся прекрасный мир. День был в разгаре, а вот я выпал из него. Будто прыгнул на подножку отъезжающего от остановки автобуса и нелепо поскользнулся. Повалился назад, больно ударился спиной об асфальт дороги. Остался лежать в одиночестве и думать о том, как же все так могло получиться.
* * *
Отсидеть за решеткой положенные двое суток мне не довелось, чему я был несказанно рад. Вдыхать запах мочи и пота, который исходил от бродяги, проводящего свой досуг со мной в одной камере, не представляло для меня никакого удовольствия. Время неумолимо бежало вперед, и в тревожные минуты мне казалось, что обо мне забыли все и вся.
Но прежде чем покинуть чужие стены, мне пришлось отсидеть в них порядка четырех часов. Все это время я думал о внезапном возвращении Лили, о своем двойнике, о бегуне, о фотографиях. Я пытался сложить воедино кусочки этой безумной головоломки, но у меня ничего не получалось. Усталость брала свое.
Сидя на железной скамье, я закрыл глаза и погрузился в тягучий, тяжелый сон. Он сковал мои веки. Даже тогда, когда сознание вернулось ко мне, я не сумел открыть свои глаза. Будто дурман наркотиков опьянил меня, забрал к себе в царство вечных сновидений.
Тропинка скользила меж огромных стволов многовековых деревьев. Их пышные кроны не пропускали свет солнца, оттого в глубине леса было довольно темно. Ветер шумел листвой, хрустел слабыми ветками сильных деревьев. То был величественный северный лес, хранящий в себе память планеты, ее эмоции и чувства.
Я шел по тропинке, сжимая в руках свое верное и, в то же время, неисправное оружие. Долгими часами я пытался найти выход из леса, но тропинка, казалось, была бесконечной. Виды повторялись, и я постепенно приходил к мысли, что блуждаю по кругу. Тревожное чувство охватывало меня снова и снова.
Внутри меня зародилась уверенность в том, что Лиля заточена в самой высокой башне темного замка, находящегося за краем этого бесконечного леса, окруженного глубоким рвом. Там, в пустой комнате, она была одна, а под дверью стояла стража. Дети в доспехах. Но почему дети? — задавался я вопросом снова и снова.
Впереди меня пробежал олень. Его рога показались мне слишком большими, и поначалу я не поверил своим глазам. Он бежал своим путем, и я почему-то решил последовать за ним. Сойдя с тропинки, я рванул вперед, еле успевая уклоняться от назойливых веток, бьющих меня по лицу. Я бежал за ним так, как люди бегут за счастьем всю свою жизнь. Да только вот не поспевал я…
И вот, потеряв из вида оленя, я остановился. Внезапно кончился лес, и перед моим взором предстал темный замок с башнями, достающими вершинами своими до самих небес. Чарующий вид его заставил меня упасть на колени. Я долго смотрел на замок, изучая все, даже самые мельчайшие, детали. Я думал над тем, как преодолеть глубокий ров. В тот момент ко мне со спины подкрался озлобленный ребенок в доспехах. Маленькая девочка, сжимающая в руках милый, но безумно острый меч…
Я проснулся в холодном поту. Реальный мир возвращался ко мне слишком медленно. Я будто бы видел, как наливаются грязным цветом стены, как прорисовываются мельчайшие детали окружения. Мир загружался. Как в компьютерной игре.
Увы, я всегда искал ответы там, где многие из моего окружения пытались эти ответы бережно хранить. Отвечая честно, я думал лишь о том, как выгодно будет звучать моя «правда» в той или иной ситуации. Зачастую это приводит лишь к тому, что человек забывает, что он чувствует на самом деле.
А что чувствовал я, когда отвечал на вопросы высокого мужчины в клетчатом пиджаке? Мы стояли в коридоре, слабо освещенном люминесцентными лампами. Поправляя свои очки, очень выгодно смотрящиеся на выделяющемся носу, он проговаривал каждое слово, будто бы давая мне установку в эти его слова вслушиваться. Я скользил по ним, пытаясь не ощущать всего того смысла, который они несли в себе. Но слова собирались в предложения, и тут я уже становился бессилен.
— Вы понимаете, что это очень серьезно? — спрашивал он меня, и глаза его наливались слезами. Быть может, мне просто так казалось.
— Конечно, — отвечал я с присущей самому себе честностью. — Я продолжаю принимать те таблетки, что вы мне выписали…
— Но дело в том, с какой периодичностью вы их принимаете! И с чем смешиваете, — он приложил ладонь к губам. — Знаете, тот полицейский, — он указал пальцем в сторону от себя. — Он сказал мне, что вы были в неадекватном состоянии… и были пьяны. Послушайте, это серьезно…
— И вы слушаете этих людей? — я возмутился. — Да они же могут любого к стенке прижать. Да, я пил вчера, но не более чем для того, чтобы просто расслабиться. Я знаю свою меру.
— Рад это слышать. Искренне рад. Но вы не посещаете сеансы уже без малого месяц. Мы можем обсудить это…
— Не стоит, доктор. Просто я стал чувствовать себя много лучше.
А после я наблюдал за тем, как мужчина в клетчатом пиджаке, очень вежливый по натуре человек, с неприсущей ему грубостью общался с одним из полицейских. Тем самым, что встретился мне на дороге. Я слышал обрывки фраз, произносимые уже на повышенных тонах. Мне думалось, что и сам доктор окажется за решеткой с таким вот подходом к делу.
Он ткнул пальцем в бумагу, которую вытащил из внутреннего кармана пиджака. Поправив очки, он пристально посмотрел на полицейского, после чего повернул голову и устремил свой взгляд на меня, стоящего, как потерявшийся ребенок, на другой стороне коридора.
— И эти люди считают, что служат порядочным гражданам, — с негодованием произнес доктор, когда приблизился ко мне. — Как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем с утра, — улыбнувшись, ответил я. — Ну так что? Я свободен?
— Остались некоторые формальности. Ну а ваш автомобиль вам придется забирать самостоятельно. Могу подбросить.
— Это было бы очень кстати.
Мы шли по коридору. Из открытых дверей вырывался шум голосов, сливавшихся в единую речь, столь неясную мне. Нежно гудел кондиционер. Несмотря на прохладную погоду, в отделении было достаточно жарко, чтобы сойти с ума, просидев не один час в окружении угнетающих стен и не менее угнетающих людей.
Закончив марать бумагу в кабинете одного из начальников(который показался мне весьма миловидным человеком), мы с доктором направились к выходу из отделения. Его автомобиль был припаркован неподалеку. Вытянутый универсал не первой свежести. Старомодный дизайн, чуть угловатый. Кожаные сидения, впитавшие в себя пот тел всех тех, кто когда-то сидел на них и изнемогал от жары. И еще запах, который приобретает салон автомобиля с годами. Он столь же индивидуален, как и запах человека.
Мне всегда казалось, что душа автомобиля прячется не под капотом, но в обивках сидений, за стрелкой спидометра. В бардачке, в котором у одних владельцев хранится все самое необходимое, а у других — самый разный хлам. Я провел пальцем по обивке сидения и ощутил приятное покалывание в области шейного отдела позвоночника. Меня пробила дрожь.
— Вы не замечали никаких странностей в последнее время? — спросил меня доктор, выворачивая руль. — Необычные ощущения, например…
— Да нет, пожалуй, — качнув головой, ответил я. Доктору не стоило знать о том, что происходит в моей жизни. Это я решил сам.
Он ехал довольно медленно, не желая обгонять другие автомобили. Движения его рук казались мне чересчур гармоничными, и я зачарованно наблюдал, как он переключает передачи и выкручивает руль то вправо, то влево. Оттого мы почти не разговаривали, хоть доктор и старался завести уже давно заглохший двигатель беседы. А мне хотелось просто смотреть на его руки и чувствовать наслаждение, покалываниями распространяющееся по моему телу.
— Приехали, — сказал он, припарковав свой универсал вдоль дороги.
Рядом располагалось одно-единственное здание, размером своим не превышающее размеры деревенского сарая. Позади здания располагалась парковка, где несчетное количество автомобилей дожидалось, подобно преданным домашним животным, своих хозяев. Некоторым из них суждено было простоять на этой парковке долгое время. Некоторым не суждено было увидеть своих хозяев уже никогда.
— Это, возможно, не мое дело, но… постарайтесь не попадать в подобные передряги, — доктор говорил наставническим голосом. Совсем иначе голос его звучал на сеансах, которые я уже давно не посещал. Что-то изменилось в нем с момента нашей последней встречи. Быть может, что-то изменилось во мне. — Я не всегда смогу быть поблизости. Но я постараюсь выручить вас. Просто поймите, что я вам не посторонний человек.
— Спасибо, — сказал я. Мы пожали руки, после чего я покинул машину и направился в сторону парковки.
