Получив признания, Датч Пелтц отправился на поиски Ллойда Хопкинса. Тот как раз сменялся с дежурства на парковке центрального участка. Почувствовав хлопок по плечу, Ллойд обернулся и увидел нервно переминающегося с ноги на ногу Пелтца. В его взгляде он Прочел то, что можно было назвать только чистой любовью.
– Спасибо, малыш, – произнес Пелтц. – Ты меня урыл. Я хотел сказать…
– Никто бы вам не поверил, – перебил его Ллойд. – Пусть все остается как есть.
– Ты не хочешь…
– Вы сделали всю работу, сержант. Я лишь выдвинул версию.
Пелтц так хохотал, что Ллойд испугался, как бы его не хватил удар. Отсмеявшись, Датч перевел дух и спросил:
– Кто ты такой?
Ллойд поправил антенну на своей машине и тихо сказал:
– Я не знаю. Разрази меня гром, не знаю.
– Я мог бы тебя научить кой-чему, – продолжал Датч Пелтц. – Я одиннадцать лет пашу в убойном отделе. Могу дать тебе кучу верных практических советов, поделиться опытом. Чего-чего, а опыта мне не занимать.
– А чего вы хотите от меня?
Пелтц ненадолго задумался.
– Думаю, мне просто хочется узнать тебя поближе.
Мужчины долго смотрели друг на друга в молчании.
Потом Ллойд медленно протянул руку. Их судьбы были решены.
В этой паре именно Ллойд почти с самого начала стал учителем. Датч делился с ним знаниями и опытом. Он рассказывал истории, а Ллойд находил в них скрытую правду человеческих страстей, выводил ее на свет и рассматривал под лупой. Сотни часов они провели в разговорах, перебирая старые преступления и обсуждая самые разные темы: от женской одежды, отражающей характер владелицы, до грабителей с собаками, которые используют своих питомцев, чтобы отвлечь внимание. Каждый из них нашел в другом тихую гавань. Ллойд знал, что перед ним единственный в мире коп, который не покосится на него с подозрением, когда он попятится от звуков радио, не заупрямится, если Ллойд захочет сделать все по-своему. Датч знал, что наконец-то нашел полицейского с высочайшим интеллектом. Когда Ллойд сдал экзамен на звание сержанта, именно Датч потянул за нужные ниточки, чтобы его перевели в следственный отдел. В свое время ему многие задолжали, и он выбрал именно этот случай, дабы попросить об ответной услуге.
После этого Ллойд Хопкинс смог в полной мере раскрыть свои способности и получил ошеломляющие результаты: наибольшее число арестов с последующим осуждением по сравнению с любым другим офицером полиции Лос-Анджелеса за всю историю существования департамента. И это всего за пять лет. Репутация Ллойда выросла настолько, что он попросил и получил почти полную свободу действий. С ним считались и даже советовались самые закоренелые ретрограды среди полисменов. А Датч Пелтц смотрел на все это с радостью, готовый плыть в кильватере гения, тем более что дорогу ему прокладывал человек, которого он полюбил больше жизни.
Ллойд нашел Датча Пелтца в помещении для переклички полицейского участка района Ван-Нис. Тот бродил вдоль стены, перечитывая отчеты о преступлениях, прикрепленные к доскам для бюллетеней. Ллойд кашлянул. Его старший товарищ повернулся и вскинул руки, словно собираясь капитулировать.
– Господи, Ллойд, – воскликнул он, – когда же, во имя всего святого, ты научишься не подкрадываться к друзьям так тихо? Медведь гризли с повадками кота. Господи, помилуй!
Ллойд засмеялся. Он знал, что это проявление любви. Ему было приятно.
– Ты тоже хорошо выглядишь, Датч. Сидячая работа, а все худеешь. Чудеса, да и только!
Датч крепко тряхнул его руку, сжав ее обеими ладонями.
– Никаких чудес, малыш. Я и бросив курить, тоже похудел. Итак, что у нас есть?
– Вооруженный бандит. Работает в паре. Имеет хазу на Сатикой. Я подумал: не съездить ли нам вдвоем? Посмотрим, на месте ли его машина. Если он дома, вызовем подкрепление. Если нет, подождем и возьмем его сами. Как тебе такой план?
– Мне нравится. Я захватил помпу Итака.[10] Как звать этого красавца?
– Ричард Дуглас Уилсон, белый, тридцать четыре года. Две ходки в Сан-Квентин.
– Надо же, какой симпатяга!
– Просто титан среди подонков.
– Остальное доскажешь в машине, хорошо?
– Да, поехали.
Ричарда Дугласа Уилсона дома не оказалось. Проверив все доступное уличное пространство, переулки и автомобильную стоянку в квартале от дома номер 11879 по Сатикой-стрит в поисках «файерберда» семьдесят девятого года выпуска, Ллойд обошел кругом ветхий двухэтажный многоквартирный дом. Судя по почтовому ящику, Уилсон жил в квартире четырнадцать. Затянутое москитной сеткой окно со скользящей рамой было открыто. Он заглянул внутрь и вернулся к Датчу, который припарковался на другой стороне улицы в тени наклонного съезда на автомагистраль.
– Ни машины, ни Уилсона, Датч, – сказал Ллойд. – Я заглянул в окно: новенькое стерео, новый телевизор, новая одежда. Новые деньги.
Датч расхохотался.
– Ты доволен, Ллойд?
– Да, доволен. А ты?
– Главное, чтобы ты был доволен, малыш.
Полисмены приготовились ждать. Датч прихватил термос с кофе, и когда сгустились сумерки, а жара смягчилась, налил две чашки. Передав одну из них Ллойду, он нарушил долгое дружеское молчание:
– Я тут на днях повстречался с Дженис. Надо было свидетельствовать по делу одного моего старого осведомителя в Санта-Монике. Он попался на ограблении первой степени, и я поехал разжалобить окружного прокурора. Хотел объяснить ему, что парень сильно подсел на иглу, так, может, он замолвит словечко судье, чтобы его записали в программу реабилитации. Ну, словом, зашел я в кафе, а там Дженис. И ее знакомый педик показывает ей образцы тканей из такой штуки… вроде скоросшивателя. Прямо-таки наседает, чтобы она купила. Ну, в общем, педик уходит, виляя задницей, а Дженис приглашает меня присесть. Говорит, мол, в магазине у нее все хорошо, о нем идет добрая слава, девочки здоровы. А ты слишком много работаешь, но на это жаловаться бесполезно, тебя переделать невозможно. Но вид у нее недовольный, я бы даже сказал, очень недовольный, и я бросаюсь тебе на помощь. Говорю: «Гений живет по своим законам, милая. Ллойд тебя любит. Со временем он переменится». И тут вдруг Дженис как закричит на меня: «Ллойд на это не способен, а его гребаной любви мне мало!» Вот так, Ллойд. Так она и сказала. Я пытаюсь сменить тему, но Дженис продолжает тебя поносить. Потом вскакивает, целует меня в щеку и говорит: «Извини, Датч, я просто стерва». И убегает из кафе.
Датч замолчал, пытаясь найти достойные слова для завершения своей истории.
– Я просто подумал: надо бы тебе рассказать, – выговорил он наконец. – Я считаю, напарники не должны ничего скрывать друг от друга.
Ллойд тихонько потягивал кофе, охваченный бурей эмоций. Так всегда бывало, когда он чувствовал, что мечта его жизни дает трещину.
– Так в чем суть, напарник? – спросил он.
– Суть?
– В чем фишка, дурья твоя башка? В чем скрытый смысл? Уж кому знать, как не тебе? Я же тебя учил! Что Дженис на самом деле пыталась тебе сказать?
Датч проглотил оскорбление и выдал:
– Думаю, она знает, что ты таскаешься за юбками, умник. Знает, что лучший из лучших в полиции Лос-Анджелеса не пропускает ни одной юбки и трахает целую кучу срамных девок, причем ни одна из этих куколок не стоит и подметки женщины, на которой он женат. Вот что я думаю.
Ллойд замер, не давая воли гневу. Трещины в мечте его жизни превратились в щели. Он тихо покачал головой, подыскивая строительный раствор, чтобы их заделать.
– Ты ошибаешься. – Он дружески сжал плечо Датча. – Я думаю, Дженис дала бы мне знать. И вот еще что, Датч. Другие женщины в моей жизни – это не срамные девки.
– А кто ж они, по-твоему?
– Просто женщины. И я люблю их.
– Ты их любишь?
В ту самую минуту, как эти слова сорвались с его губ, Ллойд понял, что это один из тех моментов, которыми он будет гордиться всю жизнь.
– Да. Я люблю всех женщин, с которыми сплю, и я люблю своих дочерей и свою жену.
Проведя четыре часа в молчаливом наблюдении, Датч опустил голову на локоть, выставленный в открытое окно машины, и задремал на водительском сиденье. Ллойд не спал – пил кофе и не сводил глаз с дома номер 11879 по Сатикой-стрит. В одиннадцатом часу вечера он увидел, как «файерберд» последней модели подъезжает к дому и останавливается.
Он разбудил Датча, толкнув локтем в бок, и тут же зажал ему рот ладонью.
– Наш друг здесь, Датч. Только что подъехал, еще не вышел из машины. Думаю, нам надо вылезти с моей стороны и накрыть его сзади.
Датч кивнул и передал Ллойду свое помповое ружье. Тот выбрался из машины через пассажирскую дверь, крепко прижимая ружье к правой ноге. Датч последовал за ним, захлопнул дверцу, обнял Ллойда за плечи и воскликнул:
– Боже, как я надрался!
