Ник вышел на станции Тоттеридж-энд-Уэтстоун и минут десять прождал автобуса, который повез его по Тоттеридж-лейн и наконец доставил к церкви.
Тис нельзя было не заметить. Только вот глупо и неудачно, что он располагался вовсе не в таком уединенном месте, как представлял себе Ник, изучая фотографию в Интернете. По церковному двору прогуливались люди: старая супружеская пара, две женщины с детской коляской, садовник. Они не удостаивали Ника вниманием, но ведь он же собирался, как последний дурак, искать под этим громадным деревом то, чего там и быть наверняка не могло.
Он вдруг осознал, насколько абсурдной кажется сложившаяся ситуация. С какой стати он оказался здесь? Потому что некий персонаж из компьютерной игры поручил Нику поискать кое-что под деревом? Боже, это просто смешно.
Хорошо хоть никто ни о чем не знал, так что он мог просто вернуться домой и забыть обо всей этой истории, позавтракать с матушкой, а затем погулять с Джеми. Или спокойно посидеть за компьютером, поиграть.
Вот только игра теперь не запускалась. Чертов проклятый Эреб.
Чтобы чем-то занять себя и как-то оправдать утреннюю поездку, Ник принялся прогуливаться возле церкви святого Андрея. Он осмотрел красное кирпичное здание, увенчанное высокой светлой башенкой, и наконец решил, что было бы ужасно глупо уехать сейчас домой, даже не заглянув под тис.
В тени дерева покоились старинные покосившиеся надгробия. Ну очень весело, подумал Ник. Он почти с благоговением коснулся громадного ствола. Интересно, четыре человека сумели бы его обхватить? Или все-таки пять?
Внутри дерева без труда можно было бы что угодно спрятать. Но тут ведь пусто, по крайней мере, кажется, что ничего нет. Ник сунул руку в широкую расщелину в стволе и нащупал землю, которая забилась внутрь. Он посмотрел под ноги — там тоже ничего не было. А что там вообще должно быть?
Он прошел вперед, забрался под низко свисавшие ветви, залез за исполинское дерево. Нагнулся.
Среди травы виднелся какой-то угловатый предмет светло-коричневого цвета. Он вплотную прижимался к изрезанной трещинами коре дерева. Ник отвел рукой стебли.
Коробка была величиной с толстую книгу; по боковым сторонам она оказалась обмотана широким черным скотчем. Недоверчиво Ник приподнял коробку, бегло отметил, что та достаточно тяжела, и, путаясь в мыслях, машинально смахнул с нее налипшую землю.
На деревянной крышке проступила размашисто выведенная надпись: «Галарис». Под ней значилась дата: 18.03. Ник попытался отогнать от себя чувство нереальности происходящего.
Восемнадцатое марта было его днем рождения.
Сумка с коробкой лежала на коленях, Ник оцепенело смотрел в окно. Какая-то часть его сознания следила за тем, чтобы не пропустить нужную остановку. Другая, большая, пыталась разобраться в происходящем. Почти в два часа ночи Вестник поручил ему отыскать эту коробку. Интересно, в это время она уже лежала под деревом? И еще важнее: как она туда попала? С какой стати на ней значилась дата рождения Ника? Что означало слово «Галарис»?
Теперь он больше чем когда-либо хотел обсудить все эти вопросы с Колином. Тот ведь наверняка уже лучше него разбирался в Эребе. А может, Вестник тоже отправлял его к старому тису?
Ник вышел на Уэст-Финчли. Ему предстояло добрых минут пятнадцать топать пешком, хорошо хоть идти можно было по парку, а не по дороге. Ник знал эту местность, раньше они часто здесь гуляли. Рай для тех, у кого есть собака или кто любит бегать трусцой.
Пересекая Доллис-брук по небольшому мостику, он достал из кармана брюк телефон и набрал номер. Колин ответил сразу — даже второго гудка не пришлось дожидаться. Ник был так поражен, что в первый момент забыл, зачем вообще позвонил.
— Слушай, у меня много дел, — сказал Колин. — Если ты хочешь поболтать о какой-то ерунде, мы можем заняться этим в школе. Ладно?
— Подожди! Я только хотел у тебя кое-что спросить об Эребе. Дело в том, что… Я получил такое странное задание, я должен…
— Заткнись, ясно? — прервал его Колин. — Ты же читал правила? Не распространяй никаких сведений об игре даже среди своих друзей! Не говори ни с кем о ней. Ты совсем спятил или как?
На какой-то миг у Ника перехватило дыхание.
— Но… но… неужели ты думаешь, что это так серьезно?
— Это серьезно. Не рассказывай никому о своих делах, или вылетишь быстрее, чем досчитаешь до трех.
Ник молчал. Мысль о том, что он вылетит, подействовала на него неприятно. Унизительно.
— Я… я всего лишь подумал. Забудь об этом, — сказал он.
Когда Колин ответил, его голос звучал заметно дружелюбнее:
— Таковы теперь правила, старина. И поверь мне, их стоит соблюдать. Игра просто суперская и становится все круче.
Ник явственно ощущал в руке тяжесть сумки с таинственной коробкой.
— Рад слышать, — промолвил он. — Ну что, тогда…
— Ты ведь не так давно в игре, — теперь голос Колина звучал оживленно, — еще увидишь меня. Только придерживайся правил. В том числе не болтай попусту.
Ник воспользовался тем, что настроение друга переменилось, и задал последний вопрос:
— У тебя уже было такое, что игра зависала?
Колин усмехнулся.
— Зависала? Нет. Но я знаю, что ты имеешь в виду. — Он понизил голос, словно боялся, что их кто-то может подслушать. — Иногда… она просто не хочет. Ждет. Испытывает тебя. Ты понимаешь, о чем я, Ник? Иногда я думаю, что она живая.
Ник миновал небольшие сады, обступавшие дорогу с обеих сторон. Рядом спокойно несла свои воды Доллис-брук, оттуда не доносилось почти ни звука.
«Иногда я думаю, что она живая». Ну очень остроумно, Колин.
Солнце выглянуло из-за облаков как раз в тот момент, когда Ник, следуя по тропинке, оказался под сводами леса. Он остановился и поднял лицо навстречу жарким лучам. Может, поискать в парке спокойное местечко и осторожно отклеить край изоляционной ленты, которая обматывает коробку?.. Только разок бы взглянуть… Только узнать, что там было такое тяжелое…
Ник пропустил трех промчавшихся мимо бегунов и обернулся. Теперь никто не мог за ним наблюдать. Правда, в стороне он увидел женщину, прогуливавшуюся с собакой, но она находилась еще достаточно далеко.
Чувствуя странное пощипывание в затылке, Ник достал коробку из сумки. Она была, пожалуй, не больше упаковки из-под сигар, но ее содержимое наверняка не имело с сигарами ничего общего. Ник наклонил коробку, и то, что в ней лежало, тоже соскользнуло влево.
Похоже, этот предмет металлический и не особенно большой. Если принять во внимание время, которое требовалось, чтобы он перекатился от одного края до другого, то содержимое не занимало даже половины коробки.
Любопытства ради Ник попытался подсунуть ноготь под краешек скотча. Но тот сидел ужасно крепко. Если же попробовать его отодрать, это займет много времени, к тому же останутся следы. Не очень хорошая идея.
Бешеный лай прервал размышления Ника. Позади него встретились лабрадор и светло-коричневая легавая и, очевидно, отнеслись друг к другу отнюдь не с симпатией. Пытаясь разнять питомцев, хозяева тянули их за поводки.
Ник опустил коробку в сумку и углубился в лес, сопровождаемый воем одной из собак.
Найти виадук, переброшенный через Доллис-брук, было нетрудно: он высоко поднимался над лесом и тропинкой, кроме того, по нему проходили рельсы Северной линии. В этом месте метро пролегало в восемнадцати метрах над землей и было залито лучами солнца. Зато под виадуком лежали тень и сырость.
«Спрячь коробку под одну из арок поближе к дороге», — сказал Вестник. «Поближе» — относительное понятие. Ник выбрал вторую из громадных арок и опустил коробку в траву, которая особенно высоко разрослась прямо у подножия каменной опоры. Здесь ее можно было найти, но случайно о коробку никто бы не споткнулся.
Довольный сделанным, Ник стал осматриваться, как вдруг вспомнил слова Вестника. «Уходи не оборачиваясь», — сказал тот.
Потому что иначе случится… Что? С логической точки зрения, вообще ничего не могло случиться. Игра ведь не может знать, выполнил ли он свое задание, и если выполнил, то как. С другой стороны, она знала его имя. Знала, где спрятана коробка и что на ней написано «Галарис».
Над головой Ника прогрохотал поезд, мчавшийся по направлению к Миллз-Энду. Он не должен оборачиваться. Собственно говоря, для этого нет ни малейшей причины. Кроме, может быть, мании преследования, а Ник определенно ею не страдал.
Он сложил спортивную сумку в маленький пакет и сунул его под куртку. Потом отправился обратно, так ни разу и не оглянувшись.
Когда Ник вернулся домой, был уже почти полдень. В руках он держал бумажный пакет с четырьмя только что купленными маффинами. Матушка пила свой второй кофе.
— Посидели-поболтали, — пробормотал Ник и разложил кексы на тарелке. Он умирал с голоду.
