британского, датского и бельгийского правительств.
— Теперь понятно, — сказал Росток, — почему вы назвали их «не просто стариками на пенсии».
— Потому-то вести об их убийстве и показались мне подозрительными. С этими ребятами не справились фашисты: они сумели разбить несколько танковых дивизий, противостояли ракетным атакам, пулеметчикам, наземным минам, минам-ловушкам, снайперам, мортирам и тяжелой артиллерии. Все бои прошли в тылу врага. Они всегда были окружены, немцы постоянно превосходили их по численности и тяжести вооружения. Но они выжили. И знаешь почему? Может быть и нехорошо говорить такое, но они умели убивать. Если почитаешь список их боевых заслуг, то сам увидишь: на их счету тьма убитых немцев. Да, конечно, они убивали тех, кто пытался убить их. Но это такое дело, которое так просто не забудешь. Они были людьми, которые не подпустили бы к себе убийцу.
— Но ведь солдаты постарели, — возразил Росток. — Теперь это были восьмидесятилетние старики, война которых закончилась давным-давно.
— Если чему-то учишься в бою, оно останется с тобой навсегда. Пройдя такую школу, развиваешь, можно сказать, шестое чувство к опасности, что-то вроде инстинкта.
— Даже лучшие из нас, случается, теряют бдительность, — сказал Росток.
— Ладно, допустим, избавляются от одного — это можно объяснить. Ну, пусть даже от двоих. Но чтобы сняли всех троих? Да еще при том, что они знали об этой охоте? Что-то мне слабо верится.
— Однако же это случилось, — напомнил ему Росток. — Кто-то справился со всеми тремя.
Керенский долго раздумывал перед тем, как ответить:
— Выходит, этот кто-то умеет убивать лучше, чем это делали они. Таких людей в мире немного.
— Профессионал?
— При том очень опытный, — добавил Керенский.
Было трудно не согласиться с логикой историка. Но у Ростка оставался вопрос:
Они были пожилыми людьми, — сказал он, продолжая собирать головоломку. — У них вряд ли имелся тайник с деньгами. Зачем профессиональному убийце за ними охотиться?
— Говорю же вам: сам никак не пойму.
Керенский глотнул пива и, облизав губы, задал вопрос, который его беспокоил:
— Как думаете, могло быть так, что Иван на самом деле не сходил с ума? — спросил он. — Я имею в виду, кроме болезни Альцгеймера?
— Его посадили в палату с обитыми стенами. Обычно с нормальными людьми такого не делают.
— Вот именно, — согласился Керенский. — Он добился, чтобы его поместили в охраняемую палату, защищенную решетчатыми дверьми.
— Не пойму, к чему вы клоните.
— Видите ли, я сравнил дату звонка Флориана и число, когда Ивана доставили в клинику. Это так называемое психическое расстройство случилось с ним через два дня после разговора. А что, если это не совпадение?
— Звонок мог стать решающим фактором. Может быть, с Иваном случился приступ паники.
— Мне все-таки кажется, что его действия были четко спланированы. Не забывайте: ведь вы имеете дело с человеком, которому часами приходилось отражать атаки фашистов. Когда я служил в армии, то познакомился с тактикой под названием «стратегическое отступление». Ее суть в следующем: если вы застигнуты врасплох на открытой местности и не можете ответить точечным огнем по той причине, что не видите врага, то нужно отступать на более защищенную позицию.
— Вы хотите сказать, Иван сымитировал приступ, чтобы его доставили в клинику округа Лакавонна?
— Поразмыслите сами, Росток. Восьмидесяти летний старик узнает, что у него на хвосте убийца. Он слишком стар, чтобы дать отпор. А что может быть безопаснее, чем палата строгого режима с круглосуточной охраной под дверью? Я хочу сказать, с его стороны это был весьма разумный ход.
— Есть одно «но»: он не сработал, — заметил Росток.
Агент из отделения государственных доходов Пенсильвании прибыл только в двадцать минут шестого. Рабочий день банка к тому времени закончился. Все сотрудники, кроме Зимана, Сони Ярош и охранника, ушли. Кондиционеры выключились автоматически ровно в пять часов. Очень скоро в банке стало душно — бетонные стены отдавали тепло, накопленное за день.
— Они стоят на таймере, — объяснил Зиман. — Когда банк закрыт, в кондиционерах нет нужды. Вроде бы мелочь, а на деле — экономия четырех тысяч долларов в год, а сейчас, когда летние месяцы каждый год все жарче, может, и больше.
Налоговый агент покрылся потом, не успев зайти в банк. Уэнделл Франклин оказался низеньким человеком, живот которого перестал влезать в жилетку от костюма-тройки много лет назад. Слой жира на шее мягко выкатывался из-за верхней пуговицы рубашки. Его лицо с пухлыми губами и щеками напоминало лягушат чью голову. Глаза, и без того навыкате, были увеличены толстыми линзами очков.
Первым делом он извинился за то, что дорога из регионального офиса в Скрантоне заняла у него так много времени. Франклин сказал что-то про ремонтные работы на 81-м шоссе и про то, что движение возле университета сузили до одной полосы.
— Хотя вы и сами могли бы сообщить пораньше, — сразу же добавил он, будто сама идея извиняться ему претила. — Вы звоните мне в полчетвертого и думаете, что я примчусь, словно у меня дел больше нет.
— Вам вообще не обязательно было приезжать, — парировал Зиман. — Вы могли дать мне право на проведение описи. В правилах не указано, что агент обязан присутствовать лично, когда из отделения банка сообщают о вскрытии ячейки.
Франклин повернулся к Николь — его взгляд бесстыдно ощупывал ее тело.
— Эта девушка хочет открыть сейф? — спросил он.
Николь выдавила из себя улыбку. Ей не нравился этот человек.
— Познакомьтесь: миссис Данилович, — сказал Зиман. — Ее муж умер, и теперь ключ от ячейки в ее владении.
— У вас есть свидетельство о смерти? — спросил Франклин.
— Я ручаюсь за тот факт, что ее муж мертв, — сказал Зиман. — Похороны проходили сегодня утром.
— Ваша секретарша сказала мне по телефону, что на сейфе указано не его имя.
— Да, там имя первого арендатора, покойного свекра миссис Данилович. Он скончался два месяца тому назад, и тогда же мы опечатали сейф. Технически, само собой, содержимое ячейки — часть имущества мужа миссис Данилович, но она предоставила нам завещание, согласно которому является единственной наследницей и имеет право на владение этим имуществом.
— Подлинность завещания еще не была подтверждена судом, — сказал Франклин. — Что, если найдутся другие наследники, которые могут оспорить документ? Дети, например? Или бывшая жена? Или мать?
— Нет, у него не осталось живых родственников, — ответил Зиман. — Первого владельца ячейки звали Иван Данилович, и он был единственным сыном Петра и Галины Данилович. Их семья приехала сюда из России в 1918 году. Жена Ивана Даниловича умерла в 1955 году. Насколько мне известно, у Пола не было ни двоюродных, ни сводных
