Так и вышло. Компания прекратила выдачу лицензий, автоматизировала процесс создания мультипликации, утроила выпуск фильмов, завалила планету продукцией Бисли, и, наконец, ее валовой продукт сравнялся с государственным бюджетом малых европейских стран.
Но Микки Уэйзингер был ненасытен.
– Я хочу большего! – бушевал он. – Еще! Еще! Изыщите источники дополнительного дохода. Постройте еще больше заводов по выпуску игрушек. Пусть наше производство выйдет на уровень оборонной промышленности Штатов времен второй мировой войны! И если кто-нибудь осмелится выпустить книжку для раскрашивания, мультфильм или ленту, хотя бы отдаленно напоминающие продукцию Бисли, то этому мерзавцу следует отрезать уши! Нам мало потопить врага в потоке нашего товара, надо сокрушить конкурента еще до того, как он организует собственное производство. Отныне мы будем акулами. Если вы не мчитесь вперед в погоне за свежим красным мясом, это значит, что вы валяетесь на дне, истекая кровью и привлекая врагов, которые вас пожирают.
Сказано – сделано. Компания Бисли продолжала расширяться, запустив щупальца за границу и торжествуя над конкурентами. После безвременной кончины президента Эйдера Дрейка его место занял Микки Уэйзингер.
Когда наступило время завоевывать плацдармы в Европе, Микки лично возглавил переговоры. Он наметил пункт в сельских предместьях Парижа и, едва переговоры подошли к завершению, сделал пируэт и обратился с тем же предложением к правительству Испании.
Стравив два народа, Микки Уэйзингер принялся выколачивать из французов концессии, пока у них при о «Евро-Бисли» не начали течь слюнки.
В борьбе с тяжелейшим кризисом и самой холодной на памяти человечества зимой в Европе «Евро-Бисли» понес значительные убытки, и Микки Уэйзингер решил, что капиталы компании и его личный авторитет лежат мертвым грузом.
– Мы отказываемся от «Евро-Бисли», – заявил он совещанию директоров, собравшихся одним зябким утром в штаб-квартире корпорации в Ванахейме. Калифорния, сопровождая свои слова тяжелым ударом кулака по столу.
– Как же! У нас на руках почти половина акций!
– Мы прекратим платежи и пустим по миру французские банки и правительство.
– И это нереально. Имя Бисли окажется втоптанным в грязь.
– Плевать мне на него! Меня волнует только собственное имя! – рявкнул Микки Уэйзингер, который подобно многим президентам корпораций двадцатого века пекся о своем послужном списке куда больше, нежели об акционерах и возглавляемом им предприятии.
– Но если мы покинем Францию, то можем поплатиться европейским рынком развлечений – его наверняка захватят конкуренты, – заметил Боб Бисли, племянник Сэма и единственный представитель семьи Бисли, оставшийся в совете директоров. – «Лего» уже заняло аванпост в Швейцарии, а «Банан-Берри Студиос» посматривают в сторону Берлина.
– Плевать. Пускай «Лего» забирает себе Европу. Мы сконцентрируем свое внимание на Азии и Южной Америке. В Европе на нас уже показывают пальцем.
– Этого нипочем не случилось бы, если бы мы не отказались от выдачи лицензий, – проворчал кто-то.
– Кто это сказал?
Никто не поднял руку.
– Похоже на голос одного из вице-президентов, – заявил Микки Уэйзингер, обводя комнату подозрительным взглядом. – Ну, кто именно?
Никто не признался.
Поэтому Микки Уэйзингер, не сходя с места, уволил всех вице-президентов.
На следующий день вновь назначенные вице-президенты единогласно высказались за отказ от Европы.
И только Боб Бисли выразил негромкий протест.
Микки Уэйзингер колебался. Спорить с Бобом Бисли не решался никто. Его считали едва ли не носителем драгоценного духа почившего Сэма.
– Я полагаю, этот вопрос следует представить на рассмотрение высшему руководству, – заявил Боб.
– На рассмотрение Дяди Сэма?
– Дяди Сэма.
Уэйзингер вздохнул.
– И как же сие осуществить конкретно? Устроить сеанс столоверчения? Изучать Книгу Судеб? Или, может, мне притушить свет, а вы попытаетесь вызвать его дух?
По мнению Микки Уэйзингера, все эти новомодные увлечения мистикой были сущей чепухой, но здесь, в южной Калифорнии, люди водили своих пуделей к собачьим психиатрам по пятьсот долларов за час и расставляли мебель в согласии с китайским суеверием двухтысячелетней давности.
– Полагаю, нам стоит нанести небольшой визит в Утилдак, – предложил Боб. – Там находится новый пост управления, тот самый, что был выстроен на случай обмена термоядерными ударами.
Микки нахмурился.
– Холодная война кончилась, – заявил он. – Берлинская стена разрушена, а Москва засыпает нас факсами с предложениями организовать у них «Руссо-Бисли», но мы не клюнем на эту приманку. Уж если во Франции такие холодные зимы, то Россия и вовсе сущий айсберг.
– Ай да Микки! – отозвался Боб Бисли своим простонародным говорком. Он положил руку на широкое плечо Уэйзингера и вывел его из зала заседаний.
Они прокатились по монорельсу, проложенному над Бислилендом, прогулялись по парку, и хмурое настроение Микки на мгновение улетучилось. Даже он не мог устоять против очарования Бислиленда, залитого щедрым калифорнийским солнцем. Казалось, все вокруг так и сияют счастьем. Даже работники парка – единственная прослойка американского общества, к представителям которой компания Сэма Бисли относилась с неприкрытым презрением.
Лучезарное настроение не оставляло Микки Уэйзингера до тех пор, пока откуда-то сбоку не выскочил бельчонок Сорвиголова. Взмахнув пушистым хвостом, он ткнул президента в спину холодным дулом автомата «МАК-11».
– Какого черта! – рявкнул Микки.
– Веди себя тихо и иди, куда велят, – произнес Боб Бисли незнакомым голосом, в котором не было и грана почтения.
– Что это? Дворцовый переворот?
– Отнюдь, – ответил Боб, вводя Микки в выстроенную на Бродвее аптеку времен начала века и вталкивая его в открытый лифт.
Они спустились в подземелье, где стояли машины по переработке мусора и компьютеры, управлявшие каруселями и прочими аттракционами. Микки Уэйзингер прошел по коридорам со стенами из нержавеющей стали и оказался у входа в укрепленное крыло Утилдака.
Дверь, украшенная тремя черными перекрывающимися окружностями, символизирующими голову и уши Монго Мауса, скользнула вверх, словно лезвие тупой гильотины, и Микки впихнули внутрь.
За дверью стоял симпатичный пластмассовый Монго в полицейской форме, приветствуя вошедших жестом регулировщика – поднятой рукой в белой перчатке. На стене висел плакат с надписью «Посторонним не входить. Открываем огонь без предупреждения».
– А вам не кажется, что это уж слишком? – спросил Микки Уэйзингер.
– Вряд ли, – ответил Боб. – Ты ведь еще не бывал здесь, верно?
– Нет, – робко отозвался Микки, чувствуя себя бруклинской проституткой, которую подобрали на обочине и сунули в багажник «бьюика».
Президента втолкнули в комнату, где стояла страшная жара, будто в финской бане. По нему тут же пот покатился градом. Это был пост управления. Вдоль стен располагались бесчисленные мониторы, сканирующие самые укромные уголки Бислиленда и даже – как с неудовольствием отметил Микки – его собственный кабинет.
У дальней стены, барабаня по клавишам, сидел какой-то мужчина.
– Дядюшка, мы уже здесь.
– Подождите, черт бы вас побрал! – отозвался он сварливым голосом.
Наконец кресло развернулось, и Микки Уэйзингер с удивлением уставился на человека, чье место в корпорации Бисли он узурпировал.
– Дядя Сэм? – вслух изумился Микки.
– А ты кого ожидал увидеть? Кролика Рэббита?
Это был Дядя Сэм, никаких сомнений. И выглядел он лишь немногим старше, чем в день своих похорон, случившихся десятилетия назад. Усы, правда, поседели, словно покрылись инеем. Один глаз смахивал на стеклянный шарик, второй прикрывала белая повязка с эмблемой корпорации – черным силуэтом.
Монго Мауса. Вместо кисти на правой руке нечто вроде стальной перчатки с шарнирами.
– Минутку! Это же радиоуправляемый робот! – воскликнул Микки.
– Ага, – ответил Дядя Сэм.
Из уст Микки вырвался вздох искреннего облегчения.
– Ух ты! А я уж подумал, что вы... вы... – Микки проглотил застрявший в горле комок, – ...что вы вернулись.
– Так оно и есть.
– Дурацкая шутка!
– Сам дурак.
– Я не позволю роботу разговаривать со мной в таком тоне!
– Я не робот. Слышал, поганый поедатель мацы?
– Молчать! – Микки повернулся к Бобу. – Кто запрограммировал этот антисемитский аппарат?
Аппарат выбрался из кресла и пересек комнату.
Микки Уэйзингер растерянно захлопал ресницами. Он отлично разбирался в технике анимации. Инженеры отдела «Бисли R&D» занимали лидирующее положение в области создания радиоуправляемых марионеток – те способны были так хорошо имитировать движения и голос, что полностью походили на живые существа, – благодаря чему был обеспечен всемирный успех багамскому тематическому парку, где выставлялись фигуры морских пиратов.
